Бывают такие ньюсы, что дастатачна дать сцылко:
http://newsru.com/crime/25jun2009/grandmabowelbrit.html
и больше ничево не писать. Хули, жосще арегинала не выдаш. Так что я предупредил и ниибёт.


В говне, в прямом смысле этово слова, аказались передовые эскулапы Ольбеона.

55-летней астраветянке Линн Мэйн сии спецы сделали аперацыю по удалению матки. Но не это пичалило женщину (а она уже была матерью четырёх детей). Жызнь и арганизм отравляла невазможнасть пасрать. Именна с этой претензией и отправилась Линн абратна в бальницу. Там её встретил пажылой дохтур, вылитый стареющий фавн ,с бароткай и в ачках.

– Что там у Вас? Не можете срать? Ну, в нашем возрасте мы уже не всё можем себе позволить. Вот, я, напремер, раньше… а типерь… – врач резко согнул руку в локте, а потом с невынасимой грустью апустил глаза вниз, абричённо вздохнул, мотнул головой, будто отбросил дурную мысль, и неажиданно предложил.– А ну-ка пёрните. Ну, не стесняйтесь, мы же не дети.

Женщина напряглась иза всех сил, сжала кулаки, вены вздулись на её шее, но пердуны после аперацыи безвазвратно ушли в небытие.

– Фууууфф!! – только и выдохнула она.
– Оооо!!! – принюхался наследнек Гипакрата – Да заибца всё у Вас, мадам, не ибите мосг. Это нервное. Черносливку кушайте… Следуюсщий!

Пасищение врача немнога успакоило Линн, и она с упрямством дастойным асла начала пытаться переработать килаграммы съеденных сухифруктов хотя бы в маленькую захудалую галдешку. Но результат не шол. Скорее наоборот. Жывот продолжал бурлить и расти в размерах.

Наибольшее огорчение женщине даставляли знакомые и родственнеки. Они перестали сдароваться, падавать ей руку, при случайной встрече переходили на другую сторону улицы, надевая ватна-марлевую павязку. Паследней каплей была малалетняя внучка.

– Бабушка, а тебя бы не стал есть серый волк. Он бы скорее сдох с голада, отъябись, нетрогай меня какашка! – заявила начитанная девочка, пытавшейся погладить ей галовку Линн, и паяснила взявшимся за ремень родителям. – Волк – людаед, а не копрофил.

Делать нечева, пришлося песдовать в бальницу третий раз.

– Не волнуйтесь – успокаивал лежащую на аперацыонном столе Линн Мэйн херург, светило ольбеонской медецыны. – У нас новые техналогии. Даже шва заметна не будет. Итак, делаем маленький надрез… Бляяяяя!!!

Место касания скальпеля с упругим жывотом жертвы разорвало. Из образовавшевося атверстия, словно асколки от противапехотной гранаты, вакруг полетели фекалии различново калибра. Это был ваистину фонтан говна. Оно, не забыв самово затаённово местечька, полнастью покрыло потолок, стены, пол, херурга, ево асестента и двух медсестёр.

– Да ебал я такое! Этова нет у меня в контракте! – заорало «светило» – Умри, сука!
И он кинул в нещастную женщину скальпель, пытаясь попасть в горло.
– А ЭТО? Что будим делать с ЭТИМ? – закричал в ответ асестент, указывая  херургу на дырку, истекающую говном.
– Нахуй! Пусть срёт через это! Я лично– в душ!


Зы. Берегите себя. Не болейте. Ваш Хьюга Чавез.