ПРЕСТУПЛЕНИЕ, наиболее существенное
нарушение законности и правопорядка,
влекущее за собой НАКАЗАНИЕ.
                                  Большая Советская Энциклопедия  


    В четыре часа пополудни шикарный автобус марки (думаете "Кубань"? а вот хуй!) ПАЗ плавно затормозил перед столовой. Мы вернулись! Народонаселение лагеря, наслышанное о ночном инциденте, встречало овациями. Как Гагарина встречала восторженная Москва. Четырнадцать Гагариных степенно спустились на гостеприимную землю ЛТО.
-    Господи, блядь, опять они! – комендантшу унесли в медпункт для реанимации.
-    Ура бля! С возвращением бля! – кричали нетрезвые уже комсомольцы.
Михал Саныч что-то нашептал директрисе, та почернела лицом, села в машину и уехала. И вообще, какое-то напряжение повисло над лагерем. Причину я узнал только во время похода в сельпо за водкой.


Оказывается Гарик (вот светлая голова!) сегодня утром, ещё в городе, совершил телефонный звонок. Жене Петуха. Этой курице Гарик со слезой в голосе поведал, что её незабвенный супруг упал в бетонный арык, сломал позвоночник и, теперь, готовясь предстать пред Всевышним, хочет отдать спутнице жизни последнее целование. Та, разумеется, взволновалась, и, проверив, на месте ли мужнино завещание, ебанула в колхоз. Молодец, Гарик, блядь, разыграл замГорОНО! Его искромётный юмор обещал нам нехилое развлечение по возвращению. Но ведь завтра - это завтра. А сегодня мы будем пить и смеяться, как дети. Водка у нас есть? Есть. Закуска? Тоже есть. Вот-вот подъедут выпускники пиздить Михал Саныча. Возрадуемся же!


Возрадуешься тут, ага. Пошёл сильный дождь. Природа словно демонстрировала, что хорошо нам в этой жизни уже не будет. Водку пили весело в лесополосе. Влас держал два зонтика, под которыми я разливал, а Люська Бардина формировала бутерброды. Посетители нашего походного кафе прибегали по трое, мокрые, продрогшие и злые. Водку глоть, бутерброд кусь, и бегом назад. Следующая тройка пошла! В таком режиме, да по триста в рыло – опьянели быстро и безобразно. Начались танцы, приехали выпускники. Для разминки отпиздили местного. Забрёл на огонёк, бедолага, цапнул Верочку Попову за грудь. Михал Саныч посмотрел на это дело, прикинул хуй к носу и отважно заперся в своей комнате с физруком (не ахтунг, исключительно для безопасности). Шансы старших на осуществление  светлой мечты резко понизились.


Собравшись у восьмиклассников (соседняя с Петухом комната), стали разрабатывать адский план по извлечению завуча из укрывища. Алкогольное опьянение здравомыслию не способствовало. Планирование советской экономики, судя по результатам, осуществлялось сходным образом. А придумали вот что. Кто-нибудь (Кто- кто? Да я, конечно, сам придумал – сам выполняй) разбивает окно в комнате учителей. Одновременно восьмиклассники разбивают окно у себя. Все выскакивают на веранду и начинают вопить: Мама! Помогите! Местные стёкла бьют, вовнутрь лезут! Предполагалось, что физрук выскочит на крик и побежит ловить вымышленных агрессоров. Петух зассыт и останется. Тут-то старшие его и прихватят. Охуенский план, не так ли?


Пошёл стекло бить. Стемнело уже, диверсия плёвая, в общем-то. Бля, кирпича ни одного нету. Оказывается, утром вместо сельхозработ типа субботник был. Территория прибрана начисто. Пришлось к мусорке метнуться, выбрал литровую банку почище, сойдёт. Подошел к окну, ёбнул посильнее. Весело зазвенели осколки. Запрыгнул к восьмиклассникам. Майор тут же табуреткой высадил ещё одно окно. Старшие, Боцман, Угорь и Генерал, затаились в тёмном углу. Мы с восьмиклассниками выскочили наружу, сея панику. Это беспесды удалось. Не оповещённый Пух (накладочка вышла, забыли в известность поставить) во главе сводного отряда из пары десятков парней с других школ ускакал в темноту Ёлкинских улочек. Арматурины похватали, бойцы бля. Ничего, пусть побегают, развеются. Может, споймают кого… Физрук не побежал никуда, начал тупо окно одеялом затыкать. А вот Петуха восьмиклассники каким-то образом к себе заманили. Тот, правда, оказался хорошо подготовленным спортсменом. Старшие жопы свои от кроватей оторвать не успели, как Михал Саныч сориентировался, заячьим поскоком выпрыгнул из комнаты и снова заперся с физруком. Больше я его не видел, наверное, до сих пор там сидит.


После неудавшейся акции старшие проставились коньяком, поэтому дальше стало совсем темно. Помню только, что меня на помощь людям пробило. По просьбе Антонины Фёдоровны приводил в чувство и отпаивал чаем блюющую Люську. Разрулил какие-то траблы промеж наших восьмиклассников и пацанов из третьей школы. Станцевал медляк с Ленкой-Уёбищем (это мне особо на Страшном Суде зачтётся). Разыскал для рыдающей Светки её ненаглядного потерявшегося Андрюшу (в домике у музыкантов вырубился). Устал, спать лёг.


Наутро плохо было. Почти всем. Дождь, свинцовое небо. Распутица, автобусы на трассе остановились, пришлось к ним по грязи шлёпать. А по дороге осмелевшие учительницы стали стращать наказаниями яростными. И так, блядь, хуёво, а тут ещё они. Ох, тяжко мне, Господи!


Не буду подробно описывать процедуру судилища в школе. Гнусное мероприятие, растянувшееся на два дня. Скажу только, что ощущение гадливости и несправедливости происходящего до сих пор жирной гнойной соплёй давит на психику.


Во-первых, администрации школы было глубоко похуй на наши подвиги. Никакого криминала никто не совершил, а предшественники наши и покруче кренделя загибали. Но жена Михал Саныча велела жестоко наказать кого попало – и её приказ выполнили. Сдали нас, короче, любимые педагоги.


Во-вторых, подвиг Гарика в списке обвинений не значился. Ибо у него мать – заместитель мэра, а, значит, наказывать его не следует. Но кого-то надо.


В-третьих, минимум восемь из нас проявили себя примерно одинаково, но в список приговорённых попала лишь половина. Причины, думаю, аналогичны второму пункту.


Итак, Власа за систематическое пьянство, неуважение к педагогам, многократные нарушения режима;
Алика за неуважение к педагогам, выражаемое в систематическом демонстративном нарушении запрета на курение, многократные нарушения режима;
Майора – автоматически, за то, что он такой есть (ему даже справку потом вместо аттестата выдали за неудовлетворительное поведение, при всех сданных на 3 и 4 экзаменах);
и, наконец, меня - за всё вышеперечисленное, приговорили:


К трёхнедельным исправительным работам в оборонно-трудовом лагере "Патриот" при городском военном комиссариате г.Новочеркасска. Если учесть, что до этого две недели мы отпахали на хлебозаводе (УПК), то от каникул оставался гулькин хуй. Это притом, что некоторых нюансов об этом "Патриоте" мы ещё не знали. Поэтому все остальные пацаны во главе с Гариком единогласно решили: вместе куролесили - вместе отвечать. Поедем, мол, с вами. Такое проявление товарищества и коллективизма не могло не растрогать. Аж прослезился от умиления. Да и учителя загордились втихаря: во каких орлов воспитали.


Ничего, узнали нюансы. За день до отправки – построение и сверка на плацу военкомата. Пришли – и охуели. Оказывается, этот лагерь предназначен для трудового, равно как идеологического перевоспитания лиц:
-    состоящих на учёте в детской комнате милиции;
-    приговорённых к условным срокам лишения свободы, а равно к срокам с отсрочкой исполнения приговора;
-    условно-досрочно освобождённых из мест лишения свободы для несовершеннолетних.
Во, блядь, попали!


К отправке предназначалось человек сто. Рожи, бля, доложу я вам! Мы смотрелись там (хотя и наши морды лица, прямо скажем, не как у ДиКаприо) словно группа "На-На" в артели магаданских золотодобытчиков. Привела нас Анна Павловна. Она же, (умница, красавица, жопа XXL моя ненаглядная) пошепталась с военкомом и освободила от поездки! Военкому мы, видать, в хуй не упёрлись (как и он нам), потому что неформат. И вот тут я навсегда запомнил, что, выходя из дому, мозги иногда следует брать с собой. Мы радостно заорали и малым табунчиком ломанулись с плаца. Что стоило до конца дослушать? Эх, бля! ЗамГорОНО, супруга Михал Саныча, коршуном налетела на военкома и добилась, змея, своего. Мы тоже едем. Пацаны вновь подтвердили, что нас не бросят. Гарик в очередной раз извинился за свою проделку. Поклялись друг другу в вечной дружбе и разошлись по домам, дабы в уединённых размышлениях осмыслить последний день на свободе.


Надо ли говорить, что на отправку пришли только четверо приговорённых? Думаю, нет. Это и так ясно было с самого начала.


Мочканём!                                                                     4.05.2006.