Время шло своим чередом. Родители, конечно, не догадывались, чем мы занимались с братом. Маме такое не могло присниться даже в самом страшном сне, а папу больше интересовало, ни чем занимается его малолетняя дочь, а почему бывшему советскому деятелю Вячеславу Михайловичу Молотову снова выдали партийный билет. Папа по этому поводу ехидничал:

        - Кучер готовит себе преемника. 

          Кучером он называл Константина Устиновича Черненко (видимо по аббревиатуре его инициалов). Все тогда знали, что новый генсек, избранный после смерти Андропова, неизлечимо болен.

          Отец был азартным и неутомимым спорщиком. Я постоянно слышала на кухне дебаты с очередным собутыльником. Отец был абсолютно убеждён, что страшный смерч, пронесшийся в тот год по Ивановской области и унесший сотни жизней, был нам направлен из космоса подлыми американцами.
          Папа был категорически против перезахоронения Фёдора Шаляпина, называя его предателем и подпевалой белогвардейцев.
          Когда начался матч двух «К» за шахматную корону, отец, пропустив пару рюмок, принимался доказывать своему собеседнику, что «чурка-молокосос» никогда не выиграет у великого русского шахматиста, коим он считал Анатолия Карпова.
          Папа поддерживал советское правительство и коммунистическую партию за мудрое решение не посылать наших спортсменов на летнюю олимпиаду в Лос-Анджелес. 
          Разговоры о том, что в Афганистане гибнет много советских солдат, отец называл провокационными и, изрядно набравшись, орал на весь подъезд, что, если бы он был помоложе, то сам бы пошёл добровольцем в Афганистан, чтобы собственноручно подвешивать душманов за яйца.
          Боже мой! Неужели я жила в том кошмаре. Сейчас даже не верится. Хотя раньше всё это воспринималось как должное. Я думала, что все так и живут.

          А как отец кричал, когда узнал, что Румыния не поддержала СССР и отправила своих спортсменов на олимпиаду в Америку. Так возмущался, словно его среди бела дня обворовали. Досталось и моей подружке Ксюше.

          - Чтобы этой молдаванки больше в нашей квартире не было, - заявил отец.
          - Паша, ты что? – пыталась остепенить его мама. – Что тебе сделал ребёнок? Совесть имей…
          - Я не хочу, чтобы у меня по квартире ходили предатели. Чаушеску предал нас. Всё! Я сказал: румынам не место среди нас!
          - Папа, она не румынка, - доказывала я. – Она из Молдавии.
          - Много ты понимаешь, курица, - не унимался отец. – Румыны и молдаване – это одно и тоже. Я предупреждаю: сюда её не приводить!

              После таких выпадов, я ненавидела своего отца. Иногда он просто казался мне каким-то дебилом, и я в душе желала ему скорейшей смерти, особенно, когда он в порыве гнева подымал  на маму руку. Я даже однажды, защищая мать от побоев,  напала на него сзади и закричала:

          - Убью, падла!

        Драка прекратилась мгновенно. И отец, и мать стояли, разинув рты. Паузу, рассмеявшись, прервал отец:

          - Мать, а Шурка наша уже повзрослела.

        Для него именно этот поступок  оказался первичным признаком моего взросления. Интересно, чтобы он сказал, если бы узнал, что его малолетняя дочь в двенадцать лет зарабатывает себе на мороженное и лимонад минетом? У родного брата. Меня всегда поражало, как он умудрялся  ежедневно находить деньги на бутылку «самодельной водки» или на трёхлитровую банку разливного  пива, а мне на мороженное денег никогда не находилось, хотя «пломбир» тогда стоил всего двадцать копеек, а «эскимо» и того меньше – одиннадцать.
                                                       

                                                                  * * *

        Однажды летом Семён пришёл домой слегка выпившим. Он знал, что родители уехали в кинотеатр на суперпопулярный фильм «Любовь и голуби».

        - Сашка, - усадив меня напротив, начал брат. – Есть классное предложение.
        - Какое? – вздёрнула я брови, сразу же заподозрив что-то неладное. 
        - Хочешь «трёху» заработать?
        - В смысле? – не поняла я. – Какую ещё «трёху»?
        - Ты чё, дура, что ли? – рассмеялся брат. – Три рубля.
        - А что нужно делать? – с опаской спросила я, смутно догадываясь, что это за работа. Но я не могла и подумать, что брат предложит мне заняться этим с другим человеком.
        - Ко мне кент приехал из Ростова, богатый чувак. Отсосешь у него, он заплатит пять рублей. Я тебе отдаю трёху, а себе забираю два рубля. Идёт?
        - Нет! – ответила я решительно. – Не хочу.
        - Почему? – удивился брат. – Он будет приезжать каждую неделю. Тебе что, три рубля не деньги? Совсем, что ли, охренела?
        - Нет, Сёма, - повторила я. – Я не буду брать в рот у чужого чувака.
        - Ты чё, блин, - вскочил Семён, - тебе какая разница, у кого сосать. Я предупредил его, чтобы в рот не кончал.
        - Ты что, уже пообещал ему? – я едва не расплакалась. – Он знает, что мы с тобой… что ты… мы..?
        - Нет, не знает. Я пообещал ему, что найду молоденькую девчонку, но что это будет моя сестра, он не знает.
        - Я не буду, - отрезала я.
        - Шур, - взмолился Семён и подошёл ко мне вплотную, - у меня будут неприятности. Он специально приехал из Ростова, потому что я ему пообещал.
        - А зачем ты ему пообещал? Ты у меня спросил? – возмутилась я.
        - Сань, извини, я не думал, что ты за такие деньги откажешься. Ну, хочешь, я тебе все деньги отдам. Забирай пять рублей, только выручи меня. Пожалуйста…
   
          Я взглянула на брата, мне его стало жалко. 

        - Ну ладно, ради тебя, - согласилась я. - Только один раз. Договорились?
        - Шурочка, спасибо тебе, миленькая, - Семён обнял меня и расцеловал. – Только одна просьба: если он спросит, сколько тебе лет, скажи, что уже шестнадцать исполнилось. Хорошо?
        - Ты думаешь, он поверит? – усомнилась я. Мне это льстило, я же так мечтала стать поскорее взрослой.
        - Конечно, поверит, - развёл руками брат. – Ты на сиськи свои посмотри.
        - Что ты всё время мои сиськи трогаешь?  - возмутилась я.
        - Да не злись ты, Шура! Я к тому, что они у тебя, как у взрослой тёлки. Ну чё ты сразу фыркаешь? Гордись! Не у каждой тётки такие есть. А ты обидки пуляешь…
        - Хорошо. Когда?
        - Да сейчас схожу… Готовься. 
        - А что мне готовиться?
        - Ну, - замялся Семён, - оденься посексуальнее. Не будешь же ты в халате минет делать…
        - Ладно-ладно, - буркнула я и удалилась в спальню.

          Через полчаса Семён привёл к нам домой Руслана. Они вошли в мою комнату. Я читала книгу. Парень, лет двадцати, стройный, с чёрными глазами, посмотрев на меня в упор, спросил:
          - Ты будешь работать?         
          Я растерялась, не зная, что отвечать. 
          - Она, что, глухонемая? - Спросил Руслан у брата.
          - Шура, ну что ты молчишь? Мы же договорились…
          - Да, - тихо ответила я.
          - Сколько тебе лет? – спросил Руслан.
          - Шестнадцать, - соврала я.
          - Ну и хорошо, - Руслан, протянув брату деньги, добавил: - Через часок постучишь.
            Руслан, медленно снял штаны, повесил их на спинку стула и, не снимая трусы,  подошёл ко мне.
            - Трусы сама с меня сними, - приказал он и добавил: - Погладь его…
           
            Дрожащими руками я осторожно потянула резинку вниз, и вдруг увидела, как под тонкой материей растёт бугор. Когда я освободила член от трусов, в губы мне упёрся твёрдый и невероятно толстый мужской член. Руслан взял его за основание рукой, а другой рукой подтолкнул меня в шею и стал придерживать мою голову. Он сначала медленно поводил членом по моим губам. Затем пальцами свободной руки сдавил мне щёки между нижней и верхней челюстями так, что мне волей неволей пришлось разомкнуть губы. В этот момент он резко засунул мне глубоко в рот свой прибор, по самое горло. Меня чуть не вырвало.
        - Тих-тих-тих… - заметив мой конфуз, зашептал гость. - Я аккуратно. Давай-давай.. Ещё. Ещё…
      Руслан обеими руками обхватил мою голову и засопел, он увеличивал темп и резкими толчками вгонял член в меня на всю глубину, я задыхалась…Несколько раз мы останавливались. Руслан действовал, в отличие от брата, грубовато и с напором.
«Но ведь и платит не рубль, - мелькнуло у меня в голове. – Интересно, скоро он кончит или будет пихать мне в рот свою колбасу целый час?»

        К моему счастью, Руслан кончил почти сразу же. Прямо мне на лицо. Я не сопротивлялась. Семён объяснял мне не раз, что для мужчины хуже нет, когда его в момент извержения обламывают. После того как гость развалился на моей кровати и прикрыл глаза, я отправилась в ванную. Умывшись и на скорую руку приведя себя в порядок, я вернулась.

      - Сколько тебе сутер платит? – не открывая глаз спросил Руслан.
      - Что? – не поняла я.
      - Процент какой? – Руслан приподнялся. – Сутер сколько забирает?

      Я вытаращила глаза и действительно не понимала, о чём и о ком идёи речь.

      - Ты чё, девочка? Обшароханная, что ли? – рассмеялся Руслан. – Сёма – твой сутер?
      - Нет, - замотала я головой и неожиданно ляпнула: - Это мой брат…
      В комнате повисла гробовая тишина. Руслан, открыв рот, молча смотрел на меня расширенными глазами. Затем медленно достал сигарету, закурил.

        - Родной? – стиснув зубы, спросил он.
        - Да, - кивнула я, только теперь понимая, что сморозила чушь.
        - И давно он тебя, это…
        - Что? – тихо спросила я. – Что это? 
        - Ну, продаёт?
        - Он не продаёт меня, - испуганно ответила я. – С чего вы взяли, что он меня продаёт? Нет-нет, он не продаёт…
        - Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Руслан.
        - Двенад… - от страха я закрыла рот ладошкой и выпалила:  – Шестнадцать…
        - Правду говори, - нахмурился Руслан. – Иначе в лоб сейчас дам.
        - Двенадцать, - опустив глаз, пробормотала я себе под нос.
        Руслан молча курил уже пятую или шестую сигарету. Я сидела в кресле, не смея помешать его размышлениям. Раздался стук в дверь, и послышался заискивающий голос Семёна:
        - Руслан, часик прошёл!
        - Заходи, - крикнул в ответ гость.
        Дверь распахнулась, и в комнату вошёл мой брат.
        - Ну, как? Всё нормально прошло?
        - Нет, не нормально, - процедил Руслан.
        - Как? – вздёрнул брови Семён и, глядя на меня в упор, рявкнул: - Ты чё, коза? Решила подставить меня?
        - Сядь, - приказным тоном сказал Руслан и, стиснув зубы, добавил: - Это не она, это ты меня подставил…
        - Да ты что, Руслан, - Сёма ударил пятернёй себя по груди. – И мыслей таких не было. Я хотел помочь…
        - Хавальник закрой, - Руслан подошёл к сидящему в кресле Семёну и пальцами схватил его за подбородок. – Ты что ж, гнида, сестрой торгуешь? И почему ты, рожа козлячья, возраст её скрыл? Под статью меня хотел подставить, ублюдок?
        - Русик, в натуре, прости, я просто был уверен, что…
        - В чём ты можешь быть уверен, гребень вонючий? – Руслан с силой оттолкнул Семёна, тот ударился головой о стену и взмолился.
        - Прости, Русик! – Семён заблеял каким-то странным козлиным голоском. Мне было и страшно, и в то же время смешно. Ведь брат всегда разговаривал со мной, с друзьями, а в последнее время даже с мамой, прицыкивая и с каким-то нарочитым высокомерием. Сегодня же таким я видела его впервые.
        - Бабки сюда гони! – поманил указательным пальцем гость.
        - Вот, пожалуйста, - Сёма протянул Руслану деньги.

      «Заработали, - мелькнуло у меня в голове. – И зачем я только согласилась. Вот дура.»  Мне было так обидно, что на глазах навернулись слёзы. Но то, что произошло потом, меня просто обескуражило: Руслан  вынул из бумажника хрустящую красную купюру («десятку») и, положив её на только что изъятую у брата «пятёрку», протянул мне деньги.

          - Возьми, Саша, -  сказал он, глядя мне в глаза. – Извини, я не хотел тебя обидеть…
          - Да ну что вы, - смутилась я. – Я не обижаюсь.
          - Если бы я знал, что ты его сестра, - Руслан кивнул в сторону Семёна, - я бы никогда себе этого не позволил. Да и выглядишь ты гораздо старше своих лет. Я действительно повёлся, что тебе шестнадцать лет. Хотя сейчас вижу, что… В общем, Санька, прости меня, - он подошёл ко мне и погладил меня по голове.

          Я стояла как вкопанная и не знала, что делать. Руслан подошёл к брату и процедил:

        - А с тобой мы ещё поговорим. Не дай бог, сучара, я узнаю, что у девчонки хоть копейку взял, я тебе собственноручно уши оторву. Понял?
        - Понял, - кивнул Семён. – Прости меня, Русик. Пожалуйста, не говори пацанам… Я отблагодарю.
        - Ладно, - тяжело вздохнул Руслан. – Посмотрим. На следующей неделе буду в Новошахтёрске, зайду, поговорим.
        - Спасибо, Руслан… Просто хотел немного бабок подзаработать…
        - Сёма, заткнись, - зарычал Руслан. – Не раздражай меня. Бабок, говоришь, хотел заработать? Ты что ж так опустился? Иди кради, кто тебе не даёт? Ты пацан или кто?
          Семён молчал, опустив глаза. 
        - Я спрашиваю у тебя: ты пацан или кто? – вдруг заорал Руслан. – Или ты уже и на этот вопрос не знаешь, что ответить?
        - Пацан, пацан, конечно, пацан, - опомнился Семён. – Извини, просто задумался…
        - Задумался он, - Руслан сплюнул на пол. – Небось на малолетке в хате сидел, пальцы гнул: я – пацан, бродяга по жизни, бля буду, век воли не видать… А на свободу вышел и спёкся. Мало тебе фраеров? Иди выставляй. Да на крайняк, лучше уж барыгой стать, чем сутером у родной сестры-малолетки. Ты совсем ох…. Ладно, - Руслан махнул рукой и направился к выходу. Он остановился у двери, обернулся и, увидев, что я из комнаты провожаю его взглядом, предупредил: - Сашка, больше не делай этого. Я часто бываю в вашем городе, буду подбрасывать тебе деньжат. Поняла?
        - Угу, - закивала я. 
        - Ну, пока, - Руслан вышел из квартиры.

          Как только дверь за гостем захлопнулась, Семён накинулся на меня:
        - Сука ты, Шура, самая настоящая сука. Ты подставила меня сегодня по полной программе. Что я тебе сделал плохого? Зачем ты сказала ему, что ты моя сестра и что тебе двенадцать лет? А?
          Я молчала. Я и сама не могла объяснить брату, как это получилось.
          - Чё ты молчишь, дура? Ещё сестра называется…
          - Сёма, у меня это вышло случайно…
          - Ты гонишь, что ли? Он за язык тебя тянул? Ну, как это случайно можно наговорить? Захотела подставить, так и скажи. Только зачем? Я же для тебя старался. Ну, и себе немного деньжат подзаработать… Сколько он тебе отвалил?
          - Пятнадцать рублей, - ответила я. – Но это мои деньги. Ты же слышал, что Руслан…
          - Чё, защитника нашла? – перебив, зло произнёс Семён. – Ты не забывай, сестрёнка, Русик приехал-уехал, а нам с тобой в одной семье жить.
          - Я и не забываю. С чего ты взял? 
          - Ну а что ж ты сразу «мои деньги, мои деньги», - передразнил меня Семён. Давай поделим напополам.
          - Нет, - замотала я головой. – Вот тебе пять рублей, остальное я возьму себе.
          - Зачем тебе столько денег? – спросил Семён.
          - Это не твоё дело, - ответила я. – Я тебе дала «пятёрку», вот и радуйся. Ты вообще хотел всего два рубля заработать…
          - Ладно, хорошо, - согласился Семён, - только Русику не говори, если увидишься с ним.
          - Да я уж это поняла, - хмыкнула я. – Не бойся, не скажу.
          - И смотри, чтобы предки тоже не спалили деньги, - предупредил Семён, - а то вопросов потом не оберёшься. Особенно папа развезёт так, что и денег не захочешь.

        После того случая Семён больше не пытался на мне заработать, но тайные отношения сохранились. А я всё чаще и чаще стала думать о Руслане. В моих глазах он был настоящим рыцарем. «Как храбро он меня защитил, - мысленно восхищалась я. – Если я буду дружить с мальчиком, то только с таким, как Руслан. Он такой благородный. Я на него совсем не обижаюсь. Он же не знал, что мне двенадцать лет и что я Сёмкина сестра. Знай Руслан правду, он, конечно, не стал бы… заставлять меня… Красивый он, строгий, но очень добрый…»

      Руслан заехал к нам через неделю после случившегося. Увидев его, я сразу поняла, что влюбилась. От одной этой мысли мои щёки запылали. У меня даже перехватило дыхание. Он смотрел на меня и улыбался.
      - Как поживаешь, Саня? – спросил Руслан и протянул мне деньги.
      - Это ещё что? – я опустила глаза и пролепетала: – Может, не надо…
      - Это подарок, - ответил он и взял меня за руку. У меня внутри всё оборвалось. Я едва устояла на ногах.
      Руслан, заметив мою растерянность, погладил меня по голове и ласково произнёс:
      - Бери-бери, Санька, я же уже взрослый человек, работаю. Не стесняйся. Я люблю делать подарки. Особенно таким красивым девочкам, как ты…
      Это уже было слишком. Чтобы не рухнуть на пол, я буквально упала в кресло и громко выдохнула:
        - Мне стыдно, Руслан.
        - Ну вот тебе раз, - рассмеялся гость. – Чего тебе стыдиться? Тем более, я обещал тебе помогать. Ладно, не буду тебя смущать, - он подошёл к серванту и положил деньги сверху, - сама потом возьмёшь. Хорошо?
      - Хорошо, - кивнула я, не глядя на Руслана.
      - Вот и молодчинка. Я поехал, Саня… Заскочил на минутку тебя повидать. У тебя всё нормально?
      - Да-да, - буркнула я, так и не решившись взглянуть ему в глаза.
      - Тогда пока…

          С этого момента я только и думала о своём «женихе». Я любила его так, что готова была стать его рабыней. И даже мечтала, чтобы он меня украл и увёз куда-нибудь. Но больше всего меня смущало в моих рассуждениях, что я готова была его ласкать днём и ночью и, если бы он пожелал или даже приказал, не задумываясь, выполнила бы любое его желание. Я стеснялась своих мыслей. Но ничего не могла поделать с собой. Позже, когда по ночам Семён вылизывал меня, я почему-то всегда представляла своего покровителя.

          Если бы я знала тогда, что изменяю своему возлюбленному, я бы послала брата ко всем чертям. Но тогда мне это и в голову не приходило. Я просто испытывала муки ожидания, муки разлуки со своим героем.

        Хотя  Мама по вечерам (в отсутствие нашего рьяного атеиста) в беседах со мной, говорила о какой-то другой любви, мне всё равно было приятно. 

        - Любовь долготерпит, милосердствует, - читала она мне вслух, - любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умокнут, и знание упразднится…

          Я всё переиначивала на свой лад: завидовала тем, кто был сейчас рядом с Русланом, превозносила свою любовь выше солнца, гордилась ею, искала своего рыцаря по дороге в школу и обратно, раздражалась, когда Семён пренебрежительно отзывался о Руслане, радовалась тому, что наша тайны скрыта от взрослых за семью печатями. Я любила этого человека… Я хотела жить. Жить ради него. Я полюбила книги. Конечно, о любви. Однажды где-то прочитала: «Любовь – это всё!» «Да-да-да, - вскрикнула я и отчётливо повторила: - Любовь – это всё!»

      Тогда я ещё не знала, что первая любовь всегда бывает несчастливой. Мне казалось, что моему счастью не будет конца. А с чем я могла сравнить свою первую любовь? Я думала, что теперь моя жизнь  превратится в вечное наслаждение. Откуда мне было знать, что на любви ничего не построишь? Прав был тот, кто сказал: «Любовь – это бегство, боль, падение…»

      Но любовь это сказочное дерево, которое, если долго не поливать слезами, зачахнет. Хотя и не умрёт совсем.       

      Руслан ещё несколько раз приезжал к нам, давал мне иногда пять, иногда десять, а то и двадцать пять рублей. Но вскоре он пропал. Семён объявил, что его посадили. При сообщении этой новости, в голосе брата чувствовалось неприкрытое облегчение, а я расплакалась.
      - Ты чё? – изумился брат. – По халявным деньгам плачешь?
      - Дурак, - бросила я и ушла в комнату.
        Семён постучался, но я крикнула через дверь, чтобы он убирался. Семён не стал настаивать. Больше месяца я не подпускала его к себе. 

        Я всё чаще и чаще подходила к зеркалу и говорила сама с собой. Со стороны это, наверное, показалось бы сумасшествием, а мне это помогало.