Молодым родителям посвещаецо


Кто знал Катьку, тот знал, что когда она весело кружилась вокруг себя и говорила, будто пела – то у неё было прекрасное настроение. Даже сегодня, несмотря на пасмурную погоду и моросящий надоедливый дождь она ланью скользнула в свою с мамой квартиру, и, грациозным движением поставив пакет на тумбочку, вошла в спальную комнату.

Мама лежала на том же месте, где и всегда – на большой старинной прабабушкиной кровати столетнего дуба. Привет, ма! В ответ раздалось характерное мычание, в котором, впрочем все нотки были мажорными. Ибо мать уже дважды испытала на себе дочкин гнев – за это она лишилась левого глаза и каждый день подвергалась процедуре сбривания бровей. Прикована мама была надёжно – наручниками, спиженными некогда у ныне покойного мента-лейтенанта.

Мамочка, ты не представляешь! Катя кружилась по комнате, изредка выпуская из сфинктера полоумные выпердки прошлого. Я познакомилась с таким мущщиной, что пизда качается! А ты, кстати, уроки сделала, а, мамочка? А то я скоро приготовлю нам праздничный стол и проверю твою математику! Старая седая мать грустно и весело качала головой то взад то вперёд – она подыгрывала своей дочке, ибо в её сердце ещё шипящим салом искрила надежда – она хотела выбраться из своей тюрьмы и зубами, пускай некоторые из них были золотыми, перегрысть ей глотку. Кровь она не любила – но тут было не до фобий. Место имела Госпожа Месть.

Да. Старая мать часто вспоминала детство своей дочки, и порой ей казалось, что её хуячит бумерангом истории прямо в яблочко её нервозной системы. Иногда ей казалось, что всё это сон. Хуёвый нахуй кошмар. Но в то же время она прекрасно понимала – всё это происходило наяву. Её дочь сошла с ума и решила вспомнить матери своё щясливое детство. Что ж – детство как детство, только Кате было похуй. После того, как ей впиздонили крестовую отвёртку в ухо, она перестала бать той Катей. Она стала Катей нового образца. Катей, которая думала, что она – это мама, а мама  - это её дочь. И плюс ко всему она поняла ещё кое что – что мужщины это зло. Зло, которое может тебя убить, покалечить и унизить, а посему его надо уничтожить до всего этого.

Кстати говоря, никто не знал, что Катина мама находится в этой квартире – кто думал, что она умерла, а кто то думал, что она в деревне, доживает свой нищенский век.

Лёжа привязанной она часто плакала. Ей надоело срать и ссать под себя, она насытилась воспоминаниями и изучила всё дерьмо на потолке. И это длилось уже пол года.

Катя ушла на кухню и вернулась через 40 минут с полной кастрюлей макарон. Часть макарон она положила на большую грязную собачью тарелку, хозяин которой был убит молотком для отбивных и потом, его жопа долго тёрлась о мамино лицо, посредством рук доченьки. А другая часть макарон была выплеснула на мамино ебло, обожжев его. Мать закричала, но с таким же успехом она могла и обоссаться – никто ничего не услышал бы.

Кушай маменька, кушай, тебе нужны силы, тебе в школу скоро, маменька! Тяжело вздыхая и отходя после шока, мамино тело, а конкретно мамино лицо, а ещё конкретней мамины губы и рот стали втягивать макароны внутрь, ибо тело повиновалось инстинкту выживания. Горячие липкие макароны вяло выделывали кренделя на обожёном лице мамочки, завершая свой путь в зеве, а далее по пищеводу и…даёшь свободу.

Катя умилённо смотрела на всё это дело и брмотала под нос считалочку собственного сочинения – Кто Катю ебал тот и пропал! Кто Катю ебал тот и пропал! Кто Катю…

В этот вечер она познакомилась с инженером, который носил под носом жёлто-седую пизду, курил Приму и мог уместить в нагрудном кармане всю свою зарплату, выданную самыми мелкими купюрами. Он был тщедушен и невзрачен, но именно такие мужыки и интересовали Катю – они были её сыновьями и врагами. У неё была дочь, и она не хотела, что бы все эти мужчины-сыновья ебали её дочь. Она привела его домой и дала высосать ему свою пелотку. Затем она отвела его в ванную и раздев его стала его купать. Выпивший мужик быстро млел а Катя ловким движением руки резала ему шею и конец в воду.

Это был пятый по счёту враг, которого она ликвидировала, чему была рада. После акта отмщения, Катя сливала воду, и надрезала вены на руке. Набрав полную банку крови, Катя шла с ней к маме-дочке и выливала ету кровь ей в рот. Затем она допивала остатки и ставила эту банку возле кровати, а старую, с отходами бережно выносила и выливала её содержимое в унетаз.

Катя очень любила маму, потому что в детстве мама очень любила Катю.