Эх, Мухин, Мухин. Марат... Если бы я знала, я бы сломала свою правую толчковую об унитаз, как тот призывник. Но я не знала и буднично отправилась на привычную пробежку. Парк большой, зеленый, ухоженный. Пиздуй я галопом, может и разминулись бы, но я неспешно трусила.

Это был разгрузочный день.Чирикали птички, свеж был утренний кислород, пружинистые бруксы располагали. Жизнь прекрасна, считала тем июльским утром. Как я ошибалась...

В наушниках воодушевлял старина Моцарт. Та-да-дам, та-да-дам, та-да-да-дам! Эх, тебе Мухин никогда не понять, что под Вольфганга Амадея хочется трепетно огибать каждого жучка, мушку, гусениц и, даже жвачки на асфальте. Такая это наигуманная музыка. Потому, когда я увидела твое безжизненное тело на лавочке, я встревожилась. Решила, человеку плохо.

Когда я приблизилась из сострадания и тронула тебя, ты воспрял как сама птица... Нет, не Феникс. Не знаю, есть ли птица Короста? Чего уж там, кажется, есть даже птица Геморрой...

А-а, у-у, мычал ты что контуженный веялкой. Так встретились наши взгляды. В твои глаза словно впрыснули кетчуп Балтимор (не реклама). Я впервые воочию увидела как это «глаза горят». Алкаш...
Убедившись, что ты (к огромному сожалению!!) жив, я побежала дальше. Нахуя ты увязался?! Прокачать свой застарелый хламидиоз? Так нажила его я...

Виляя следом как гавно, ты "остроумно" просил лыжню. Я мастер спорта по фехтованию, долбоёб!

Почему не оторвалась? Как и предполагала, ты быстро разбил ебало, - споткнулся об улитку. Скрепя сердце я опять приняла в тебе участие и склонилась, - это всё чёртов Моцарт!! Что-то шевельнулось в моей груди, которую ты тут же и ощупал.

Согласно трудового законодательства, на крайнем севере день идет за два. С тобой, я чувствую себя коренным эвенком, Мухин.... Год вместе, а как будто десять. Не ищи меня, прощай навсегда!
Чтобы я еще бегала мимо той лавочки?! О-о! Никогда! Никогда, слышишь, никогда мимо, Мухин, той лавочки, слышишь?!..