Рыбу Юра не любил. А может и любил. Он об этом не думал. Не ел и все. Дотошное, тщательное ковыряние в расползающейся, мягкой, напичканной костями плоти, вызывало в нем раздражение.

Ну, испачкаешь ты руки, извлечешь из-под кожи, очистишь от косточек маленький жалкий  кусочек рыбешки. Положишь его в рот и не успеешь не то что насытиться, а даже ощутить вкуса этого крохотного, тающего во рту кусочка, как нужно снова сосредоточенно ковыряться в следующей порции жизненно важного, напичканного фосфором продукта.

То ли дело мясо! Поджаренный на раскаленной  сковородке,  огромный сочный свиной стейк! С коричневатой корочкой сверху и светлой сукровицей внутри. Что может быть лучше! Резанешь кусок мяска острым ножичком, плеснешь кетчупа,  капельку, совсем немного,  только чтобы подчеркнуть вкус свежепрожаренной парной вырезки.  И яростно, с удовольствием рвешь его зубами, пережевываешь, захлебываешься слюной  и кромсаешь, режешь еще и еще.

Может это  башкирская кровь предков, так хлестала в Юркиных венах и требовала обилия аминокислот и всплеска эндорфинов.  Но любой, самой вкусной рыбе Юра предпочитал мясо.

Было у него, правда, одно, давнее, неприятное, рыбное воспоминание. Однажды, поддавшись уговорам заботливо ноющей матери, Юра цапнул с тарелки  кусок жареной, теплой еще рыбки  и, практически не жуя, проглотил его. В горле сразу закололо, запершило, заскребло. Единственная не извлеченная  мамой косточка,  встала поперек горла, вонзилась в гортань с двух сторон и никак не желала разворачиваться и приобретать продольное пищеводу положение. Юрка проталкивал кость  хлебушком, горбушечкой, яблочком, а она,  сволочь,  все больней и глубже впивалась в мягкую рыхлую ткань.

К утру боль не прошла, горло отекло, дышал Юра тяжко, с присвистом. Перепуганная мать потащила  сына в военный госпиталь к знакомому ЛОРу. Военный доктор, он же хирург, без лишних церемоний отвел  парня в операционную и  впихнул  в кресло между двумя солдатиками. Одному из них, захлебывающему кровью бедолаге, удаляли гланды, а второму прокалывали гайморит. От кровавого месива военно-хирургических действий Юру чуть не стошнило. Но, в это время доктор решительно запрокинул  назад его голову, впихнул  в  рот блестящий металлический разъем и, нырнув длинным пинцетом  в распахнувшиеся внутренности, выудил из Юркиных недр маленькую неряшливую косточку. Горло у Юры еще долго саднило, он часто сплевывал комочками  тугой  спекшейся крови и на рыбу с той поры  даже не смотрел.

Да и кому вообще  нужна эта скользкая, опасная мерзость, если есть мясо?!



Жил себе Юрка, не тужил, питался мясом. Девки на него не жаловались, а, бывало,  даже и благодарили за неуемную, порожденную  животной тягой к мясным продуктам,  стойкую башкирскую потенцию.



Как так вышло, что на том злосчастном дне рождения Юра уселся прямо напротив огромного блюда с жареной рыбой, он не помнит. Да и вообще сам праздник в голове у Юры  запечатлелся плохо. Водки было много, еды не очень и в какой-то момент  развеселого  застолья Юра хлобыснул очередную рюмку и, не глядя, закусил ее маленьким, заскорузлым от муки  кусочком рыбы.

Ну, кость в горле он почувствовал сразу. Но то, что пришла беда, он осознал только ночью, когда пошел  провожать домой Вальку. Ни о каких поцелуях и их логических завершениях  думать Юра уже не мог.

Горло пульсировало, вибрировало, жгло, саднило. Кость раскорячилась и мстительно впилась в гортань всем своим рыбным веером.

- Вот сука! Надо в Скорую ехать. Вот какого я жрал эту гадость? Знал же, что так и будет. Чувствовал. Теперь рыбную карму отрабатывать придется,- проносилось в полупьяном сознании.



Понятно, что в Скорой  Юру никто не ждал. Шаркающая, зевающая медсестра велела сидеть в коридоре и ждать. Юра и ждал. Ждал, пока не стал заваливаться на скамейку,  не захрипел и глаза не выпучил. На крик перепуганной медсестры примчалась молоденькая докторша.

Фея! Снегурочка! В беленьком, перекошенном, небрежно застегнутом халатике. Белья под халатом определенно не наблюдалось. От вида докторши Юра слегка взбодрился и до операционной добрел сам.

В пустом, полутемном зале операционной, девушка-врач попыталась проделать с ним то, что когда-то одним движением осуществил военный хирург.  Она старалась вставить ему в рот металлическую растяжку и посмотреть гортань. Но роста девушка была невысокого и дотянуться до рта долговязого Юрки ей было сложно. Решительным жестом докторша  раздвинула  ноги парня, плотно вжалась в беспомощно выставленный пах и, касаясь Юркиного тела прыгающей под халатом грудью, полезла ему в рот. От всех этих бесцеремонных манипуляций  Юра покрылся потом. Внезапная, пронзительная, жесточайшая  эрекция  настигла несчастного, травмированного пациента. Чем глубже в рот забиралась его почти обнаженная  докторша, тем выше задирался подол ее халата. В момент, когда пинцет врача грубо схватил злополучную кость, Юру настиг приступ частичной асфиксии.  Почти задыхаясь от боли и блаженства, он яростно задергал кончиками туфель и кончил себе в штаны. В изнеможении, Юрок прижался благодарно опавшими чреслами к юной спасительнице и просипел:

- А рыба, это не так уж и плохо.