Личность мою устанавливали недолго. Я назвал милиционерам своё имя, фамилию и место жительства. После проверки выяснилось, что я являюсь пациентом Детского Психиатрического Санатория, расположенного в Подмосковье. Вскоре оттуда приехала какая-то нервная тётенька в сопровождении двух молчаливых мужчин. Тётенька оказалась главврачом, а мужчины – санитарами.
-    Господи, Володя! – чуть не плача, обнимала меня главврач. – Мы почти с ума сошли, когда обнаружили, что ты исчез! Ума не приложу, как ты мог оказаться в Лужниках. Да ещё в таком виде…
-    А вот я ума не приложу, как я мог оказаться в вашем заведении, - ответил я. – С каких это пор в нашей стране в больницы кладут здоровых людей?
Главврач была поражена.
-    Володя! – всплеснула она руками. – Ты заговорил! Радость-то какая!
-    Заговорил!.. – воскликнул я. – А что же я делал до этого?
-    Володенька… - главврач смотрела на меня жалеючи. – Ты всё время молчал. И мастурбировал. Причём так отчаянно, что все просто боялись тебя. Ты ходил по коридорам, дрочил - я извиняюсь - свой пенис и постоянно пытался куда-нибудь его засунуть. В мягкие игрушки, в уши медсёстрам.
-    Это был не я. Настоящий я находился в это время в другом месте.
-    В каком? – главврач пододвинулась ко мне поближе.
Я представил, как буду рассказывать о своих похождениях в Стране Суккубов, о том, как трахался с девочками и взрослыми тётеньками, о том, как снимался в детском порнофильме – представил, и понял, что лучше молчать.
-    Ну же, - подбадривала меня врачиха. – Где ты был на самом деле?
-    Я был в стране грёз, - ответил я.
Впрочем, это была чистая правда.
Санитары помогли мне одеться и проводили до машины.
-    Сколько я нахожусь у вас? – спросил я главврача, когда мы садились в машину.
-    Не помнишь? – неприятно улыбнулась она. – Бедненький… Ты у нас три месяца.
-    Как я сюда попал?
-    Тебя привезли из Владимира. Ты шлялся там по помойкам в совершенно невменяемом состоянии. Показывал всем пенис и приставал с сексуальными домогательствами. Представь, каким шоком это было для людей – видеть девятилетнего мальчика, который ведёт себя так непотребно. Возможно, на тебя повлияла твоя тётя и её дочь.
-    Тётя Марина? – сердце моё бешено заколотилось. – Что с ней?
-    Да, тётя Марина. Она несколько лет находилась под наблюдением местного психоневрологического диспансера, как и её дочь. Несколько раз их госпитализировали. Поражаюсь, как твои родители решились отправить тебя к ней. Впрочем, мать объясняла, что ничего не знала…
-    Мама? Она была здесь?
-    Да, она приезжала. Но после встречи с тобой чуть не наложила на себя руки.
-    Почему?
-    Ты вёл себя омерзительно. Достал пипиську, стал приставать к ней…
-    К маме?… - я был в отчаянии.
-    Она уехала едва живой. Страшно было смотреть на неё.
-    Когда вы выпишете меня? – спросил я. – Я совершенно здоров и не собираюсь оставаться в вашем дурдоме.
Главврач ответила уклончиво.
-    Володя, надо скрупулёзно во всём разобраться. То, что сейчас ты внятно разговариваешь и не пытаешься мастурбировать ещё ни о чём не говорит. Надо точно установить, что было причиной твоего неадекватного состояния, и действительно ли ты выздоровел. Чтобы впредь это больше не повторялось.
В санатории меня поместили в одноместную палату. Начались бесконечные исследования. Каждое утро начиналось с того, что меня вызывали на комиссию к хитрым, коварно улыбающимся врачам, которые проводили со мной тесты и упражнения на адекватность. Судя по результатам, я действительно шёл на поправку.
Через неделю мне позволили самостоятельно выходить из палаты и общаться с другими пациентами. Все они были психически нездоровыми детьми. Впрочем, после детей Страны Суккубов, они показались мне вполне нормальными. Они мирно складывали кубики, рисовали и смотрели телевизор. Вся их ненормальность заключалась в том, что изредка они бормотали себе под нос что-то невразумительное. Никакого секса между ними не было.
Даже медсёстры не трахались здесь с больными. Забывшись, я как-то раз засунул руку под юбку одной миловидной медсестре. Она возмутилась до глубины души. Этот эпизод чуть не испортил благоприятного впечатления обо мне и моём улучшающемся состоянии. Мне пришлось полдня извиняться и уговаривать её не рассказывать о случившемся врачам. На моё счастье медсестра меня пожалела.
Воистину, я снова был в Советском Союзе!
-    Дорогие дети! – объявила как-то главврач. – К проблемам нашего санатория решили прислушаться на самом высоком уровне. Сегодня к нам приедет человек из Политбюро ЦК КПСС. Это очень хороший и добрый дядя. Пожалуйста, ведите себя прилично. У него должно остаться хорошее впечатление о нашем заведении.
Приехавший член Политбюро оказался добродушным плешивым дядькой в очках и с родимым пятном на голове.
-    Ну, знаете ли, хорошо у вас здесь, - говорил он южнорусским выговором, осматриваясь по сторонам. – Удобно и уютно. Процесс выздоровления детей, так сказать, идёт.
-    Идёт, идёт, - кивали врачи.
Высокопоставленный гость ходил по палатам.
-    Что такой грустный? – спросил он у меня.
-    Домой хочу, к маме, - ответил я. - Я совершенно здоров, а меня продолжают здесь удерживать. Помогите пожалуйста, повлияйте на врачей.
-    Что, он действительно здоров? – повернулся член Политбюро к главврачу.
Та немного замялась.
-    Пока рано говорить, что этот мальчик полностью выздоровел, - прокашлявшись, сказала она. – Но дела его идут на поправку. Думаю, что в самое ближайшее время мы действительно выпишем его.
-    Вот видишь! – подмигнул мне дядька. – Скоро выпишут.
-    Спасибо, - поблагодарил я его.
-    Как тебя зовут? – спросил он.
-    Володя, - отозвался я.
-    А меня – Миша. Михаил Сергеевич. Будем знакомы.
Он протянул мне руку. Я ответил на рукопожатие, наши ладони сомкнулись… И вдруг, что-то, словно электрический разряд, ударило нас. Михаил Сергеевич отдёрнул руку и побледнел. Взгляд его на какое-то мгновение потерял осмысленность.
-    Ого! – воскликнул он. – Вот так рукопожатие у тебя! Электричество накапливал?
Я смутился. Разряд этот на меня никак не подействовал. Я даже не почувствовал боли. Мне показалось, что какая-то сила вырвалась из меня, чтобы обрушиться на этого дядьку.
-    Ну ладно, - сказал Михаил Сергеевич, - пора мне. Пойду.
В ту же ночь мне приснился страшный сон. В этом сне Вельзевул пришёл ко мне в палату, склонился над моей кроватью, погладил меня по голове и сказал: «Спасибо, Володя! Ты очень помог мне. Я не забуду этого».

Я отчаянно хотел вернуться к маме. Желание это с каждым днём становилось всё огромнее и всё нетерпимее. В один прекрасный день я почувствовал, что если меня не выпустят в самое ближайшее время, я просто сойду с ума – на этот раз по-настоящему. Я сидел в комнате отдыха и смотрел мультфильм про мамонтёнка, который, минуя все препятствия и невзгоды,  пробирается к своей маме. Мультфильм настолько тронул меня, что я не выдержал и разревелся.
-    К единственной маме на свете… - пел мамонтёнок душераздирающую песню.
Я уливался слезами.
-    Мама, мамочка, где же ты! – растирал я ладонями покрасневшие глаза.
-    Я здесь, сынок! – услышал я голос за спиной.
Я обернулся. Мама, моя дорогая мама, плачущая, но счастливая, стояла у дверей. Я вскочил со стула и бросился к ней в объятия. Десять минут мы просто сидели и вытирали друг у друга слёзы.
-    Ну как ты? – наконец спросила она меня.
-    Всё нормально, - ответил я. – Я совсем здоров. Поедем домой, а?
В тот же день меня выписали из санатория. Мы добрались до Москвы, купили билеты на поезд и уже вечером ехали домой.
-    Никогда себе не прощу, что послала тебя во Владимир! – говорила мне мама. – Дура я, дура! Разве можно отправлять ребёнка одного, да ещё к сумасшедшей сестре?!
-    Ты не знала, что она сошла с ума.
-    Я могла догадаться! Она давно вела себя странно. Что там было?
-    Я не помню, - ответил я. – Совершенно ничего не помню. Даже тётю Марину не помню.
Рассказать маме о своих похождениях в Стране Суккубов я тоже не мог. Да и не хотел. Я понимал, что об этом никто, кроме меня, ничего знать не должен.
На вокзале нас встретил папа.
На следующий год мы съездили в Ялту. Втроём.


                                              ЭПИЛОГ

Через три года дяденька, который пожал мне руку, стал Генеральным Секретарём ЦК КПСС. Деятельность товарища Горбачёва на этом посту с первых же дней оказалась в высшей степени странной. Все его деяния целенаправленно и осознанно вели к одному – к развалу Советского Союза. Один я на всём белом свете понимал, кто руководит этим человеком. Долгое время я боялся здороваться с людьми за руку, но случаев, подобных тому, что произошло с Горбачёвым, больше не было.
В девяностом году я закончил школу. К моему большому удивлению – с золотой медалью. После своего возвращения из Страны Суккубов я, не прилагая к учёбе никаких сил, получал одни лишь пятёрки. Я чувствовал, что какая-то сила ведёт меня за собой. Я вполне отдавал себе отчёт, что это за сила.
Сразу после школы я поступил в МГУ, а через год Советский Союз – лучшая страна мира - распался. Я подозревал, что это был не распад, а Соединение всех параллельных миров. Дьявольское Соединение. К этой мысли меня приводит дикая сексуальная распущенность, воцарившаяся после распада СССР. Ни педофилия, ни гомосексуализм уже никого не удивляют.
Мою версию подтверждает и тот факт, что тётя Марина неожиданно выздоровела и развила активную деятельность в политике. Сначала она избралась депутатом облсовета, а затем и в Государственную Думу. Её дочь Лена сейчас тоже в Москве. Руководит сетью агентств по оказанию интимных услуг. Её подруга Света подалась в Скандинавию и стала знаменитой порнозвездой. Сейчас она известна под псевдонимом Сильвия Сейнт.
Во время учёбы в Университете я познакомился с хорошей и симпатичной девушкой. На четвёртом курсе мы поженились. Она стала первой, после Суккубов, с кем я отважился вступить в половой акт. Сейчас у нас двое детей. (Я очень люблю свою жену, но, признаюсь, иногда мне кажется, что она появилась в моей жизни неслучайно, что и она имеет какое-то отношение к высшим силам. Я гоню эти мысли прочь.)
После окончания Университета, я несколько лет работал в банках и других солидных коммерческих структурах. Сейчас мне за тридцать и я сотрудник администрации президента Российской Федерации. Владимир Владимирович Путин очень внимателен ко мне. Расспрашивает меня о взглядах на жизнь, о своих приоритетах. Я долго сомневался в том, является ли этот человек свободным в своих действиях, или же силы зла, перешедшие через меня к Горбачёву, владеют и им. Один разговор развеял все сомнения. Он состоялся буквально на днях, когда я встретил Путина в коридоре Кремля.
-    А, тёзка! - приветствовал меня Президент. – Ну что, как вчера «Зенит» сыграл?
-    Не знаю, - развёл я руками. – Я футболом не интересуюсь.
-    Не интересуешься? – удивился он. – Наверное, после 82-го года?
Я стоял поражённый. Откуда он может знать о тех событиях?
Усмехнувшись, Путин похлопал меня по плечу и заговорщически подмигнул.

Ну конечно, разве может быть всё иначе? Разве Вельзевул, захвативший однажды власть, отдаст её кому-то другому?


                                              КОНЕЦ