Начало:
1. Задумывается как фантастический роскас
2. 7_Мая_02 (продолжение)
3. 7_Мая_03
4. 7_Мая_04
5. 7_Мая_05

Пожрать нашлось в одной из брошенных машин, - жареную курицу, оставленную в салоне беженцами, съели вместе с костями. Потом завалились спать. Пыль и шум автомобилей им не мешали, они спали, не просыпаясь, до трех ночи. Когда проснулись, движение почти прекратилось. Отключив сигнализацию и кое как развернув покореженную Калдину, залезли внутрь и на тормозах спустились вниз до самого ручья у подножия перевала.
- Вот это пиздец... - Сидя на берегу, Слава рассматривал лопнувшие мозоли на ногах. - У меня даже шрамы останутся. На, держи.
Он бросил Паше автомобильную аптечку, забытую хозяевами Калдины.
- Такая же фигня. - Паша, морщась, отдирал куски старого скатавшегося в трубочки, пластыря.
Мимо них снова начали проезжать машины. Утренняя роса прибила пыль, машины неслись на скорости, молча, торопливо, никто не сигналил, не слетал с дороги, как наверху.
- Я так понимаю, хич-хайк сегодня не в теме?
- Правильно понимаешь. Кстати, я заметил такую интересную вещь: единственный человек, которого мы видели... Слава, да выкинь ты на хуй все барахло, оставь только ствол, мы до обеда будем в Старьевске, ты представляешь, что такое город после эвакуации? Там всего полно.
- Да. И солдат, которые ебошат мародеров, в том числе.
- Да по хуй. Ну так вот, видели вблизи и разговаривали мы только с тем буровиком. И все, остальных видели только издали или в машинах. Это я к тому, что надо бы пообщаться с кем-нибудь, узнать, что как в городе.
- Точно. Странно как-то все...
- Да нет, в городах-то, наверное, все по другому, это здесь все по машинам. Кстати, ты знаешь, что в Америке в двадцать пятом году, теоретически, все население могло одновременно рассесться в личный транспорт? У нас теперь тоже.
- Да ни хуя подобного. Ты видел, сколько едет всяких грузовиков, кран-балок и прочей техники?
- А. Ну да.
Уже полностью рассвело, забинтованные ноги шагали как новые. Мимо них проехал ухоженный HiLux с прицепом. Кузов был завален тюками, а на прицепе красовался небольшой катер. Грузовик ехал медленнее потока, прижимаясь к обочине, в окне показалось замурзанное от пыли лицо девочки. Она с любопытством, словно в аквариуме, рассматривала путников.
- Ооо, продумАны! - Завистливо отреагировал Паша.
На некотором расстоянии позади HiLux'а ехал старый белый седан, он тоже не торопился. Обдавая пылью, его обгоняли попутные автомобили. Подъезжая к пешеходам, автомобиль шаркнул по грунту передними шинами, Паша успел увидеть короткие пацанские стрижки и наглый интерес в глазах пассажиров. Но, видимо, вид ствола, распиздяйски торчащего из рюкзака, поумерил их любопытство. Автомобиль, снова набирая скорость, возобновил преследование.
- Чуть пизды не получили. - Буднично произнес Паша.
- Интересно, он уже расчехлил, что его ведут?
- Детей жалко. И катер. Вот ебаный остров!  Пизды получить - нехуй делать, дорогу спросить - не у кого!  Как рыбы в воде, вот уебаны! Готов поспорить, катер отметут, денег награбят и на материке нарисуются, живы-здоровы. Ссуки! А нас с тобой за мародерство шлепнут, потому что небритые и вонючие, и всего делов!
- Да не пизди ты!
- ...не пизди... Надо было ебануть им вслед в заднее стекло. Дай сюда ствол! - Паша вытащил из рюкзака винтовку и засунул в магазин пять патронов.  - Пусть какая-нибудь сука только рыпнется!
- Смотри, там человек!
Впереди сквозь пыль маячила фигура человека, как будто надевшего широкополую шляпу. Догнав его через несколько минут, психонавты увидели деда с длинной седой бородой, опирающегося при ходьбе на палку, на голове его, действительно, красовалась шляпа вполне гэндальфовского фасона, рядом с ним бежала, высунув язык, лохматая овчарка. И овчарка, и дед, казались вполне дружелюбными.
- Куда идем, сынки? - Спрашивая, дед бодро задрал бороду.
- Туда же, куда и вы. - Уклончиво ответил Паша.
- Съебываетесь, значит?
- Похоже на то. Слушай отец, мы в походе были неделю, что здесь произошло? А то мы к дороге вышли, смотрим, эвакуация, что ли?
- О-о-о! - Дед снова задрал бороду. - Ну вы ебанькоо...
Дед реально веселил своим видом, просто таки, олицетворяющим доброе безумие.
- Наш любимый президент (дед перекрестился) Иван Денисович Зайцев, русский богатырь и бескорыстный дипломат, помирился с Японией, сынки! (Он поклонился воображаемому президенту). И теперь подписан мирный договор, по условиям которого макакам возвращают их Северные территории, а всех нас посылают на хуй, и дойти туда мы должны в течение восьми суток. Японская сторона не идет на смягчение условий эвакуации. Транспорта почти нет, все уплывают как эльфы, своим ходом!
- А в городе что?
- А в городе, говорят, анархия и паника. Там работают четыре поста, на которых макаки отмечают отплывших, еще четыре в Хламске и четыре в Пыльске. Еще где-то есть вспомогательные. А китайцы, - он насупил седые брови и поднял вверх старчески шишковатый указательный палец, - подтянули войска к границе и беспрерывно стреляют, но пока что делают вид, что это учения. Вот так-то, ребятки.
- Н-да... а мы думали, война.
- Была б война, макакам бы уже хуй по локоть вставили! - Старик в ярости сплюнул, а собака гавкнула, беспокойно заглядывая ему в лицо.
- Ясно. Ну мы пошли, отец, тебе ничего не надо?
- Не надо. - Старик отмахнулся своей палкой.
- Удачи тебе.

- Так, это меняет дело, эвакуация не война, в конце концов. - У Паши отлегло от сердца, по идее, если отход по воде, приморские районы имели фору.
- Мне вот непонятно, с какого хуя такая жестокость со стороны японцев?
- А мне понятно, Россия где-то прогнулась, и азиаты ногу с горла не уберут. Наоборот, будут зверствовать до талого, пока им не сопротивляются. А наши сопротивляться не собираются, сейчас язык в жопу засунут и сделают вид, что эвакуация чуть ли не добровольная. Мне вспоминается история, рассказал ее один чел в Кениге. Дело было в девяностых, ехали они в автобусе в Турцию, автобус турецкий и сам водила турок. Едут они в Стамбул, а там у них пересадка на другой бус. И вдруг этот уебан, в смысле, водила, сбавляет скорость до тридцати кэмэче и делает вид, что ни хуя не понимает, к тому же, у него вентилятор, и вообще, он к жаре привычный. А народ в салоне возмущается, типа, давай быстрее, нам по городу надо зайти куда-то там, - неважно, куда, суть в том, что этот хуила останавливается на вокзале, демонстративно покупает русскую проститутку и ебет ее два часа. А народ все это время задыхается в автобусе и все боятся выйти поссать, вдруг он уедет? Ну вот, он наебался, вышел из этого мотеля, или что там, в Турции, и они поехали дальше. Молча, до самого Стамбульского вокзала. Приехали минута в минуту, и народ, так и не поссав, поехал дальше. Это я к тому, что они понимают только насилие. Будут дожимать свое, пока в них стрелять не начнут. И здесь то же самое будет, только наши люди традиционно предпочитают постреливать друг в друга, блять.

Старьевск встретил запруженными улицами, заваленными говном дворами и разграбленными до осколков магазинами. Впрочем, еды было полно - консервов и прочей бакалеи в избытке, но остальное испортилось или протухло, потому что электричества не было уже давно, а на улице стояла жара. Порядок царил только на оцепленных японцами причалах. Эти были в японской форме, но почему-то, вооруженные русскими Макаровыми. Вокруг царил библейский хаос, хотя система прослеживалась и в нем:
Царствовали хозяева рыбацких плавсредств, пусть даже пластиковых лодок. Теперь они, стоя рядом с оцеплением и передвижным заграждением, были хозяевами жизни. Те, кто еще неделю назад разъезжали на тонированных джипах и прочих Лексусах и обращались ко всем без разбора исключительно на "Э" или "Слышь!", теперь униженно пытались впихнуть в руки мариманам скомканную валюту, драгоценности, какие-то карточки и прочие сокровища. Держа за руки и одежду заплаканных детей и жен, они беспомощно трясли вмиг спавшими щеками и ставшими дряблыми, а еще недавно, тугими как мышцы, животами. ФСБ-совские и ментовские корочки отныне были бессильны, японцы с удовольствием выбивали их из рук, демонстрируя победу армии над разведкой. Все были грязными, мятыми, отчаявшимися. Во дворах, кроме говна, лежали еще и трупы. Из обшарпанных пятиэтажек иногда слышались выстрелы. Город продолжал свое бессмысленное существование.
На горизонте виднелись силуэты небольших кораблей, из разговоров беженцев стало ясно, что это японский сторожевой флот. На берегу каждой лодке или траулеру японцы выдавали какую-то бумагу, которую проверяли в море. Если бумаги не было, топили ну хуй без разговоров. Людей тщательно обыскивали, с собой позволяли забирать только сумку с личными вещами, но это еще до отплытия.
- Здесь пока ловить нечего, богатых выпотрошат, тогда и наш черед. А сейчас пошли к моим в деревню.
- Я не против...
По пути им встретился белый забор, весь исписанный беженцами: В основном, адреса и имена, но были и  интересные надписи, "ПО ХУЙ!!!", например, или мрачное и ироничное "Гр.Об." с такими маленькими крестиками вместо точек.
Отойдя от города несколько километров, они встретили на вершине небольшого подъема маленький серебристый микроавтобус. На всякий случай Паша достал из-за спины ружье. Проходя мимо открытой двери, они услышали окрик:
- Эй шеф, вы откуда?
Голос показался Паше страшно знакомым.
- Виталий Петрович! - Радостно крикнул он. - А я твою машину не узнал! Вы чего здесь?
- Залезайте. - Вместо ответа предложил он.
В салоне валялась целая батарея пустых и полных бутылок Мартини и прочих вермутов. Петрович был невысокого роста, широкоплечий и сухощавый. Он был гладко выбрит, одет в чистую рубашку и джинсы. На фоне друзей он, в своей чистой одежде, казался министром культуры - в руке дорогая сигарета и хрустальный стакан. Он откровенно кайфовал, наблюдая  из машины закат и умирающий город.
- Блин, Петрович, ну ты даешь!
- Даю, Пашка! Я своих отправил с первым траулером, пусть пиздуют к брату в Краснодар, а я старый уже. Да и вообще... я когда-то сам хотел к нему переехать, а сейчас, чувствую - не могу. Я лучше здесь. Не могу без этого всего. - Он сделал пьяный жест, показывая рукой на окружавшие их сопки. На пассажирском сиденье валялся пистолет.
- Довези нас до дому, а?
- Поехали. - Не выпуская стакана из рук, он завел машину. - Вы выпивайте, не стесняйтесь.
- Чего нет, того нет. - Пробормотал Паша, отвинчивая пробку с литровой бутылки. Слава, не дожидаясь приглашения, уже почти вылакал ноль пятую.
- У меня кум в МЧС работает. Так они еще неделю назад улетели на учения на материк. Понятно?
- Скаты, бля.
На прощание Петрович бросил Паше через  дверное окно пульт от сигнализации.
- Дойдите до моей дачи - я там Лэндов нагнал, возьми один себе. Я всегда их любил. - Пьяно добавил он.
- Спасибо, удачи. - Они пожали друг другу руки.
В деревне Паша увидел, бог знает, почему, сгоревший дом родителей, а рядом лист железа с надписью белой краской "Сынок, мы все уехали на материк 12.06.08 г. я тебе оставил денег на нашем месте. Ищи нас."
"Ну и хорошо, что сгорел, никакая скотина не нагадит... а отец молоток, все предусмотрел, даже пожар." - подумал Паша.
Когда стемнело, в доме на другом конце небольшого пригорода  загорелся свет.
- Ты посмотри! Ну-ка, пойдем глянем.
На вежливый стук им открыл пожилой благообразный дядька с двустволкой.
- Где работали, молодые люди? - Вопрос был задан тоном матерого препода.
- В природнадзоре.
- В автосервисе.
Ответ вырвался раньше, чем они сами поняли, о чем их спрашивали.
- Первого собакам, второго на кухню! - Дядька был хорошо поддавши.
Но его кампания не поддержала предложение. Гости были приглашены в ванную и накормлены. За столом сидели пожилые женщины, полные, но ухоженные, и мужчины в костюмах и при галстуках. За домом тарахтел генератор.
Выяснилось, что это сплошь научные сотрудники - биологи и экологи и пара производственников. Решив не толкаться на пунктах отправки, да и не будучи особенно обремененными деньгами, они просто ждали, чем все кончится и культурно проводили время на даче.
Последняя фраза, которую слышал Паша, проваливаясь в сон прямо за столом была сказана пьяным и очень теплым женским голосом:
- Ребята, мы с вами много ссорились, спорили, расходились и мирились... и я хочу сказать... все наши ссоры... ребята, как хорошо, что вы есть...

Следующим утром, сидя снова пьяным в салоне автомобиля, Паша сказал:
- Я понял, почему на зоне они были без формы, а в городе в форме, но с Макаровыми.
- Почему?
- Потому что если их сфотографируют, то какой спрос? Они не в форме, мало ли, кто бандитствует. А на отправке, если кого завалят, хули, пули русские, значит, мародеры. Умный человек, если такой и был в порту, пофотал весь этот беспредел и с флэшкой в жопе плывет сейчас на материк. Не зря ж они так шмонают.
- Логично. Знаешь, Паш... у меня ведь жена не просто так в Кениг улетела... у нас все. Я даже не знаю...
- Чувак, я знаю... согласись, что мы всегда с тобой были распездяями. Через недельку можно совершить подвиг и смотаться по грибы, а через месяц уже трава вырастет. Алкоголя просто море... я предлагаю остаться. Представляешь, там снова работу искать, хуе-мае, жить негде...
Слава фыркнул. Сквозь стакан с дорогим виски и лобовое стекло он смотрел на горящий вдалеке Старьевск.
- Ин-фер-нально... - по слогам произнес он.