Утро. Снова утро, снова все как обычно. Все прекрасно, все стандартно, все штатно. Утро встречает темнотой на улице, радио «Ультра» в будильнике и слипающимися глазами. За окном – около нуля, погода, как водится, ни туда ни сюда. На что она похожа? На раннюю зиму, позднее лето?

А, впрочем, Саша этого не замечал. Не замечал никогда, не заметил и сегодня. Поднявшись с кровати и сделав радио тише, он пошел в туалет. Голые ноги шлепали по полу. Справить нужду после сна – что может быть лучше? Ничто так не бодрит с утра пораньше, как запах собственных какашек и урчание мочи в унитазе. Чтобы не разглядывать свои ноги, он открыл один из старых номеров «За рулем», лежавших стопкой в углу. Статья была давно прочитана вдоль и поперек, журнал распадался на страницы и брошюры. Аккуратно держа его в руках, Александр пробегал глазами строчку за строчкой, не видя букв и думая о своем…

Посидев минут 20 в сортире, Шурик пошел в комнату. «6-20», - машинально отметил он, - «еб твою мать, мне ж в 55 надо уже кореша забирать». Предстояло собираться шустро. Впрочем, он собирался так же каждый день. Не стиранные две недели джинсы, трусы-семейники, носки из большого пакета, подобранные более-менее похожие парой наспех, огромная майка ниже пояса. На сборы ушло минуты три. «Бля, вот опять я ни хуя не побрился», - думал он, дежурно наблюдая свое отражение в зеркале перед выходом. Кроссовки заняли свое место на ногах, и Саня вышел за входную дверь. «Да и постричься не мешает, а то хожу как хуй мамин», - эта «свежая» мысль пришла уже в лифте.

Вообще в его привычки стричься не входило, да и бриться тоже. Бриться значило воевать с подаренной в свое время предками электробритвой, которая даже после получасового сеанса бритья оставляла за собой одиночные длинные волосы на лице. Стричься – штука еще более неприятная. Парикмахеры откровенно халявили, завертывая в простыню его 160 кг веса, и после подстрижки мало того что приходилось идти мыться, так еще и стирать одежду, потому что даже на помытом деле та продолжала колоться.

Открылись дверцы, лифт принял Саню и повез вниз, в парадное. Открыв дверь подъезда, он прошлепал по лужам к своей машине и открыл ее ключом. Спавший ночь аппарат завелся неохотно, хотя и оперативно. Снова кочерга в положении “D”, снова выезд в ночь, когда на улицах еще почти никого нет…

День начинался не очень хорошо – любимое радио не работало. Пришлось доставать диск и слушать какое-то дерьмо, подаренное сокурсницами на прошлый день рождения. «Еб твою мать! Усраццо», - думал он, - «и ведь вот эту поебень кто-то реально слушает, ебаный насрал! Да я хуею, этим только волчий кал добывать, одного магнитофона в лесу хватит, чтобы вся стая обосралась! Пидары, мля…». В динамиках безэмоционально, совершенно не реагируя на мысли Санька, пела Земфира. Ее он еще вытерпел, но когда следующим треком оказался «Мумий Тролль», терпение слушателя лопнуло. Пришлось незамедлительно выкинуть блестящий кругляш диска вместе с коробкой в окно.

Остаток дороги Александр проделал в тишине. Университетская парковка встретила пустотой, тишиной и чистотой. Большой черный БМВ Санька без проблем занял козырное и удобное место рядом с воротами – там никогда не вставали по левую часть машины, не запирали и всегда можно было без проблем открыть водительскую дверь.Уже практически проснувшийся организм торопил запаздывающую голову. Часы в ресивере неумолимо отсчитывали минуты, близилась первая пара. «Понедельник… как много в этом слове! Как дохуя в этом слове, я бы даже сказал. Как дохуя геморроя, блядь», - думал он, подходя к южному входу второго гума.

В аудитории по традции никого не было. Студенты вообще не любят ходить на первую пару, а уж на платном отеделении – и подавно. До начала оставалось всего 5 минут.

Впрочем, к приходу преподавателя в сборе было уже аж четверо студентов. Среди них была и Она – высокая блондинка с полными губами, широко распахнутыми глазами, ангельским голоском и аппетитными формами. Ангельское имя Катя... «О, сегодня у нас юбка до колен и обтягивающая кофта. Заебись! Бля, куда бы деть хуй…», - размышлял Александр. В свои 21 он попробовал все, был со многими, но она… Ничего особенного. Как всегда. Разве что в отличие от других в ней его ничто не раздражало. И это был существеннейший плюс, плюс, который заставлял вожделеть красавицу каждый день.

Лекция протекала вяло, периодически прерывалась очередным проспавшим, вползавшим в храм науки. Впрочем, Сане это было не важно. Шурик сидел и писал бизнес-план, который ему предстояло сдать сегодня. Ему с трудом удавалось удерживать свои мысли – глаза по-прежнему хотели смотреть не в тетрадь, а вперед и чуть левее, где сидела Катя, прямо держа спину и дразня его своей копной длинных волос, спадающих на высокую и в меру полную грудь. Она сидела и внимательно слушала препода, записывая умные изречения кого-то не менее умного, жившего давно…

За интересным и сулящим нехилый барыш делом пролетело две пары. Работа кипела, вопросы решались. Записи уже позволяли надеяться на успешное решение вопроса с приемкой плана и хронометража, а это, в свою очередь, вселяло недетский оптимизм по поводу ближайших выходных. Пусть до них было еще далеко – тем лучше! Он успеет сдать и обналичить деньги. На горизонте маячила поездка в Воронеж, и средства, особенно наличные, были ой как нужны.

Как обычно он стрельнул у друга ноутбук, набрал основные положения из ранее написанных, подсоединил сотовый и вылез в интернет по GPRS. Материалы улетели заказчику быстро. Оставалось ждать, этот пункт был выполнен. Денег было совсем немало, но… Как и обычно последние несколько лет, Шурик не почувствовал ни волнения, ни радости, ни даже какого-то мало-мальского морального удовлетворения. Деньги, даже приходя в больших суммах, его более не цепляли.

Саня наконец окончательно проснулся и снова уставился на ту парту, где сидела Она. Он в очередной раз представил себе, как с удовольствием пригладил бы ее волосы, нежно провел по бархатистой коже руки, обязательно поласкал бы тыльной стороной ладони ее лицо, а потом поцеловал… «Катенька, Катька… Красавица ненаглядная. Просто слишком хороша для реальности… Наверное, я люблю тебя», - дежурные мысли, дежурные эмоции. Изнутри как всегда вылезло чувство приятной истомы, которое через несколько секунд как всегда сменилось болью. Болью бессилия и обыденной застарелой злобы, разочарования….

Больно было уже давно. Еще со средней школы, когда он окончательно понял, что никогда не сможет обнять ее, поцеловать или прикоснуться к ее волосам, да что там ее? Бывали королевы и лучше. Нет, он не был беден, не был уродлив, не был импотентом. Многие даже находили его привлекательным, ласковым и нежным, а уж его счет в банке просто сводил отдельных дамочек с ума. Просто он, наверное, любил ее. И те вещи, которые с обычными девушками проходили «на ура» (бильярд, кино, ресторан, бар, выпивка) и прямо вели избранный объект в постель, здесь он предпринять не мог. Сковывающий, ледяной страх перед самим собой, одна мысль в голове – «я люблю ее»!

Он понимал, что облажается. Боль бессилия и злобы на себя за это бессилие душила изнутри, жгла душу день за днем, испепеляла Шурика изнутри. Он знал, что надо что-то делать, и не мог делать. Просто не мог, просто не был в силах. Он не мог решиться сделать что-то, потому что не мог рисковать быть отвергнутым. Он знал, что эта боль будет для него последней. Вообще последней. Последней болью, которая заставит перепутать дверь и окно на уровне 14 этажа…

Боль копилась. Он понимал, что не сможет жить так вечно, и однажды просто покончит с собой прямо в момент очередного приступа бессилия. Он понимал, что надо рисковать, но откладывал, все еще не мог решиться… Потому что было страшно. Страшно, зло и бессильно.

И он снова поехал на работу, и снова домой. И снова вечером руки привычно открыли бутылку водки, и снова вечер прошел за Каунтер-страйком, работой, модерированием форума и чтением авто.ру. И снова, засыпая вечером, он дежурно пообещал себе завтра точно побриться, помыться, постричься и все-таки попытать счастья у Нее, богини счастья и боли. И снова, как и вчера вечером, уже перед тем как заснуть, с затухающей, тупой, надоевшей вдоль и поперек знакомой дежурной болью отчетливо понял, что и завтра ничего не изменится…

18.10.2004