Сегодня в тире во время контрольных стрельб из пистолета Макарова прапорщик Кандауров сошел с ума. В самом начале ростки подозрений возникли у самых внимательных как только он вышел из служебного автобуса: ходил кругами приплясывая, упирал кулаки в поясницу, выгибаясь назад, наклонялся, впрочем, не очень низко, и что-то выискивал внимательным взглядом у себя под ногами. Все это молча, и, в целом, вполне безобидно. Перед тем как спуститься в подземное стрельбище Кандауров подошел к группе курящих и попросил сигарету, но ему тактично напомнили, что он не курит. Настаивать он не стал.

В тире было темно, пахло сыростью и сгоревшим порохом. Кандауров стоял в строю и ничем не выделялся на общем фоне. Когда очередная смена выстроилась для получения боеприпасов прапорщик наконец обратил на себя внимание окружающих. Вместо положенного: «Три боевых патрона получил, осмотрел» неожиданно громко и с нескрываемым торжеством закричал: «Маслятушки-красотулечки! Канолевые, прям из пачки! Не караульная перхоть (далее нецензурно) в рот!». Раздатчик был занят делом, руководитель стрельб искал свой бинокль, а соседи по смене на огневом рубеже настраивались морально. И все же каждый отметил про себя необычность этого восклицания, внутренне поднапрягся и где-то на периферии сознания приготовился к неприятностям.

По команде «Огонь!» Кандауров не спеша вынул из кобуры табельное, снял с предохранителя и передернул затвор. Все в соответствии с новыми правилами поведения на рубеже открытия огня, однако проделано это было настолько медленно, что каждый стрелок успел сделать первый выстрел и многие были почти готовы сделать второй. После этого он тщательно прицелился в висящий над мишенями плакат с надписью: «ГЛАВНОЕ ОРУЖИЕ СТРЕЛЯЮЩЕГО – ЭТО МОЗГ» и выстрелом поставил в конце предложения точку. Снял с головы полевое кепи и, держа за козырек, метнул снизу вверх по направлению к мишеням, ловко ее закрутив и точно попал по ней, пальнув от бедра. Получилось здорово. К нему уже мчался полковник Седых, который руководил стрельбой, но Кандауров успел сорвать наушники с головы соседа справа и со словами: «Зырь, че могу!» попытался завладеть чужим головным убором. Седых сшиб его на пол и навалился сверху, пытаясь завладеть пистолетом, изо всех сил сдерживая естественное для себя в такой ситуации желание убивать. Прапорщик бешено сопротивлялся и оказал достойное сопротивление не только Седых, но и пришедшим тому на помощь сослуживцам. Он-таки ухитрился сделать последний выстрел и пуля по какой-то причудливой траектории вылетев из кучи-малы с рикошетом от стены и пола воткнулась в заднюю поверхность бедра майора Дубровина – самого несчастливого офицера в части. Майор побледнел, но ничего не сказал.

Когда Кандаурова связали ремнями и стали поднимать на поверхность по лестнице он вдруг внезапно запел. Кажется, это был  ранний Газманов, хотя я не уверен. Слов не запомнил, но звучало так красиво и мощно, что его чуть не уронили. Правда, эффект был достигнут за счет акустики полуподвала, так как на поверхности это было уже не так хорошо и штатный медик даже пригрозил запихать сумашедшему кляп из ваты, но тот продолжал петь уже что-то народное не смотря на угрозы. Вообще отношение он к себе вызвал скорее участливое. Даже Седых, когда проматерился высказался в таком ключе, мол, а гражданские еще удивляются, почему военные на пенсию раньше выходят. Тут кто-то заметил, что выслуга у Кандаурова есть только льготная и все замолчали, думая о своем.

После того, как автобус увез прапорщика в часть (его, разумеется, сопровождали), стрельбы было решено не срывать и оставшиеся, я в том числе, достреляли. Когда собирали гильзы нашел бриллиантовую сережку. Она лежала между резиновыми плитками возле стены, декорированной маскировочной сетью, и, наверное, принадлежала сотруднику полиции женского пола, поскольку женщин у нас в части нет, тир принадлежит МВД, а мужчины с бриллиантовыми серьгами в полиции редкость. Хозяев в тире не было, отдавать находку по команде я не рискнул, решив, что так она владелице все равно не вернется, а вместо этого сдал ее во время обеденного перерыва в ломбард с правом выкупа через два месяца (ежесуточный штраф за просрочку 0,1 % оценочной стоимости). Не то, чтобы я собирался ее выкупить – просто правила там такие. На вырученные деньги я купил светофильтр, карту микроэСДэ на 64 гига, несколько банок собачьей тушенки и заправил полный бак. Тушенку я скормил беспризорным щенкам, которые бегали возле тира и были настолько тощие, что легко проникали сквозь прутья частой ограды вокруг спорткомплекса МВД со стороны помойки. Их так равнодушно оббегали спортивного вида люди в майках с эмблемой спортобщества «Динамо», что мне пронзило внезапное чувство острой межведомственной неприязни.

А отстрелялся я на четыре - одного очка не хватило.
Да и похуй.