Вот эти скамейки, две расположены рядом, прямо у детской площадки, третья прячется за кустами, такой маленьких уголок кажущегося интима в центре города. Ее малышка радостно бежит к песочнице, их дети уже там. Становится не по себе, в который раз. Мальчик и девочка, лет 5-7, сдержанные и воспитанные, никогда не кричат, не отбирают игрушки, часто подбегают к мамам и явно испытывают дискомфорт, просто находясь рядом с другими.

Они всегда сидят только там. Три группы, очень разные, никогда не смешивающиеся. Скамейку в тени кустов занимают старшие по возрасту. Они как на подбор, высокие, плечистые, коротко стриженные, много мышечной массы, размеренные жесты и тихая речь. Это к ним все время подбегают дети. Постоят минуту-другую, напитаются спокойной энергии уверенных в себе особей и обратно, на площадку. В них нет привычного волнения матери, гуляющей с ребенком. Она никак не может понять - это безразличие или непоколебимое ощущение собственной силы.

На другой скамейке группа значительно моложе, четко распределены роли, они открыто обнимаются и целуются в засос. Есть красивые девочки, но мало, такой нежный цветочек, немного смущающийся своей ролью. Их партнеры особенно активны, окружают их плотным кольцом рук, губ и настороженных взглядов. Им нет дела до мнения окружающей среды. Эти бесят больше всего. Их половые игры происходят на глазах, пары сходятся и расходятся, ругаются и тут же мирятся. Они провоцируют деланным равнодушием и показным петтингом. Спортивные, поджарые и агрессивные, как бойцовские петухи.

Есть еще третья группа, они вызывают реально ощутимое отвращение. Там собрались толстые, отталкивающе грубые, в мешковатой одежде с мужицкими повадками. И не внешностью своей будоражат они глубинную брезгливость, а именно этим фарсом, этим неловким копированием, гротескным восприятием «настоящего мужика». Ведут себя сдержанно, уходят и приходят вместе, сексуальные игры не демонстрируют, всегда что-то увлечено обсуждают. С ними бывают и юноши, странно милые, по-девичьи хрупкие, такие оленята бэмби среди бегемотов.

Она никогда не видела, чтобы хоть одна из этих групп общалась с другой, но незримо они были связаны, явно знакомы и создавали рисунок извращенный реальности. Первое время она переживала и нудно жаловалась мужу, - «ты представляешь, дети это видят… твоя дочь это видит, так быть не должно, надо что-то сделать… ты должен что-то сделать». Муж только усмехался и бормотал  успокаивающе, - «не заводись, они тебя не трогают, и ты их не трогай, лучше за ребенком смотри». Она тут же взвивалась задетая, - «а если бы это были мужики, тоже глаза бы отводил, презерватив ты использованный, из-за таких непротивленцев как ты, они и распоясались». На что муж раздраженно фыркал и уходил курить на балкон. Потом она смирилась, вписала их в антураж парка и вычеркнула из поводов скандалить с ним.

Это был чудный майский день. Они гуляли, ловили солнце и божьих коровок. Внезапно дочь спрашивает, - «а почему тети целуются», у детей ведь талант задавать неудобные вопросы. И не тихонько так задает, а на всю площадку и не в пространство обращается, а конкретно пальцем показывает. Ей бы проигнорировать вопрос, но любая мать знает - ребенок будет задавать его все громче и громче, пока ответ не получит. Ей бы ответить что-нибудь бредовое и тихонько уползти, но она брякнула первое, - «значит, тетям так нравится». В ответ дочь безапелляционно заявляет, - «папа говорит, что только больные тети друг с другом целуются, а чем они болеют». Таак, вопрос значит, давно созрел, и дите собирает разные точки зрения. А муж, сволочь, о последствиях не думая, выдал свое «особое мнение». Она попыталась плавно дочь от скамейки оттянуть, но тут идиотка одна, из бойцовых, возьми да и ляпни, - «кыш отсюда мелочь», да еще и лицо злобное сделала и захохотала глумливо. Ребенок испугано, а может просто обиженно орать начинает, слезы-сопли, красная вся, воздух судорожно глотает, явно блевать собрался.  Ей бы схватить дочуру в охапку, и домой, мультиками-конфетами утешать, но сидит в каждом человеке что-то буйное, сидит сука тихо себе, до поры до времени. Личина эта бедовая и выдала, - «все тварь, пиздец тебе пришел».

Дочь к себе лицом повернула, и говорит тихо, ласково, - «иди в песочницу и сиди там, никуда не выходи и ничего не бойся». Она решимость материнскую вдохнула,  в секунду плакать перестала, молча глянула сквозь слезы и пошла. Вокруг тишина прозрачная, мамаши с детьми испарились, будто и не играло их тут. У нее еще картинка мелькнула, как они одной рукой их хватают, а другой рты зажимают и утаскивают от разборок подальше. Вздохнула обреченно, вспоминая, когда последний раз дралась. А было это лет 10 назад, когда на дискотеке овца какая-то подругу ее толкнула в танце. Водкой с колой опьяненная, косяком оперенная она шелупонь ту по женскому сортиру за волосья таскала и головой о дверцы кабинок постукивала.

Прошло несколько секунд, а лесбосы уже перегруппировались и теперь бэмби с цветочками аленькими окружены бегемотихами, а перед ними, прикрывая, сучки боевые, на все готовые стоят. Мысль, что пока она вечерами семейной жизнью наслаждалась, девчонки жестокие ориентационные битвы выдерживали, слегка деморализовала, но ей было уже все равно. Адреналин вещь хлесткая, порой вредная, когда он играет, мозг бессознательным состоянием упивается, и инстинкты все решают. Стоит она перед толпой человек в 15, их агрессия пространство искривляет, а ей насрать. Успела только подумать, что если вдруг бить будут до потери сознания, визитка в сумке, в телефоне «мама-папа» есть, сумка на шее ребенка. И вообще нереальное спокойствие ее накрыло, ибо права она, как есть права.

И тут, на пике точки невозврата, голос раздается с третьей скамейки, где бабы постарше сидят, «извинись немедленно» - веско и непререкаемо, как гвоздь в гроб забила. Девка, что дочь ее до слез довела, сразу «сдулась», глаза опустила и говорит чуть не смиренно, - «простите меня, пожалуйста, я не хотела вашу девочку обидеть, пошутила неудачно». В миг они рассредоточились, по скамейкам сели и как не было ничего. Воздух черемухой наполнился, люди гуляющие, вновь нарисовались. Малышка ее подошла, за руку взяла и домой повела. Она идет, не видя, слезы глаза выжигают от обиды - ее натуралки кинули не задумываясь (хотя со многими знакомы не первый год и сколько часов вместе провели, с детьми гуляя), а лизки эти ущербные, порвут за своих, не сговариваясь…
Так начался ее долгий и болезненный путь к сестрам, в конце которого была «любовь и влага».