Верно я сошел с ума. Сижу на кровати с граненым стаканом в одной руке и двухкубовым  шприцом в другой. То, что доктор прописал…  Витамины группы В и какую-то хрень, расслабляющую кровеносные сосуды. Интересно как алкоголь с этим уживется? Нужно вогнать иглу в бедро на полную и не спеша выжать поршень. Иглу быстро, поршень медленно. В стакане умиротворяюще звенят четыре больших стекляшки льда, пенится виски с колой, а я сижу уже больше получаса и не смею посягнуть на целостность своей плоти. Видно я не из тех крутых парней, что могут с размаху сквозь камуфляжные штаны колоть себе в квадрицепс промедол. Я зажмуриваюсь и замахиваюсь шприцом в сотый раз, но на этом все заканчивается. Я замираю и вновь примериваюсь. Что за мысли лезут в голову в такие мгновения?  В мгновения, когда ты пожатием плеч отгоняешь чувство, что тебе не по зубам что-то очень простое. Особенно когда ты остался совсем один и пережил сильнейший нервный срыв. Невролог посчитал, что здесь поможет химия и криво начертал рецепт. А я поведал ему страшную тайну.
Все началось позавчера, когда я первый раз громко пукнул при жене. Первый раз за два года совместной и очень даже счастливой жизни. Пукнул правда в кромешной тьме и под простыней, которую едва не подбросило взрывной волной к самому потолку, ибо спал я по обыкновению на животе. Ночью жопа – барыня, знаю, но такого залпа я не ожидал. Ну, я проснулся и жутко занервничал. Жена тоже проснулась. И соседи тоже (за стеной раздался сдавленный смех).
- Корней, опять лифт шумит? – потягиваясь, спросила Алина, - когда его уже отремонтируют? – она потерлась плечом о мой небритый подбородок, повернулась ко мне и поцеловала в щеку. Я хотел было кивнуть и посетовать на управляющую компанию, но спросонья тормознул, выдержал гроссмейстерскую паузу, и тут уже в ноздри ударил абсолютно невыносимый запах тухлой капусты.
- Нет, Алина. Это ты пукнула, - вдруг неожиданно для самого себя прошептал я. Будь я страусом, непременно воткнул бы голову между подушек дивана, так было неудобно. И соседи перестали копошиться. Наступила звенящая тишина. Я потянулся, громко зевнул и сделал вид, что захрапел. Через минуту Алина встала и вышла на кухню, а я остался лежать в сонном оцепенении. На хуй. Никаких действий, как у буддистов - просто наблюдай, что будет дальше.
    Прошло еще минут пять. Алины все не было, и я на цыпочках прокрался в коридор. Жена сидела прямо на полу, поджав ноги, в полной темноте, курила и плакала.
- Алин, ты чего?
- Уйди, оставь меня сейчас, ладно? – прохныкала она. - Я скоро приду. Ложись.
- Да это не ты, я же пошутил! Это я…
- Прекрати! – крикнула жена. – Перестань! – ее крик сорвался на плач.
- Не фиг пукать, если такая стеснительная! А мне вставать рано, - опять неожиданно для самого себя выпалил я. В тот момент я не смог придумать ничего, чтобы ее утешить, и решил реанимировать незадавшуюся шутку.
Алина уехала вчера рано утром, забрав все свои вещи и отключив телефон. Из квартиры пропал ее запах и ощущение комфорта и уюта. Весь день прошел как-то неосознанно. Региональная конференция не позволяла думать о личных проблемах.
Сегодня уже половина десятого утра. Телефон все еще не доступен. Я открыл аутлук и принялся проверять почту за вчерашний день.
И – ура! – в письмах весточка от жены:
«Корней! Я провела с тобой два чудесных года, но так и не узнала тебя, и сама собой быть не смогла. Я потерялась в своих ощущениях и в чувствах к тебе. Они оказались такими же странными,  как и ты сам. Ты ввел меня в какой-то ступор и перевернул с ног на голову и наоборот! Я думала, что это просто приключение, и в раз пройдет. Но просто приключением осталась я сама… Мне не хватило твоего внимания, и я испугалась… Ты потрясающий мужчина, но маньяк, а мне нужен человек. Целую. Прости меня! Алина»
Я не смог дозвониться Алине. Звонил раз пятнадцать, но все тщетно. Она резко исчезла из моей жизни и у меня начался приступ отнятия. В непонятном порыве я вышел из офиса и зашагал вниз по улице, не имея конечного пункта. Как оказался в вагоне метро с бутылкой в кармане не помню. На меня в упор исподлобья смотрел старый работяга-южанин. Мне показалось, он что-то шептал.
Я встал, хватаясь за поручни и шатаясь, подошел к нему и громко, напоказ  спросил:
- Что-то не так? – получилось очень агрессивно. Пассажиры повытягивали шеи и уставились в мою сторону. Мужик выпучил глаза и скрестил руки. Он явно не хотел со мной связываться. Я ощутил в воздухе адреналин и дико оскалился, пытаясь улыбнуться. И сжимая в кармане два цельнометаллических метательных ножа «касатка». Как будет выглядеть этот бедняга, если подрисовать ему улыбку Гумплена?
- Все в порядке, - сказал он. На поверку оказался очень даже неплохим человеком с пролетарским прошлым и настоящим. Но в виду неразразившегося конфликта мужик категорически отказался со мной общаться, - видимо, все еще чувствовал во мне критическую массу перед взрывом. Сказал только пару слов о своей работе сварщика, представился и напрочь заткнулся. В ответ на предложенный мной «вайт хорс», Саныч (так звали мужика) немного оживился, но упорно продолжал молчать.
- Чо, не пьешь такое дешевое пойло? – с издевкой спросил я и приложился к выпивке.
- Отчего же? Давай, - Саныч потянулся к бутылке и почти выдернул ее у меня из рук. Он пригубил, сделал большой глоток и удовлетворенно крякнул.
- Ну как вискарь?
- Хороший, - кивнул Саныч и мечтательно улыбнулся. – И день сегодня хороший. Старая от меня ушла.
- Чего?
- Старая, говорю, от меня ушла. Утром застукала с молодой дома и ушла.
- Ну ты даешь, Саныч! И как тебе? – заинтересовался я.
- А чего как? Одно слово – заебись! Буду теперь жить с молодой и жизни радоваться. Алиночка моя!
Я не поверил своим ушам. Какая на хуй Алиночка! Достал касатку и приставил Санычу к горлу. Старик побелел.
- Как она выглядит? – прошипел я.
- Высокая, с сиськами… Чернявая… Хохлуша поди, - бледнея, пролепетал Саныч, - ты чего, зема?
- В жопу дает?! – почти крикнул я.
- Дает…
- Сука! – я едва не порезал Санычу кадык, но, спохватившись, ослабил упор. – Пойдешь со мной, понял?
Саныч похоже понял. Мы вышли на Центральной.
- А соски у нее с пирсингом? – в моем голосе еще слышалась надежда на ошибку.
- Да, оба, и розовые, - добил меня Саныч, - и сиськи размер третий минимум.
Блядь! Точно она!
- И давно ты ее двигаешь? – я прицелился ножом ему в пах.
- Да только вчера познакомились… Встретил на остановке. Вся такая потерянная, печальная сидела. Ну я и утешил ее, поддержал морально. Дал выговориться. А потом дело-то не хитрое, - признался Саныч.
- И что она в тебе нашла? – недоумевал я.
- Хорошего собеседника и психолога, - быстро ответил Саныч, - вот ты с женой когда общался последний раз как с полноценным собеседником? Не помнишь? Так вот…
- Пиздишь! Алина не такая!
- Такая, не такая. И не таких видали! А ты такого видал?- Саныч как ни в чем не бывало спустил штаны и явил на свет божий чудовищного размера хуй, похожий на спящего питона, свисающего до колен. Сантиметров сорок минимум.
В диком ужасе я неосознанно метнул в питона  нож. Метнул безоборотно – касатка стабилизировалась в полете подобно стреле, и смачно отсекла две трети хуя. Саныч взвизгнул, схватился одной рукой за обрезок, второй подобрал валявшегося питона и, размахивая им, с диким воплем бросился прямо на меня.
И мы побежали по мостовой. Со стороны, наверное, казалось, что Саныч хочет передать мне эстафету – так он тянулся ко мне рукой с отрезанным хуем, а я опасливо оглядывался.
От погони я ушел довольно быстро. Но у меня жутко задергались веки и губы. Я был на гране срыва. Хронический стресс перерастал в острый. Рядом по случаю оказался медицинский центр.
Эскулап, сухой мужчина средних лет, приветливый и опрятный, как и все в частной  клинике, задал несколько вопросов о здоровье, роде деятельности, образе жизни и последних стрессовых событиях. Я рассказал обо всем по порядку. Доктор провел осмотр и назначил лечение – витамины внутримышечно и поменьше юмора.
- Доктор, вы допускаете возможность отделения сознания от тела? - спросил я, одеваясь. Невролог смерил меня осторожным взглядом с едва уловимым оттенком сочувствия. Он пожал плечами.
В коридоре у кабинета проктолога я увидел Алину. Меня она не заметила. Я хотел было метнуть в нее нож, но в последний момент стало очень жалко. Нож. Ведь одну касатку я сегодня уже успешно проебал.
Теперь вот сижу со шприцом в руках, бухаю и думаю о жизни. Думаю, наверное это хорошо, что все так вышло. Зачем мне закомплексованная, психически неустойчивая и не верная жена? В этой жизни с такой многого не добьешься. И зачем Санычу такой большой хуй? Хватит и трети. Подумал и с размаху вонзил иглу в бедро и до отказа выжал поршень, напитав организм витаминами группы В. От стресса.