-    Мама – это Света. Света – это моя мама, Маргарита Викторовна.
-    Проходите, милочка, переобувайтесь. – Олег, достань, пожалуйста, тапочки?
Света, первый раз была у него дома. И сразу знакомство с мамой. Еще не успела  осмотреться и не представляла, как себя вести. Бечева, перевязывающая торт, впилась в правую руку, но девушка не чувствовала.
-    Светочка, давайте я порежу торт, - Маргарита Викторовна аккуратно высвободила  прозрачную упаковку из рук гостьи. – Очень красивый, наверное, вкусный?
-    Я не знаю, продавщица сказала, что бисквит нежный, крема мало, – понемногу Света становилась увереннее.
-    Олежик, проводи Светочку в комнату. Подожди, - привстав на мыски, мягким движением смахнула несуществующую пушинку с его плеча.
Как, наверное, здорово ощущать себя мамой такого красавца. Сначала он просто личинка, краснолицая, умеющая чувствовать только голод, холод и боль в животике. Ночью чутко прислушиваться к тихому ровному дыханию. Он еще не заплакал, а ты уже склоняешься над ним, что-то шепчешь, понятные всем звуки первого человеческого языка. Боишься шевельнуться на скрипучем диване, чтоб не разбудить золотко. Кормление. Говорят, в эти минуты, женщина понимает, зачем она живет. Первые шаги ползком. А когда неумело спрячется, хохочет, слушает, как взрослые нарочно громко его ищут, хлопают в ладоши, восклицая при этом: «Куда же он делся? А вот он!» Восторг! Закрыл глаза – нет тебя, открыл глаза – вернулся. Целовать пушистую макушку, вдыхать детский запах. И понимать, вот твое дитя – частичка тебя. Как не раствориться в его жизни? Как потом отделить себя от него? Сейчас ему нужна только ты, он узнает твои руки, голос.  В десять лет выражение лица, речь, убеждения – зеркальное отражение родителей. Твои мысли – это его мысли. Он  говорит, как ты. Откуда вдруг возникает этот мужчина, который теперь защищает тебя, чувствует, понимает ответственность. И он спорит, настаивает, делает все по-своему. Уже ничего не напоминает того мальчугана, который хоть и прогулял последний урок, порвал новые брюки, укусил Машу Васильеву, свою первую любовь, совершил еще тысячу тайных подвигов, но рано или поздно все рассказывает маме. А этот мужчина живет какой-то своей отдельной, непонятной жизнью. Мама перестала быть его единственной любовью. Интересно, сколько девушек Олег приглашал на смотрины? Наверное, трудно быть его мамой.
-    Светочка, ну что же вы кофе не пьете? А где вы живете в Москве?
-    В общежитии. Нас четыре девочки в комнате. Соседки хорошие. – Светлана невольно залюбовалась французским маникюром Маргариты Викторовны, на безымянном пальце правой руки массивный серебряный перстень с аметистом.
-    Мне тоже очень нравится, - сказала Маргарита Викторовна, заметив Светин взгляд. Помните, как у Иннокентия Федоровича Анненского: «Когда, сжигая синеву, багряный день растет, неистов, как часто сумрак я зову; холодный сумрак аметистов».
-    Да, что-то такое в школе, - промямлила Света, уже потерявшая интерес к перстню, зачарованно рассматривала чучело морской черепахи – настенное украшение.
-    Его мне Михаил, отец Олега, подарил. – Было видно, что Маргарита Викторовна с удовольствием и не первый раз рассказывает эту историю.
-    Кольцо принадлежало его маме, а до нее - бабушке. Туевы – знаменитый дворянский род. Свекровь у меня была, надо вам сказать очень интересная женщина. Многому меня научила. Считала, что женское предназначение – это семья. Михаил был младшим сыном, старший – Никита. Нельзя сказать, что свекровь меня любила, но считала, что я их породе соответствую. Никита так и не женился.
-    А сколько вам еще в академии учиться? – вежливый интерес.
-    Два года. Даже меньше. Шесть месяцев до летней сессии, а потом диплом. Я уже работаю, - торопливо объясняла Света.
-    Да, я знаю, вы - секретарь в Диминой фирме. Ох, такие сорванцы были в детстве. Мне всегда казалось, что родительские собрания проводили только для меня и Вороновых. Вы там давно работаете?
-    Три месяца. Мне нравится, - украдкой взглянула на Олега, - Дима хороший начальник, я сначала ошибалась, конечно, но он никогда не сердился.
-    Ну, как на нее сердиться? Правда, мам? – Олег, мягко и властно похлопал Светлану по плечу. Девушка смутилась. Маргарита Викторовна молча улыбалась.
-    Сейчас сделаю еще кофе. Сидите Светочка, сидите, я сама. – Оставив после себя еле уловимый аромат «Фиджи», хозяйка ушла на кухню.
-    Кажется, ты ей понравилась. Я знаю, что для тебя это - серьезная встряска, но так принято у нас, обязательно знакомить родных со своими друзьями, подругами, невестами. Папа также маму с бабушкой знакомил, прежде чем предложение делать.
-    И много невест было у тебя в гостях, - хотя и знала, что говорит глупость, но удержаться не могла.
-    Пока одна, сегодня. Если бы я к тебе по-другому относился, то... Ерунду говорю. Я не могу к тебе по-другому, могу только так, серьезно. Мама говорит, я весь в отца, однолюб. Уверен, ему ты тоже понравилась бы, – на минуту Олег замолчал. Светлана так и не смогла решить для себя как реагировать, когда говорят о любимом, ушедшем навсегда человеке. Всякие слова кажутся неуместными, равнодушными. Понять, представить, ощутить эту боль, безысходную пустоту, не возможно. Она могла только молчать вместе с ним.
-    Ну, что-то вы затихли. Светочка, давайте я вам еще тортика положу, такая худенькая. Что у вас за мода себя морить? Хотя, я студенткой тоже - только на бутербродах, тощая была, свекровь откормила. Сейчас, конечно, о фигуре одно воспоминание осталось.
-    Ну что вы Маргарита Викторовна, выглядите потрясающе, – Светлана обрадовалась возможности сделать комплимент. – И кофе очень вкусный. Обожаю миндальный привкус, мы с девочками такой покупаем иногда, редко в дни зарплаты. – Все-таки, она немного неуютно чувствовала себя в этом доме-музее, где каждая вещь напоминала о чужой насыщенной, счастливой жизни. Обязательная румынская мебель советских времен, десятки неизвестных минералов, туманный блеск кристаллов, засушенные морские звезды, раковины подобранные по цвету и размеру. Многотомные издания подписные издания. Семейные реликвии, пожелтевшие фотографии в старинных рамках, в укромном углу икона. Все это обязывало. Светлана, сидела, невольно расправив плечи. Сжимая пальцами витиеватую ручку рельефной фарфоровой чашки, боялась сделать лишнее неловкое движение, сказать что-то не впопад.
Время тянулось медленно, как в плохом сне. Каждый раз, с надеждой оглядываясь на циферблат, Светлана убеждалась, что стрелка передвинулась всего на два-три деления. Но все когда-нибудь кончается. Видно было, что хозяйка немного утомилась. Улыбка превратилась в напряженную гримасу.
-    Маргарита Викторовна, мне пора. Завтра первая пара. – Девушка неловко взяла Олега за руку и потянула к выходу.
-    Мам, ну ладно тебе, - Олег шутливо отбивался от Маргариты Викторовны, заботливо поправляющей его кашне.  Нежно поцеловал ее в лоб. Женщины аккуратно коснулись друг друга щеками.
-    Очень приятно было познакомиться, - Светлана, не оглядываясь, устремилась вниз по лестнице. Скорее на свежий морозный воздух.
-    Как там, в фильме, говорили: «У тебя мировая мама». Но я так и не поняла, понравилась ей или нет. - Захотелось еще раз послушать, как он это скажет.
-    Понравилась-понравилась. Главное, что ты Мне нравишься. Давай, садись в машину.
Маргарита устало пустилась на диван. Поглаживая гладкую поверхность аметиста, вспомнила, как сама, влюбленная, не понимающая, собственного счастья, познакомилась с будущей свекровью. Изумительный перстень. Глубокий цвет веками хранит чистоту рода Туевых.  Елизавета Васильевна рассказывала ей, что Михаил был несколько раз влюблен. Но все его пассии были на удивление болезненными. Вскоре после смотрин девушки умирали от неизвестной болезни.  Такое вот невезение в личной жизни. Но Рита сразу почувствовала, что эта семья принимает не всех. Какой ценой, она поняла много позже.
Обещала свекрови, что муж и сын не узнают. Вечером того дня, когда Михаил подарил Маргарите аметистовый перстень, Елизавета Васильевна объяснила ей, в каких дозах яд убивает моментально, а какое количество вызывает медленное угасание организма.
Только мать может понять, почувствовать, правильный выбор сына. Когда видишь свою почти копию. Девочка из провинции, фиалковые глаза, непослушные золотого перелива волосы. Ошибиться невозможно. Зачастую сыновья встречают не тех женщин. Иногда приходиться управлять судьбой. Как хорошо, что Олег забросил свои несерьезные знакомства. Встретил Свету. Девушка идеально подходит. Она поймет.