В Бердянск я приехала в апреле. Безлюдная набережная встретила меня трепетным сияющим морем и пронзительным восточным ветром. На гранитных ступенях ленинского пьедестала прыгали на БМХ-ах юные бердянские хипстеры. И только эта примета указывала на то, что в Бердянске тоже начало 21-го века.

Прописанный на Приморской площади вождь мирового пролетариата привычно ловил ладонью голубиное говно и испуганно косился на место моей новой работы. И я его понимала, я тоже боялась смотреть на вверенный мне гостинично-развлекательный комплекс.

У самого мелкого в мире моря, в заросшем вековыми деревьями дворе, намертво вцепились в землю три монументальных здания: Двухэтажный отель, типа общага. Ночной клуб, типа столовая. И административное помещение, типа поликлиника. В отдаленных закоулках двора гнездились переполненные дерьмом туалеты, а на фасаде нагло пристроилась несанкционированная кафешка.

Гостиница радовала глаз глаз облупленной штукатуркой, треснувшей сантехникой, стертым до дыр линолеумом и огромными продуваемыми насквозь древними окнами. Выкрашенный черной сажей ночной клуб навевал мысли о пожарах и маньяках, а глядя на кафе, произвольно начиналась диарея.

За два, оставшихся до начала курортного сезона месяца, я должна была реанимировать и запустить в работу весь этот кошмар на улице Мазина.

Никого кроме Ленина я в этом городе не знала. С ним и разговаривала.

- За что? За что мне, блядь, такое наказание?!- искала я ответа у вождя.

Вождь безмолвствовал. Выхода не было, близился кризис, зарплату мне платили исправно, поэтому я смирилась и назначила первое рабочее совещание.

Из персонала мне Бог послал: Сантехника, электрика, дворника, администратора и двух горничных.

На первом рабочем совещании, электрик пристально уставился на мои рваные джинсы, цыкнул что-то на мотив Ебиегомать, потребовал повышения зарплаты и ушел. Пьяненький сантехник Вася, всё порывался что-то сказать, несогласно вертел головой и вытирал ладонями скупые мужские слёзы. Дворника мне послал Иегова, свидетель скромно попросил денег на веники и, блаженно улыбаясь, отправился мести двор. Горничные, те, к счастью, ничего от меня не хотели. Из начальства они признавали исключительно администраторшу Олю.

Оля. Добрая, веселая, толстая, модница и хохотунья Оля! Неунывающая, вездесущая, всезнающая Ольга Владимировна!

Она была моим спасением. Много лет Оля работала в этой гостинице. Менялись хозяева, предназначение и использование комплекса, а Оля была неизменной. Эти полуразрушенные, приморские развалины давно стали ее домом. Старые стены были свидетелями ее первых романов, скоротечных замужеств, материнских надежд и разочарований. У Оли не было семьи, детей. Но скольких юных постояльцев лишила невинности эта добрейшая девушка! Скольких прелюбодеек спасла от праведной мести разъяренных мужей! Скольких начинающих бандитов спрятала от мести сомнительного правосудия! Знают, опять - таки, только эти древние стены да давнишний местный участковый.

Закрыв дверь за плачущим сантехником и отрешенными горничными, я поставила на стол бутылку коньяку и требовательно взглянула на Олю.

- Счас,- понимающе кивнула Владимировна. Выскочила из кабинета и через пять минут вернулась с рюмками, миской салата из морской капусты, и тарелкой пирогов с повидлом . За конструктивной рабочей беседой коньяк улетел незаметно. Должна признаться, что с тех самых пор вкус армянского коньяка в союзе с морской капустой стойко навевает мне воспоминания о Бердянске.

Оля в городе знала всех. И все в городе знали Олю. Моя администраторша, оказалась популярной в городе тамадой. Оля организовывала торжества известным людям этого маленького городка и всегда была желанной гостьей застолий. За пару часов беседы я узнала о влиятельных особях города больше, чем знали они сами. Под Олину диктовку я строчила в рабочем блокноте, когда у кого День рождения, кто с кем спит, кто что пьет, кто на чем ездит, кто у кого умер или родился, кто строится, а кто держит деньги в мешке.

- Спокойно, Михална,- держала субординацию Оля.- Прорвемся!

- Не боись, Михална, мы с тобой еще и денег заработаем,- сочувственно кивала на мои дорогущие рваные джинсы.

Я с Олей не спорила. Вцепилась в нее как ссыльный иностранец в соотечественника. Послушно облачилась в каблуки и деловой костюм. Меркантильно воспользовалась Олиной протекцией и нанесла визиты всем нужным людям. Через две недели, разрешительные документы на гостиницу были запущены в работу. В кабинеты санэпидстанции, пожарных и руководителей электро - и теплосетей я заходила вне очереди. А еще через неделю любовница мэра благосклонно передала мне привет от «главного». Меня стали приглашать на банкеты и частные вечеринки. В маленьком городе легко стать известным, но заработать уважение не просто.

Как только в гостинице начался ремонт, застучали молотки, и загремел изысканный мат, как только мне показалось, что жизнь налаживается, ко мне пришли бандиты. Из окна своего убогого кабинета я с ужасом наблюдала за облаченной в черные одежды компанией. Подставив мужественные лица теплому апрельскому солнышку, пацаны пустили по кругу косяк, и смачными плевками пометили свою будущую территорию.

В кабинет вошли двое. Элегантный, как Марлон Брандо, высокий, худой сиделец Сашко и пузатый красномордый Мишаня. Белоснежная рубашка и шейный платок сидельца ввергли меня в ступор, а раскатистый гогот Мишани разбудил инстинкт самосохранения.

Не дожидаясь их слов, я выпалила первое, что пришло в голову

- У меня к Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться. - В мозгу рулил кинематограф и Аль Капоне.

- Я предлагаю Вам взять в управление ночной клуб! Я уверена, что только Вы и Ваша команда, кивнула я на курящих за окном бандюков, способны сделать это место востребованным и популярным. – Из уважения к Вам и к традициям этого города арендную плату я взымать не буду. Надеюсь, что наше сотрудничество будет приятным и взаимовыгодным, - яростно импровизировала я.

- Вы получаете в пользование элитную недвижимость в центре города, а я приобретаю уникальную рекламу всего комплекса. – Активно тараторила я всякую чушь и не позволяла бандитам прийти в себя.

- Предлагаю немедленно осмотреть помещение,- выманивала я авторитетов на улицу и пыталась уйти от классического наезда.

Мой ночной клуб больше походил на амбар с элементами заброшенной водолечебницы. Когда-то в этом помещении принимали грязевые ванны болезные советские трудящиеся. Затем здание перепрофилировали в дискотеку-столовую. Но элементы первичного дизайна кое-где сохранились. Посредине кухни и в подсобках стояли роскошные чугунные ванны. Предприимчивые повара мыли в этих ваннах мясо и хранили муку и крупы. Черная краска на окнах клуба кое-где облупилась и вездесущее солнце резало пыль бывшей лечебницы ослепительным лазером лучей.

До прихода бандитов, я понятия не имела что делать с этим убитым помещением. Денег на ремонт у меня не было. Оборудования тоже. Из аппаратуры остались только хрипящие колонки, проигрыватель и зеркальный потолочный шар. Заманив доверчивых бандитов в этот заброшенный сарай, я наугад тыцнула кнопки допотопного пульта управления. Динамики гаркнули Владимирский централ, шар на потолке вздрогнул, послушно вспомнил молодость и остервенело закружился. Он все убыстрял и убыстрял вращение, замелькали по облупленным стенам хороводы зеркальных зайчиков. Бандитский коллектив дружно уставился в потолок, и я боялась, что в какой-то момент старый шар лопнет от восторга, и рухнет прямо на счастливые лица местных авторитетов.

Я до сих пор считаю, что взаимопонимания с бердянскими бандитами достигла не я, а памятный им с юности зеркальный шар. Видимо, в душе каждого советского пацана живет такой себе волшебный дискотечный шарик. Соучастник их первых медляков, пьяных рвот и слюнявых поцелуев.

Хочу сказать, что от Ночного клуба я избавилась. Более того повысила его капитализацию и к тому же получила признание местных авторитетов. Мой кошмар, мой погорелый театр абсурда ожил. Под покровом ночи в клуб свозили разномастные диваны, бэушные холодильники, плиты, печи, телевизоры, стиральные машины. Я, конечно, понимала, что помимо клуба открыла на своей территории склад ворованной техники. Но вопросы своей морали я отложила на осень.

А пока что мне было чем заниматься. Бригада строителей, с загадочным названием «Бердянские жатки», красила, белила стены гостиницы. Слезливый сантехник отказывался работать без моего непосредственного присутствия. Директивы я раздавала сидя на новом, собственноручно установленном Васей унитазе. Дизайн штор из сэкондхенда я утверждала, не покидая прачечной или душевой. Ранимый Василий был единственным разбирающимся в коммуникациях комплекса специалистом. Поменять его я не могла. Поэтому восторгалась каждым починенным краном и хвалила Васю ежеминутно.

Презрительного и меркантильного электрика я уволила и наняла запойного, но военного специалиста. С кем с кем, а с военными , хоть и бывшими, я всегда находила общий язык!

К началу сезона моя гостиница выглядела скромненько, но чистенько. Отмытые горничными, надраенные бердянскими газетами окна, соперничали с ослепительным блеском азовских волн. Первый заезд отдыхающих был расписан Олей до мелочей. Кафе оборудовано приобретенной у партнеров ворованной техникой и пришла пора набирать обслуживающий персонал.

Вот с этого самого момента и начался очередной кошмарный виток моего бердянского лета. Оказалось, что ни официантов, ни поваров, ни закупщиков в этом городе нет. Есть будущие жены не подозревающих об этом олигархов, есть остро нуждающиеся в средствах матери многодетных семейств, есть высококвалифицированные, непризнанные социумом специалисты. Но желающих и умеющих работать людей мне встретить, как-то не удавалось.

Стремительно приближался курортный сезон. Каждое утро я с удивлением обнаруживала на пустынной раньше набережной, новый ларек, новую раскладку, новое кафе, новый аттракцион. Количество забегаловок, наливаек, вагончиков с шаурмой и сладкими вафлями поражало воображение. Избалованные местные жители работой не дорожили, в случае увольнения они просто заходили в кафе неподалеку, и тут же трудоустраивались.

-Сколько ж это отдыхающих должно сюда понаехать, чтобы съесть весь этот сомнительный общепит? – Удивлялась я.

Каждый день я нанимала и увольняла официантов. Я проводила для них тренинги и умоляла быть приветливыми с посетителями. Но никакие тренинги не могли стереть с размалеванных лиц аборигенок презрительную гримасу. Безграничная вера во встречу с принцем заставляла их игнорировать посетителей, изысканно обливать гостей борщом, и тоскливо метать на стол корзинки с засохшим хлебом.

С поварами ситуация была и того хуже. Профессиональных поваров не было вообще. Все добросовестные специалисты этого города не нуждались в сезонной работе, а сезонные заведения не нуждались в специалистах. Мои требования готовить вкусно, быстро и недорого вызывали у поваров искреннее возмущение. Их задача была украсть, выпить и поговорить. Перед входом на кухню обслуга установила стол для персонала. За этим столом официантки ежесекундно поправляли макияж, поварихи неторопливо сёрбали пиво, а барменша считала прибыль с недолива.

- Никогда в жизни я не занималась общепитом. Но, мало ли чем в жизни я не занималась!- думала я, и продолжала верить в собственные силы. Меняла официантов, искала поваров, требовала у поставщиков новые зонты, приобретала хорошую посуду, ездила по утрам на рынок и лично закупала свежее мясо и овощи. После возвращения с базара я могла убить «крышованного» бизнесмена. Я никогда не любила рынки и не умела торговаться. Стоимость моей ежедневной базарной закупки равнялась цене нашего самого элитного номера. Финансы вверенного мне учреждения терпели фиаско, расходы на «элитное» кафе» бессовестно поглощали доходы. Мое терпение лопнуло. В одно чудное свежее еще утро я попросила аудиенции у элегантного Сашко и разгильдяйского Мишани.

- Дайте мне «зверей», - умоляла я всесильных бандитов. Я дам вашим иностранцам работу, а вы снимете бабки за «крышу». Делала я очередное безотказное предложение.

Всю последующую неделю я встречалась с иранскими шаурмистами и грузинскими шашлычниками, азербайджанскими фрешниками и таджикскими продавцами курительных смесей.

За эти семь волшебных дней я заработала столько денег, сколько санаторий «Азов» не заработал за все время своего существования. Всего за семь дней я уподобилась Богу и создала свой, уникальный мир. Все выходящие на оживленную набережную окна первого этажа я сдала в аренду шаурмистам . Окна административного здания наперебой предлагали соки, пирожки и разливное пиво. Злосчастное кафе я сохранила как память о безуспешных стараниях, и за пятьдесят процентов прибыли запустила в него киргизских кулинаров. Все мои «звери» работали исключительно по предоплате. Совершенно не ориентируясь в бердянских ценах, я лупанула такие арендные суммы, что азиаты заклокотали на родном языке, что я проститутка, и беспомощно согласились. Дело в том, что я нагло воспользовалась приобретенными связями и обеспечила приезжих предпринимателей разрешительными документами на работу.

Соответственно - пропорционально они заносили деньги моим бандитским патронам. Через неделю бандиты меня уважали, как никого в городе. Сашко и Мишаня смиренно попросили разрешения устроить банкет в мою честь. В тенистом дворе вверенного мне учреждения прятались аккуратные бердянские карманники, сновали груженные кульками с замороженной курицей иранцы, радостно таскали мешки с фруктами азербайджанцы, разжигали костры казахи и прижимались к стенам перепуганные приезжие гости гостиницы.

Запах шашлыков смешивался с ароматом ванильных вафель и киргизского плова. Из каждого сданного мною в аренду окошка лилась аутентичная национальная мелодия. Созданный мной за неделю интернациональный сюрреализм заставлял верить в торжество космополитизма.

Жизнь удалась! Номера гостиницы были сданы на месяц вперед, аренда работала, в Ночном клубе царило распутство, а я стала известной и уважаемой в городе бизнесменшей.

Я заскучала. Заскучала и принялась выманивать на провинциальный отдых столичных подруг…