Глава 1-2: http://udaff.com/read/creo/123869/

Глава 3-4: http://udaff.com/read/creo/123878/

Глава 5-6: http://udaff.com/read/creo/123896/

7.

Выручил, как всегда, Костик. Очнулся Лёха от того, что кот шершавым языком лизал ему нос, и чихать захотелось нестерпимо. Лёха оглушительно прыснул и подскочил. Он лежал сразу за калиткой, которую даже не закрыл за собой, лежал на грязном, подтаявшем под ним снегу. "Какой хрен меня сюда занёс?" - хмуро подумал Лёха, а потом прижал к груди Костика и зарылся лицом в его густую шерсть. "Костян, спас меня опять, а? Не кот ты, а какой-то ангел-хранитель, что ли". Костик вдруг задёргался, отпрыгнул от Лёхи и зашипел.
- А ну, прекрати, Костик! Слышишь? Иди-ка сюда! - но кот в четыре огромных прыжка взобрался сначала с крыльца на сарайчик, а оттуда - на крышу.
Кряхтя, Лёха поднялся, глубоко вдохнул, но привычного студёного озноба не почувствовал. "Ишь, потеплело как на улице! - удивился он, - Сколько сейчас? Все градусов десять, что ли?". Он подошёл к оконной раме, отогнул на себя термометр в растрескавшейся стеклянной оправе. "Ну, точно, десять! Вот и весна, вот и слава ...". Тело само дёрнулось влево, и Лёха с размаху ударил головой в перила. Отключился.
Включился. Уже дома, посреди комнаты, сидя на табурете. "Что это было? - с тревогой подумал Лёха. Так и до «дурки» доиграюсь. Надо выпить, а то второй день тревоги эти.. Ну их". Но, как ни пытался, встать он не смог. Было ощущение, что сам он приклеен к табурету, а тот, в свою очередь, каждой ножкой накрепко приколочен к облупленному деревянному полу. Лёха испугался по-настоящему. Затаил дыхание. Покачался. Бесполезно. В тишине он вдруг услышал, как у ворот хлопнула дверь машины. И испугался ещё сильнее. "Что ж было-то, а? Не помню, нихрена не помню, может, это уже за мной приехали, а? Что было? Светка, ага. Петя. Сигаретами их угостил. Потом.. Потом Иван Павлович приехал. И... И?".
Ответы сами вошли в его дом.

Чуть не сорвав дверь с петель, замер на пороге Иван Павлович. Благодушное лицо искривила злоба, по щекам - пунцовые пятна. Не больше секунды оставался он на месте, кинулся к Лёхе, схватил его за грудки.
- Кто тебе сказал? А?
В Лёхе вновь что-то перевернулось, и он, как сам подумал, отключился. Это ему только казалось.
- Ты что, сука пропитая, оглох? Я спрашиваю: кто тебе сказал?
- Кто тебе сказал, - вдруг, раскинув руки, вскочил с табурета Лёха и запел совершеннейшим, красивым голосом - нота в ноту: - Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал, кто придумал, что тебя я не люблю? Я каждый жест, каждый взгляд твой в душе бере..
Оглушительная оплеуха свалила его на пол. Идеально начищенная итальянская туфля с размаху въехала под рёбра, но, к изумлению Ивана Павловича, Лёха не застонал, а громко и ехидно захихикал.
- Иван Павлович, дорогой Вы мой человек! Сразу видно - член Церкви! Вот сразу! Как только Вы вошли, я почувствовал благодать. И бьёте-то Вы как! Ах, как бьёте, умница! Видите же, что у меня половина лица синяя, и бьёте в другую! И я терплю, не умножаю зла! Всё по заповедям, заметили, да?
Иван Павлович сначала растерялся, но всё-таки взял себя в руки.
- Ты что-то не понимаешь, видимо. Ты что устроил утром, а? Как ты узнал?
- Иван Павлович.. Ну Вы же взрослый человек, должны понимать, что всё, просто осознайте это, буквально ВСЁ, каждая мысль, движение, порыв.. Как бы Вам это объяснить.. В общем, всё, вашим языком выражаясь, записывается, фиксируется. И становится всеобщим достоянием. Пусть и в весьма узких кругах. Пока узких, - вдруг зловеще прошептал Лёха и поднялся с пола, прижав ладонь к окровавленному лицу.
Иван Павлович отшатнулся.
- А откуда я узнал, что Вы в детстве в бутылку с лимонадом, купленным вскладчину с ребятами, якобы случайно роняли изо рта жвачку, которую Вам отец привозил из-за границы, чтобы самому потом всё допить? А кто ж мне, дорогой Вы мой, и я подчёркиваю это слово - МОЙ человек поведал, какими грязностями, да ещё и с кем, Вы у деда в бане занимались, фантазёр Вы перверсивный? Ну и, в конце концов, неужели же это Ваша бывшая бухгалтерша Нина Владимировна прислала мне письмо, в котором жаловалась на то, что Вы, любитель и тех, и этих, отказываетесь платить алименты и признавать своего сына?
Иван Павлович не верил своим ушам.
- Ты.. Ты.. Да только попробуй.. Откуда.. Я убью тебя, понял? - угрожающе навис он над Лёхой, но тот только расхохотался.
- Убийца! Ха! Ты сам попробуй хотя бы до лета протяни. Это ж не у меня тромб в ноге. И не у меня он может оторваться в любую секунду, чтобы потом притормозить в лёгочной артерии, - Лёха запрокинул голову и захохотал ещё громче.
- Замолчи! Замолчи, сейчас же! Откуда ты всё знаешь? Что тебе надо? Денег тебе дать? - Иван Павлович перепугался по-настоящему.
- В жопу себе их засунь, - холодно выронил Лёха, резко перестав смеяться, - Поглубже. А лучше потрать побыстрее. Успей до лета, помнишь? Тромбу деньги не предлагай. Он не возьмёт, - снова расхохотался Лёха, а потом неожиданно приблизил избитое лицо с немигающими глазами к Ивану Павловичу и тихо-тихо выдохнул: - Не прощаюсь с Вами.
Иван Павлович прикрыл рот рукой, всхлипнул и попятился к двери.
- Всего хорошего, не прощаюсь, Иван Павлович, - повторил Лёха и снова захохотал. Он начал кружить по комнате, и что-то громко кричать. Метался от стены к стене, выл, а потом вдруг резко остановился.

"Это что опять было? - у Лёхи мелко-мелко затряслась челюсть,  - Кто приходил, что случилось, что со мной?". Он медленно подошёл к столу, и, не зная, что делать, взял колбасу, оставленную Виктором и Дашей, откусил кусок  и стал меланхолично жевать. В дверь поскрёб Костик.
- Вернулся, бродяга? Иди, колбаской угощу, - впустил кота в дом Лёха, рукой оторвал ещё кусок и протянул Костику. Но тот почему-то отпрыгнул и вжался в угол.
- Костик, да ты что, брат, кс-кс, иди сюда! Когда ещё сырокопчёной поедим? - но кот зашипел и начал утробно подвывать. Лёха присел перед ним и протянул руку с колбасой к кошачьей морде. И тут произошло невероятное: Костик подпрыгнул и вцепился когтями в Лёхино лицо. И Лёху снова замутило. Схватив кота за загривок, он с остервенением, не обращая внимания на то, что когти оставляли глубокие борозды на щеках и лбу, отдёрнул его, размахнулся и метнул в стену с такой силой, что облаком взметнулась побелка. Внутри Костика что-то громко хрустнуло, он закричал почти по-человечески, боком побежал по комнате, а когда упёрся в печку, упал и начал крутиться на месте. Лёха выскочил за дверь, наощупь ухватил топор, который всегда держал в коридорчике, вернулся и начал крушить убогую мебель в доме. Разбил бабкины иконы, кровать, окна, искромсал табуреты. Щепки, пыль, стёкла - облако мусора окутало Лёху, но и этого ему показалось мало.
Скинув ботинки, он сел на пол и, страшно рыча, закатал штанину. Примерился лезвием топора к щуплой бледной голени с редкими волосами, глубоко вдохнул и рубанул, что было сил. Визжа и смеясь одновременно, в три удара он оставил от ноги уродливый обрубок, из которого кость торчала белым блестящим грифелем, а потом вскочил и, подпрыгивая на здоровой ноге, как будто безобразным циркулем с кровавым карандашом, принялся  вычерчивать круги. В кругах он рисовал странные знаки, непонятные буквы, и всё это время торжествующе кричал. Кричал, пока не поскользнулся в луже крови и не упал в груду обломков, оставшихся от стола. Упал неудачно - напоролся на квадратную ножку, которая пронзила его, как булавка жука. Теряя сознание, он зарыдал; зарыдал громко, пронзительно. И проснулся.

8.

"Да как же это, а? Что такое происходит?" - Лёха лежал поперёк кровати и вытаращенными глазами разглядывал коричневые трещины на пожелтевшей штукатурке. Мгновение за мгновением он вспоминал свой сон, с ужасом ощущая его реальность. Он глубоко вдохнул, приподнял голову и опустил взгляд. Проморгался. Обе ноги были на месте. В обуви. Глазами пробежал по комнате, кухоньке. Всё цело, на столе ворох еды, надкусанная колбаса. Лёха выдохнул.
- И приснится же такое, а! - вдруг захохотал он, - Меня эти отходняки точно в могилу сведут! Сейчас же напьюсь, а то какой день уже сухой, непорядок! Ёлки, ну бывают страсти, а!
Он громко чихнул, поднял руку, чтобы вытереть нос и вздрогнул. Вся кисть была в засохшей бурой крови, под отросшими ногтями - чёрно-коричневые сгустки, кожа исцарапана. Лёха снова испугался, вскочил, заметался по комнате. Но всё было почти в порядке, пол грязный, как всегда, но крови на нём точно не было видно. Лёха, с третьего раза попав трясущимися руками в рукава пальто, выбежал на крыльцо и остолбенел. Ровно посередине деревянного настила, аккуратно расстеленная, лежала красивая чёрно-белая шкурка с густым мехом, заляпанная кровью, рядом с ней, у простецких квадратных балясин, так же аккуратно сложенные лежали отрубленные лапы. Выпотрошенная тушка кота валялась в метре от крыльца, а голова с высунутым набок языком и закрытыми глазами торчала на одном из кольев хлипкого штакетника. Лёха упал на колени и заплакал, забормотал: "Костик, Костик, брат, кто же тебя так, а? Удавлю, суку, кто же мог так, а?" А потом снова посмотрел на свою руку и всё понял. Он ещё раз всхлипнул, а потом вскочил и закричал, зная о том, что дом его на отшибе, а ещё о том, что никто не будет беспокоиться - с чего бы это алкашу Лёхе орать на своём дворе. Он спустился с крыльца, взял в руку грязный снег, протёр лицо. Крепко сжал ладонью рот и нос, пока от недостатка воздуха не закружилась голова.. Через полчаса, раздолбив лопатой подтаявшую землю в огороде, Лёха зарыл изуродованного Костика. Окровавленный топор он тоже бросил в яму.
Опустошённый Лёха вернулся в дом, взял бутылку водки и побрёл к Светкиной бане.
- Привет, - хмуро ввалился он в дверь.
Петя и Светка переглянулись. Выглядел Лёха ещё хуже, чем вчера. Слева на щеке - второй синяк, и всё лицо в рваных глубоких царапинах.
- Привет, - так же хмуро ответил ему Петя. Светка промолчала и отвернулась.
- Ребят, ну что опять, а? - Лёха почувствовал, что в чём-то виноват, а вот в чём - вспомнить не мог, - Давайте уже замнём, что там было-то, а? Вот, беленькой выпьем, - он громко стукнул бутылкой по столу.
- Беленькой можно, - осторожно проронил Петя и, хрустнув крышечкой, открыл водку, - Свет, давай тару.
Светка молча пододвинула пластиковый стаканчик.
- Лёх, тебе? - вопросительно приподнял бровь Петя.
- Да, давай, ага, - Лёха, подёргиваясь, протянул руку к чашке.
- Ну, давайте, хлопнем по пятьдесят, а потом обсудим ситуацию, - Петя поднял стакан в воздух, но Светка молча, не чокаясь, выпила, а вот Лёха поднёс чашку ко рту, но никак не мог себя заставить себя даже пригубить - рука не слушалась.
- Что, Лёха, опять дуришь? - недобро спросил Петя.
- Да я не знаю, что такое, - пробормотал Лёха, - Не могу бухать, что ли больше.
- А мы сейчас проверим, - Светка решительно выхватила чашку из его руки, долила водки доверху и прикрикнула: - А ну, Петь, подержи-ка его!
Петя подскочил и крепко обхватил Лёху руками. Тот от неожиданности растерялся и часто-часто заморгал.
- Ребят, да вы что, ребят? - он мотал головой, непроизвольно отворачиваясь.
- Ишь ты, - грузная Светка навалилась на Лёху всем телом, сжала ему ноздри, - Не хочет с друзьями больше встречаться, ахинею несёт постоянно, мы тебя подлечим сейчас, Лёха, ты не сомневайся.
Лёха, задыхаясь, широко раскрыл рот, и в ту же секунду Светка одной рукой опрокинула туда содержимое чашки, а другой потянула его за волосы назад. В горле Лёхи булькнуло, он проглотил всё до капли, закашлялся, на глазах выступили слёзы. Каким-то невероятным движением он вырвался из Петиных рук, подскочил к столу и схватился за нож.
- Эй, эй, Лёха, ты что? - испуганно попятился Петя, а Светка, прячась за него, прикрикнула: - Не дури, а, Лёха, слышишь?
И он услышал. Задрожал, проморгался, огляделся.
- Петь, Свет, я это.. - он посмотрел на свою руку и осторожно положил нож, - Я.. Что-то у меня с головой, наверное.. И это.. Ух.. Разбежалась уже по жилкам, как сплетня по селу! - Лёха разулыбался, кинулся к Светке с Петей, крепко обнял их, - Ребята, ну что вы смурные, а? Давайте-ка ещё по пятьдесят, давайте, это мне магарыч принесли. Мужик сказал, что я его сына вылечил, смехота, да?
Но Светке и Пете почему-то было не смешно.
- Вроде узнаю Лёху, - с опаской глядя на нож на столе, сказал Петя, - Ты, Лёх, не дури больше. Страшновато, честно говоря.
- Ладно, что было, то было. Наливай ещё, - Светка подскочила к столу, расставила посуду. Выпили. Светка потёрла нос и вдруг зло спросила:
- Лёх, а чё ты устроил у церкви?
- А чё я устроил? - растерялся он.
- Ты не придуривайся, не помнишь, что ли?
- Неа, - покачал головой Лёха, - В чём беда-то?
- А в том, - продолжила Светка, - Что Максим нас теперь от церкви гоняет. Сегодня утром подошёл, злющий, как тварюга, никогда его таким не видела, а ещё ведь батюшка! - Светка уважительно подняла палец к потолку, - Ну так вот, подошёл и говорит: "Ещё раз увижу ваши рожи пропитые здесь - вызову полицию. Задрали вы уже, одни неприятности от вас!" И ногами прямо раскидал наши тарелки с земли, а Пете ещё и пинка дал. И это батюшка! - Светка ещё раз подняла палец.
- Это из-за Ищеева, - хмуро сказал Петя, - Зря ты, Лёх, показывал, как он шпыняется со своим водилой. Мы не представляем, откуда ты про всё это узнал, да нам и не интересно. Но там так баба его после крещения орала, при всех. Ужас! "Пидорас, - кричит, - Позорище какое, перед храмом, перед людьми!". Хотя, по мне, так лишь бы человек хороший был. Ты проводника с поезда нашего знаешь, Коротаева?
Лёха кивнул.
- Так вот, он же тоже, того.. Ну.. С мужиком живёт даже, вроде. Но человек хороший. Всегда поможет, хоть рюмочкой, хоть копейкой. А тут.. Чего ей жаловаться? Шуба есть, машина есть, домище у них какой, о-го-го! А то, что муж под хвост балуется - ну так прихоть, блажь. Семья-то всё равно на первом месте.
- О, развёл философию! - захохотала Светка, - Петь, ты что несёшь? А ты бы сам.. Ну, дал бы тому же Ивану Павловичу, а?
- Ты что, Светка? - взвился Петя, - Я ж мужик настоящий! Ну вот как, - он сильно подёргал себя за грязную куртку на груди, - Вот мужик я, вот сидит это во мне, и никак это не вытравить, и никуда не денется! Исключено!
- Даже если бы он тебе сто тыщ дал за это?
- Даже за сто тыщ! - Петя гордо отвернулся от Светки, налил только себе и выпил. Потом положил голову на руки и прикрыл глаза.
- Свет, - осторожно начал Лёха, - Но я ж в самом деле не помню ничего. И что показывал там, как вы говорите, не помню, и что говорил - тоже.
- Какая уже разница? - вздохнула Светка, - Будем теперь надеяться, что Максим горячий, но отходчивый. А то, Лёх, на одну твою пенсию мы не проживём. Место такое хлебное было, что о-ё-ё-й.
- Ну, будем надеяться, - повторил Лёха, - Чтоб к Богу поближе быть, хоть у оградки посидеть, - он, пристально глядя на руку, осторожно сложил её в щепоть, поднёс сначала ко лбу, приложил. Прислушался к себе. Потом быстро-быстро перекрестился три раза и облегчённо выдохнул.
- Напасть какая-то, Светка, не поверишь! - пьяно захихикал Лёха, - Наливай, родная, заходит вроде нормально.
Внезапно встрепенулся Петя.
- Сто тыщ, говоришь? - задумчиво и громко протянул он. Светка чуть не поперхнулась, а Лёха хохотал так, как будто всё, что страшного произошло за каких-то два-три дня, случилось совсем не с ним.