Как-то раз, была у меня дама о тридцати восьми годах. Я пацан почти, а она прилипла в баре: "Пошли ко мне, да пошли ко мне". Успели мы всего разок, и дочка её заявилась. Красавица неописуемая. Мать перед ней форсит, типа смотри и меня ещё юноши охаживают.

Тут меня за вином послали. Ночь. Лето. Зачем-то и младшая увязалась. Ну, закупились.
— Пошли в посадку. — предлагаю.
— Давай. — говорит.

Вернулись, мать и обомлела - оба чёрные, как трубочисты. Я её в золу от костра повалил. Темно там было. Посмеялись и она нас мыться повела. Потом выпили и оказались в постели. Втроём. Ничего животного, лежали и целовались. Не только, конечно, но всё очень чувственно и нежно.

А утром просыпаюсь, смотрю, со мной одна старшая. И дочки говорит у неё никогда не было. Приснилось тебе, говорит, и всё тут. А джинсы с футболкой в саже. Я тогда разбираться не стал, а сейчас жалею. Ибо правды хочется, а где она?

И долго мне случай этот покоя не давал. А на днях вдруг взял, да и решился сходить туда снова. Адрес-то  знаю. Там кабак к девятиэтажке пристроен. Правда, из него теперь торговый центр сделали, но это не важно. Схожу и узнаю, как оно было на самом деле. Надо же, почти двадцать лет голову ломал, а прояснить обстоятельства не решался. Главное не съехали чтобы.

Взял вина. Нашёл подъезд, этаж, дверь. Звоню, а в груди беспокойно. Открыла женщина. Лет тридцати пяти, ухоженная, красивая. Дочка! Изменилась, но я её сразу узнал, вылитая мать.
— Помнишь меня? — спрашиваю.
Та посмотрела с одного боку, с другого, потом прыснула.
Оказалось не только помнит, но и искала меня все эти годы. Мать-то на утро засовестилась бесстыдства своего, вот её и выставила, пока я спал.

Сидим, разговариваем. Я озираюсь, в квартире никого. Она разодета и раскрашена будто артистка, но ведёт себя ласково, так ко мне и льнёт. Ставлю на стол бутылку. Хозяйка уходит за штопором и возвращается голая. Валимся в постель. А вечером приходит дочка. Прекрасное восемнадцатилетнее создание. Мы сидим за столом. Они пьют вино и смеются. Мне не смешно и пить не хочется. Оказывается юная леди - наша общая дочь. Об этом сообщается торжественно и с некоторым пафосом.

Вдвоём уговорив "Саперави", дамы, прямо у меня на глазах, выстраивают пугающие планы. Крушить мою нынешнюю семью они вовсе не намерены. Им главное, чтобы я приходил по воскресеньям, потому что "малышке" хочется отца.
— Папочка, — воркует она мне в самое ухо. Тонкая ручка обвивает мою шею, а другая лезет в штаны.
— Стоп! — говорю я, — За это надо выпить.
И собираюсь за вином. Из коридора мне видно как они раздеваются и звонко шлёпают друг друга по обворожительным попкам.

Я захлопываю за собой дверь и несусь вниз. На улице прибавляю ходу. Мимо магазина, прочь от этого дома, двора. Прочь из этого вечера, забравшего мою прекрасную мистическую тайну. Прочь!

Надолго ли?