повящается всем Падонкам

Зайдя домой, Петр Карлович Либкнехт не спеша снял серое, в подпалинах пальто, красный колючий шарф и огромную ондатровую шапку. Посмотрев в зеркало, он увидел 60 –летнего мужчину, с огромным горбатым носом и перманентной седоватой небритостью. Огромные роговые очки, и вата в ушах дополняли образ заслуженного критика и литератора.
Шел 1972 - й год, расцветал брежневский застой, время измерялось пятилетками, и в союзе писателей СССР было тихо как в степях Семипалатинска перед очередным испытанием.
Надев стертые дерматиновые тапочки, Петр Карлович пошаркал в туалет.  Помочившись, с ловкостью страдающего аденомой старпера, он любовно осмотрел подготовленные для перегонки баклажки с поспевающей брагой и, крякнув под нос от предвкушения, потянул за веревку сливного бачка.
Трамвайным звонком из прихожей загремел телефон.
- Либкнех у аппагата – уведомил Петр Карлович собеседника, и, узнав голос звонившего, не делая паузы продолжил – Нет и еще газ нет! Гогубчик вы же понимаете я не могу гекомендовать ваш гассказ гедакционной коллегии! И даже не пгосите и не уговагивайте. Помолчав, выслушивая очевидно веские доводы собеседника и, одновременно рассматривая на свет вынутую из желтого уха ватку, он сменил гнев на милость: - Хогошо милейший. Я пегесмотгю еще газ, но ничего не обещаю. Хгомает описатевная часть и недостаточно гасскгыты обгазы гвавных гевоев. Ну хогошо, посмотгим, что можно пгедпгинять. Да до свидания!
Пройдя в кабинет и усевшись в любимое кресло – качалку Петр Карлович достал из пухлого поносного цвета портфеля толстую рукопись. «Опять перечитывать эту поебень, что ли?» - подумал он расстроено, « или все же подрочить вначале?». Не сомневаясь и минуты, Петр Карлович по военному, быстро снял свои полосатые брюки и ситцевые, воняющие старческим недержанием, трусы. Жилистой, мозолистой лапой усеянной пигментными пятнами, словно шкура леопарда, Петр Карлович приступил к возбуждению атрофированной промежности. Вспоминая увиденную сегодня в троллейбусе кондукторшу и кляня пропитую память, Петр Карлович яростно надрачивал свой советский хуй. «Да что за на хуй блять!?» - возмущался он про себя уплывающему видению толстой сраки кондукторши, сминая в лепешку видавший многое член. Вхолостую проработав 20 минут и добившись только небольшого прилива крови к нижней части туловища, Петр Карлович в истощении упал на кресло и схватился за стучавшее паровым молотом сердце. «Еб твою мать, сукины дети, так и сдохнуть ведь можно!» - ругал он невидимых виновников своего бессилия. Отдышавшись, Петр Карлович решил изменить ход боевых действий. Сбегав на кухню и достав приличный огарок сальной свечи, стал предпринимать попытки достижения эффекта прямым  массажем простаты. Подогрев свечку на газовой плите, и смазав анус, присланным мамой из деревни, гусиным жиром, Петр Карлович стал вводить посторонний предмет себе в жопу. Жесткие как доски ягодицы привычно раздвинулись, и растянутое, опытное кольцо поглотило добрую половину свечи. Расположившись для удобства тут же на скрипящем рыжем паркете и, совершая возвратно - поступательные движения прибором собственного изобретения, Петр Карлович, вопреки изречению Конфуция вошел в ту же реку второй раз. Прислушиваясь к внутренним ощущениям организма и фантазируя на тему ебли соседского мальчика Коли, Петр Карлович продолжил мастурбировать.
«Так, так, нагнись немного Коленька, раздвинь попку, выучил ли ты падежи?» - лихорадкой проскакивали мысли в голове Петра Карловича. Провалявшись на холодном полу битый час, испробовав все фантазии, меняя скорость и динамику движения рук, Петр Карлович заметно продвинулся в достижении успеха. Увидев на фиолетовой залупе появившиеся мутные капли простатного секрета и ощутив твердость в члене, Петр Карлович вскочил. Вращая бельмами и продолжая надрачивать, он пошел искать своего кота.
- Багсик! Багсик! Кис- Кис –Кис!!! – зашамкал он, попутно сунув под мышку стоявший в прихожке дубовый валенок.
- Вот ты где шалунишка! – схватил мирно дремавшего на батарее животное, Петр Карлович.
- От меня не угкоешься, мой хогоший! – резюмировал он, натренированным движением сунув уже оравшего кота в валенок. 
Смачно харкнув Барсику под хвост, Петр Карлович, не смотря на истошные вопли, рупором разносившиеся из валенка по всей квартире, стал пихать немного обмякшую елду в сраку животине.
Прочувствовав должную упругость и гладкость Барсиковых внутренностей, Петр Карлович зашелся лихоманке фрикционных движений, став похожим на человека дрочащего огромный загнутый хуй.
Сморщенные яйца с седоватыми редкими волосьями подтянулись, дыхание остановилось, сердце забилось в ушах и, Петр Карлович мощно эякулировал, осеменяя серой влагой кошачью прямую кишку. Откинув ненужный более валенок с плачущим Барсиком и мгновенно охладев ко всему происходящему, Петр Карлович лег на кушетку и безучастно прослушал выдержки из пленарного заседания 22 съезда коммунистической партии.
- Ну что же, может этот гассказик и понгвавица совету. Сейчас немного догаботаем. – вновь берясь за рукопись измазанными в сале и струпьях собственного кала руками, молвил критик. – Я ведь и сам был моводым, надо помогать подгастающим.
И бойко выбивая дробь на трофейной машинке, Петр Карлович настрочил положительную рецензию на произведение молодого автора.