1.      Когда его не стало, мне не сказали. Еще  сутки я обзванивала докторов, договаривалась о встречах, собирала деньги на лечение. О том, что он ушел, мне сказали уже в самолете. Я плакала.  Между небом и землей я плакала. А потом - нет.  Нашла поводы не плакать. Они меня осуждали,  эти милостивые добрые люди в черном. Я  смотрела в их заплаканные лица, рассматривала их  одежды, втискивала в мамину ладонь валидол, и не позволяла сестре  стать их зрелищем. Зачем я так поступала? Не знаю. Может потому, что они чужие.

- Что я помню? Дешевую пластиковую подошву его новых  туфель. Я  гладила ее пальцами, рифленую тонкую негнущуюся подошву. Эти туфли  купили ему они,  добрые заплаканные люди. Я бы таких не купила. Было так жарко.



2.      Когда он погиб, мне сказали, что  его больше нет.  Людям  сложно произносить слово умер.  Я плакала, плакала...

- Что я помню?  Я была  очень красиво одета. Кожаная юбка, высокие каблуки  итальянских сапог. Площади, обочины  мостов, правый берег, левый. Мне  они  мешали, эти каблуки,  я все время куда-то шла. 

Прибыли люди,  много. Пахло борщом и жареным мясом. Я купила ему одежду. Дорогую, удобную. Белое белье, майка, трусы. Светлый манжет рубашки из под черного  рукава пиджака.  А туфли не помню.  Было так холодно.



3.      Мама ушла через месяц. Не умерла, нет. Просто села на пол, разложила вокруг себя  папины фотографии и сказала: « Я так соскучилась».