Я давно уже заметил, што взрослые задают маленьким очень глупые вопросы. Они как будто сговорились, мудаки. Получаецца так, словно они все выучили одинаковые вопросы и задают их всем ребятам подряд. Я так к этому делу привык, што наперед знаю, как все произойдет, если я познакомлюсь с каким-нибуть новым взрозлым. Это будет типа так.

Вот раздасца звонок, как всегда пьяная мама откроет дверть, ктота будет долго нудить чота непонятное, потом в комнату войдет новый взрослый овцебык. Он будет потирать руки как уроц. Потом уши, потом очки. Кода он их наденет, то воткнет в меня, и хотя он давным-давно знает, што я живу на этом свете, и прекрасно знает, как меня зовут, он всетаки схватит меня за плечи, сожмет их, сука, довольно-таки сука больно, притянет меня к себе и скажет:

- Ну, Денис, как тебя зовут?

Ну не мудак?

Конешно, если бы я был невежливый человек, я бы ему сказал:

- Пашол ты в пизду, старый казел! И не зли меня пока в ебло не отхватил!

Но я вежливый. Поэтому я притворюсь, што не расслышал ничево таково, я
просто криво улыбнусь и, отведя в сторону глаза, отвечу:

- Денисом.

Он с ходу спросит дальше:

- А скоко тебе лет?

Как будто не видит, что мне не трицать и даже не сорок! Ведь видит же,
какого я роста, и, значит, должен понять, што мне самое большее десять, ну
десядь с половиной от силы, - нахуй тода спрашивать? Но у него свои, взрослые взгляды и привычки, и он продолжает приставать:

- А? Скоко же тебе лет? А?

Я ему скажу:

- Десять с половиной

Тут он расширит глаза и схватится за голову, как будто ево по галове током уебошило. Он прямо застонет, словно у нево волосья с жоппы рвут:

- Ой-ой-ой! Десять с половиной! Ой-ой-ой! Ахуеть!

Но штобы я не заплакал от жалости к нему и понел, што это шутка, он
перестанет стонать. Он двумя пальцами довольнотаки больно ткнет меня в
живот и бодро воскликнет:

- Скоро в армию! А?

Угу. В хуярмию, блядь.

А потом вернецо к началу игры и скажет маме с папой, покачивая
головой как Рам и Шиам:

- Што делаецца, што делаецца! Десять с половиной! Уже! - И, обернувшись ко мне, добавит: - А я тебя вот такусеньким знал!

И он отмерит в воздухе сантиметров двадцать.

Пидарас блядь.

У меня хуй таково размера. И то када вялый.

И это в то время, когда я точна знаю, што во мне был пятьдесят один сантиметр в длину когда я родился. У мамы даже такой документ есть. Документ-мокумент ы-ы. Офицальный. Ну, на этово взрослово я не обижаюсь.

Все они такие. Вот и сейчас я твердо знаю, што ему положено прикинуцца задумацца. И он задумаецца. Железно. Он повесит голову на груть, словно заснул. А тут я начну потихоньку вырывацца из его рук. Но не тутто было. Просто взрослый
вспомнит, какие там у него еще вопросы завалялись в кармане, он их
вспомнид и наконец, радосно улыбаясь, спросит:

- Ах да! А кем ты будешь? А? Кем ты хочешь быть?

Я-то, чесно говоря, хочу стать развеччиком типо Джеймс Бонд, но я понимаю, что взрослому это будет дико, непонятно, это ему будет непривычно, и, штобы не сбивать его с толку, я ему отвечу:

- Я хочу быть мороженщиком. У него вседа мороженово скока хочешь.

Лицо взрослово сразу посветлеет. Типа все в порядке, все идет так, как ему хотелось, без отклонений от нормы. Поэтому он хлопнет меня по спине (сука, довольно-таки больно) и снисходительно скажет:

- Правильно! Так держать! Молодец!

И тут я по своей наивности думаю, что это уже все, пиздец, и начну
немного посмелее отодвигацца от него, потому што мне некода, у меня еще
уроки не приготовлены и вообще тыща дел, но он заметит эту мою попытку
освободицца и подавит ее в корне, он зажмет меня ногами и закогтит
руками, то есть, попросту говоря, он применит физическую силу, и, кода я
устану и перестану трепыхаца, он задаст мне главный вопрос.

- А скажика, друк ты мой... - скажет он, и коварство, как змея,
проползет в его голосе, - скажи-ка, кого ты больше любишь? Папу пли маму?

Бестактный вопрос. Воще нелепость.

Я люблю дрочить.

- Михаила Таля, - скажу я, лишь бы он отъебался

Он захохочет. Его почемуто веселят такие кретинские ответы. Он
повторит раз сто:

- Михаила Таля! Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Каково, а? Ну? Што вы скажете на это,
щасливые родители? Ваш сын педораз!!!

И будет смеяцца еще полчаса, и в сраку синие папа и мама будут смеяцца тоже. И мне будет стыдно за них и за себя. Какие же взрослые мудаки!!!

Потому я и пежжу им про Михаила Таля, пусть посмеюцца, а я пока
попробую снова вырвацца из стальных объятий взрослово!

А хуй там, видно, он поздоровее гондона Рембо. И сейчас он мне задаст еще один вопросик. Но по его тону я догадываюсь, што дело идет к концу. Это будет
самый смешной вопрос, вроде бы на сладкое. Сейчас его лецо изобразит
сверхъестественный испук.

- А ты севодня почему не мылся?

Я мылся, конечно, но я прекрасно понимаю, куда он сука клонит.

Штобы не тянуть волынку, я схвачусь за лецо.

- Где?! - вскрикну я. - Што?! Где?! Кому пизды?

Точна! Прямое попадание! Взрослый мгновенно произнесет свою глубинную шутку:

- А глазки? - скажет он лукаво. - Почему такие черные глазки? Их надо
отмыть! Иди сейчас же в ванную!

И он наконецто отпустит меня! Я свободен и могу вздрачнуть за шкафом.
И подобные вопросы молодой ребьонак типа меня вынужден выслушывать по сто раз за день!

Еба-а-а-ать…..

Помню, однажды припёрся, вечером уже, дядя Руслан, и прямо в прихожей стал тискать маму, которая ему открыла дверь. Кабутто я кусок говна, и на меня можно не обращать внимание. Ну мама-то пьяная, ей похуй походу кто её тискает, а я-то не пьяный ещо! Нохуя моему децкому организму втыкать на этакое скоцтво?

Говорю громко:

- Здрасти, дядя Руслан!

Дядя Руслан так насторожился, отпустил мамину жоппу, посмотрел на меня мутно и говорит:

- Ты кто, йбаны?

- Это я, Дениска! - отвечаю я и улыбаюсь. Типа не видел нехуя. Допизды мне этот адьюлт.

- Чо за Дениска? Сварщик? - продолжает пытать меня дядя Руслан.

- Да не, - говорю. - Я мамин сын!

И кивнул головой в сторону мамы, которая мало что уже соображала и гладила дядю по голове.

Дядя Руслан посмотрел на маму так страшно-страшно. Недаром ево все называют Гоблин. И говорит маме:

- У тя есть сы-ы-ы-ы-ы-ын?

- Есть… - пискнула мама и на всякий случай прикрыла лецо пуками.

- Какой такой сын? Чей сын? - вполне серьезно стал интересовацца дядя Руслан. Вообще, после той истории, когда ево жостко отпиздили в цирке, он стал немножко странный.

- МОЙ сын, - сказала мама. - Денис Кораблев.

- А ты, стало быть, Кораблева типо?

Мама только кивнула в ответ. Типа Кораблева, хули тут зделаешь…

Тут дядя Руслан зделал попытку сконцентрировать остаток мыслей, тряхнул головой и, видать, догнал в обстоновку. А дальше он повел себя как обыкновенный взрослый. Стал глупо улыбацца и паясничать. Потом он присел передо мной на корточки, густо выдохнул мне в лицо каким-то кислым говном и типа серьезно произнес:

- Ба! Дык это тот самый Дениска! А я веть тебя вот таким вот помню!

И тут он попытался зделать характерное для взрослых движение типа как показать мне каким он меня помнит, ну типо показать ладошкой двацать сантиметров от пола.

Хуй показал походу.

Он закачался и сел сракой на пол. Потом зделал лицо еще серьезнее чем было (хотя куда уж!), развел руки в стороны, подумал, свёл руки сантиметров до пяти и сказал:

- Вот таким я тебя блять помню…. Тя как зовут, мальчик?

- Дениска - терпеливо ответил я.

- А-а-а-а-а-а… этто хорошо…. Сварщик?

- Не. Я еще школьник.

- А када вырастешь, кем хочеш стать? Небось Сварщиком?

И тут голос такой:

- Хуярщиком!!!

Это Алексей Александрович Тайлер проснулся и показался в дверях. Они с папой и с мамой с утра жрали самогон из трёхлитровой банки, потом папа с дядей Талером подрались и уснули, а мама стала мыть посуду, а тут и дядя Гоблин присрал.

Дядя Гоблин поднял на нево свои красивые глаза и спросил нараспев:

- А ты ещо што за хуй такой?

Не, ну вот нохуя нужны такие вот камеди? Они веть все трое с децтва друк друга знают - дядя Лёша, дядя Руслан и мой папаша, вместе в школе учились. Потом дядя Лёша попал в сумашедший дом, а дядя Руслан стал занимацца самбо. И тока папа поступил в военное училище. Потом, естественно, тоже попал в сумашедший дом. Там они снова все и встретились. Там и с мамой моей познакомились. А тут - ишь ты! Кабутто незнакомы.

Дядя Лёша проигнорировал вопрос и сказал:

- Ацтань от ребьонка! Сам ты сварщик блядь! Ему Михаил Таль нравицца, вырастет - фигуристом станет.

При слове "фигуристом" лицо дяди Руслана потемнело. Он несвойственно для пьяново резко вскочил на ноги и ни с тово ни сево избил маму по лицу.

Я заплакал. А дядя Лёша стал бить дядю Руслана, похуй што тот самбист. Тут проснулся папа и вышел на шум в коридор, и оба дяди ево мощно отпиздили ногами по ебалу. Потом они все вчетвером допили самогон, заперлись в гостиной и начали занимацца неизвесно чем.

Я ничево не видел, а тока слышал как мама кричала так типа "Ах, а-а-а-а-ах! Тока в меня незя! А-а-а-ах!", а дядя Руслан рычал штота вроде "Лёха, держи ево! Щас я по тузу пайду!" Опять небось в карты играли. Взрослые, хуле с них взять, прям как дети малые.

После этово папа опять всю неделю жаловался што больно срать, а мама подарила мне деревянную лошадку и буденовку. А дядя Руслан принёс мне настоящую маску сварщика.

А в другой рас припёрся какойта другой взрослый дядька, который смешно так назывался Амиго. На этот раз жоппа болела у меня. Но об этом я раскажу в другой раз, мне щас чота непрятно вспоминать об этом.

Ох и трудненько достаются мне эти новые знакомства! Но што поделать?

Все дети проходят через это! Не я первый, не я последний... Сука……

Тут ничево изменить нельзя.