Я обалдел.

– Как ты знаешь – я не пью. А вот жена моя таких запретов для себя не ставила. Я возьму себе бокальчик безалкогольного вина, чисто за компанию и буду потягивать его. А ты не стесняйся. Что ты пьешь обычно? Водку? Я кивнул. – Отлично, давай водку. Ну, ты согласен, что это справедливо? Чуть помедлив, я признал, что он прав. А ведь он на самом деле был прав. И то, что можно было сжульничать даже не пришло мне в голову! А ведь если пришла Артёму, то могла бы прийти и кому–то другому, кто решил бы по–лёгкому срубить деньжат. Я заказал двести пятьдесят грамм водки, а Анна заказала ликёр, правда, не так много.

Стоит ли говорить, что я не ограничился половиной бутылки?

На завтра мне было плохо. Не то, что бы я очень удивился, но даже то время, что я был 'сух' дало свои плоды. Впрочем, это не помешало мне по старой дружбе спуститься в магазин, позвонить Кириллу и зайти к нему, взяв ещё. Я молчал, как партизан, а Кирилл выпытывал у меня, почему же я не поднимал трубку всю эту неделю.

– Да ладно тебе, ты и звонил–то всего два раза, охламон, – я укоряюще посмотрел на опрокидывающего в себя водку друга. Тот поморщился, закусил и на пару секунд закрыл глаза.

– Да, пару раз, ну и что? – он прищурился, с довольным выражением лица. – А может я хотел увидеться? Да, ладно. Я и сам прекрасно попил пива, Ваня ты, Ваня. Как на работе?
– Да, всё как обычно – работаю! – я хлопнул ладонью по столу и сказал – Наливай!

Мы прекрасно провели субботу, будучи пьяными уже к обеду. После того, как мы допили последнее, я с трудом добрался до квартиры и вырубился. Как и следовало ожидать, я проснулся, когда еще не было полуночи. Пришлось вставать и шарить по полкам, в поисках спиртного. Я был бы не я, если бы не нашёл полбутылки ликёра, которые бесследно исчезли в моей глотке. Стало хорошо, и я сходил в душ. Через несколько часов я уснул, а воскресенье проторчал у Кирилла – мы пили пиво. В понедельник, абсолютно разбитый и не отдохнувший, я успел проверить почту, которая была пуста, и вышел из дома. Было пасмурно, моросил мелкий дождь. Когда я вошёл в автобус и удобно уселся в уголке, включив музыку, то закрыл глаза и как всегда принялся сожалеть о том, что выходные провёл в полубессознательном состоянии.

Вечерком я черканул Артёму пару строк, где указал, что все выходные провёл за бутылкой. Он ответил что–то в духе "ничего страшного, всё остаётся как прежде". Дни пробегали мимо, как деревья за окном поезда. Утром в пятницу меня ждало свеженькое письмо.

Встретившись в субботу, мы долго говорили о нашей последней встрече в кафе и пришли к выводу, что всё было очень здорово. После этого Артём попросил меня рассказать подробней, как и что я пил на выходных, описать свои ощущения, мысли. Я подробно всё описал, и не забыл упомянуть, что в понедельник сожалел не только о потраченном здоровье, но ещё и об утраченном времени. Так же признался, что пить пока не тянет, но это желание может возникнуть у меня в любой момент. Трубочка показала ноль промилле, и мы разошлись, договорившись завтра выбраться в какой-нибудь музей.

Кстати, мне каждый раз было неловко дуть в алко–тестер на людях, поэтому я делал это как можно более незаметно. К чести Артёма он никогда не подшучивал надо мной по этому поводу.

Музей мы выбрали самый большой и самый важный – посвящённый Второй Мировой Войне. Вышли мы оттуда погрустневшие и я ещё долго думал о том, ЧТО пришлось пережить людям в те долгие годы, тогда как я, увалень, жалуюсь на жизнь, являясь здоровым молодым человеком, живущим в мирное время.

Ближе к ночи захотелось выпить, причём не слабо. К тому же звонил Киря, но я вежливо послал его нахуй и принялся лепить фигурки из пластилина. Только если в детстве я делал это ради забавы, то повзрослев я стал делать это в качестве своеобразной медитации. Вот и сейчас, я постепенно успокаивался, погружался в пластилиновую пустоту. Все мысли соскальзывали в небытие со скоростью санок бобслеиста. Субботу я продержался, а вот в воскресенье выпил литр пива, но ничего не написал об этом Артёму.

Что ж, на каждое действие есть противодействие. Артём написал, что не сможет подъехать к восьми, поэтому он попросил меня, чтоб я вышел на час раньше. В машине он сообщил, что хочет съездить со мной на анализ крови. Так стыдно мне не было со времён, когда меня застукал учитель физкультуры, подглядывающим в раздевалку для девочек. Я, запинаясь, выдавил, что вчера употреблял. Артём грустно посмотрел на меня, но в его голосе чувствовалось облегчение.

– Хвалю, что признался, но на будущее попросил бы тебя писать о таком заранее. А вот если бы мы не ехали бы сегодня сдавать кровь? Рассказал бы ты мне? Он вздохнул, и мы попрощались.

Я вам вряд ли смогу передать каким подлецом я себя почувствовал. Я зарёкся поступать так в будущем. Настроение было испорчено и даже неожиданное ободрительное письмо Артёма не смогло заставить меня почувствовать себя получше. Я совершил плохой поступок и прекрасно это осознавал. И в пятницу, увидев очередное письмо, я чуть было не ответил Артёму, что не смогу с ним встретиться на этот раз, но передумал. Кстати, я предложил ему взять жену и дочь и выбраться всем вместе в парк аттракционов. Встретиться вчетвером я хотел не случайно: один на один с Артёмом мне было бы тяжко. Он с удовольствием принял моё приглашение. Тёплое солнышко приветливо поливало нас своими лучиками. Мы отлично повеселились, но самое главное, что я очень понравился Анне, дочери Ирины и Артёма. Мне начинало казаться, что я давно знаю эту семью. Мне было хорошо от общения с ними. И ещё я заметил одну вещь – наслаждаться жизнью можно было и без алкоголя. А в понедельник я получил свои деньги. В этот раз я гораздо сильнее обрадовался им, так как знал, что на самом деле заслужил их.

Чего я на самом деле хотел, так это полностью перестать пить. Откровенно говоря, первые несколько месяцев после нашего знакомства у меня не получалось крепко встать на ровную дорожку, и я то и дело срывался. Артём реагировал на это спокойно, ведь побед у меня было больше, чем поражений.

К осени, когда листьев на земле стало больше чем на деревьях я настолько привык ко всему происходившему, что считал это абсолютно нормальным, словно так всегда и было. Однажды мы сели и посчитали, сколько же я срывался. Оказалось, что шесть раз. Учитывая, что на анализ мы съездили всего однажды после того случая (уж не знаю почему я показался Артёму подозрительным, но он решил проверить меня, когда я был рекордные четыре недели 'чист'). Другое дело, что четырнадцать раз я одерживал победу. И сейчас я не пил уже месяц, да и не хотелось особо. Только я и не знал, что зависимость может быть такой долгоиграющей: вот, вроде, напиваться уже не тянуло, а ностальгия осталась. Кирюха был мною недоволен. Знаете, я так боялся, что потеряю и его, и других знакомых, если перестану пить, однако такое произошло только с теми людьми, которые оказались совершенному неважны для меня, так что я совсем не расстроился по этому поводу.

За эти полгода я очень много времени провели вместе с семьёй Артёма. В августе я познакомился с девушкой, которую несколько раз видел в автобусе. Кстати, если бы она иногда на меня не посматривала, я бы вряд ли к ней подошёл. А тут, к своему удивлению, я вышел на две остановки раньше своей, когда возвращался домой, и, немного пройдя за девушкой, окликнул её. Так мы и познакомились. Её звали Агата, и я пару раз взял её с собой на встречу с моими новыми друзьями. В общем, мы стали большой дружной компанией. Я сразу рассказал ей каким образом я узнал этих людей. Она восприняла эту историю удивительно легко и похвалила меня, сказав, что я 'умница–зайка', ну просто пиздец. Вот тогда–то я и влюбился, ребята, а вскоре она переехала жить ко мне.

В один день от Артёма пришло письмо о том, что они с женой и дочкой уезжают на несколько месяцев в Болгарию – 'зимовать'. Там у них была своя квартира. Как же я мечтал поехать с ними! И с Агатой! Я ответил, что буду обязательно ждать их возвращения, и тут же почувствовал огромную пустоту внутри себя. Я благодарил всех богов за то, что они дали мне мою Агату, а то бы я сошёл с ума. А я говорил, что бросил курить? Мне почему–то стало стыдно за то, что я курил, да ещё и пил. Просто ужас. Теперь я стал очень деловым и считал нужным в любой момент посмеяться над собой. На работе, к удивлению, намечалось повышение...

Одним февральским деньком мы выбрались с друзьями на природу. И там, отойдя в сторонку, стоя среди искрящихся снегом елей я сделал Агате предложение.

Артём писал, что они возвращаются в марте, чему я был несказанно рад, так как очень соскучился.

Иногда, сидя дома по вечерам, я загадочно посматривал на один очень специальный конверт, в котором было шестьсот пятьдесят долларов, деньги, которые достались мне за то, что я начал новую жизнь. Их, вообще–то, должно было быть больше, но… Я так и не смог потратить их вот так, ни на что, просто купив себе какую-нибудь вещь. Всё чаще и чаще я задумывался над тем, что сделал для меня Артём, человек, которого я не знал до прошлого мая, человек, который изменил мой путь. Сколько же я благодарил его и в письмах, и на словах, и в мыслях...не счесть. Я словно увидел мир вокруг себя заново, и пытался донести эти впечатления до Кирилла, но он лишь посмеивался надо мной, сокрушаясь, что мы уже чуть ли не вечность с ним не выпивали.

Вернулся Артём с семьёй, и мы с Агатой поехали к ним в гости. Потом я вышел с Артёмом в другую комнату, и рассказал ему, всё, что я думал все эти месяцы. Я сказал ему, что 'платить' не нужно, и что я больше не пью. В конце я предложил ему вернуть деньги, но он наотрез отказался, сказав, что если он смог подарить человеку новую жизнь за такую мелкую сумму, то для него это лучший подарок. Он посоветовал мне использовать мне их на что-нибудь полезное, хотя бы на свадьбу. Я качал головой, думая о своём.

Вечером того же дня я позвонил Кириллу.

– Да, Кирюха? Привет, старик, что делаешь? Давай завтра пересечёмся, у меня к тебе есть одно дельце...