+ 16


      В рассказе допущена историческая неточность, но, говорят, читателю подчас глубоко похуй на исторические и прочие неточности. Факт.

      Димка Корнилов очень напоминал своего прадеда – генерала Лавра Корнилова, истинного героя Первой мировой, светоча и икону Русского Белого движения. Маленький, рыженький, калмыцкого вида, ножки кривые – казак, ни дать ни взять. Мы его недолюбливали, нужно признаться – Корнилов был себе на уме, да и нихрена он не родственник прославленному генералу. Просто Димон Корнилов. И точка. Это я наплел, чтобы ваше внимание привлечь. Но оно того стоит.
      Я только-только перешел на второй курс, стояла сухая, желто-красная камчатская осень, начало сентября, жара, курсанты неспеша подтягивались на учебу, до сессии было далеко и посему настроение было отменное. Обитал я в общаге, в сороковом кубаре судоводительского третьего этажа. К моменту описываемых событий, нас, второкурсников, собралось только трое – Мальцев, Лиховозов и, собсно, я. Кроме того к нам подселили троих пятнадцатилетних пацанов – учащихся морского лицея, вот Корнилов и был одним из них.
      Лиховозов, наполовину цыган, нрав имел добрый, но, блять, отчаянно веселый. Помню один раз, еще на первом курсе он ворвался в кубрик, взлохмаченный, будулайские глазенки горят демоническим пламенем, - “Пацаны, спасайте! Попал!! Кто сколько может, помогайте!”, - “А сколько надо-то?”, “Сорок рублей, на пузырь не хватает!”. В этом был весь Лиховозов – океан бесполезной кипучей энергии. Вот и в этот раз он зацепил двух лицеистов (Корнилов как раз был на самоподготовке), и начал с ними бороться. Парни были довольно рослые и, несмотря на разницу в возрасте, легко подмяли цыганское отродье.
      - Наших бьют!!! – Прохрипел Лиховозов заветные русские слова. Сцуко…Щоб он обосрался.
      Заклинание сработало безотказно, мы с Мальцевым были вовлечены в конфликт, и вот уж правду говорят – обороняться гораздо легче, чем нападать. Мальцев, боксер и спортсмен, да и вообще отслужил, у меня разряд по вольной борьбе, ну Лииховозов… агитатор красный, падла, разжигатель войны, помогал, чем мог, но мы с большим трудом завалили лицеистов, хотели было разойтись, но ромало Лиховоз придумал забаву – распять врагов на двухярусных кроватях и устроить капище. Собственно Корнилов и подошел к моменту, когда мы, наржавшись вдоволь (и злодеи и жертвы), хотели уже развязывать заложников.
      Димон особо испуганным или удивленным не выглядел – вот ведь нервы, а охуеть было с чего – два его товарища, по пояс голые (Лиховозов хотел снять и штаны с трусами, да мы с Мальцевым воспротивились), в предсмертной позе Христа, на груди зеленкой неровно – “Партизанен!”. Принять решение он не успел – Лиховозов зашел ему за спину и зловеще прошептал на ухо “Ну что, тварь, доигрался? Щас мы тебя ебать будем”.
      Лавр Георгиевич гордился бы своим родственником. Как он дрался… Мы втроем еле смогли скрутить его и добавить в коллекцию Барби. Причем рыжий сученышь до конца верил, что акту мужеложства быть, блять! Орал, как резанный. Мы вконец утомились. Наконец дело сладилось,  Мальцев вышел в туалет, мы с Лиховозом довязывали ручонки третьей жертвы, причем цыган злобно расписывал громким шепотом ближайшие перспективы девственника, а коварные друзья-лицеисты не спешили морально поддержать товарку, наоборот, гнусно ржали.
      Хлопнула дверь, я, уверенный, что вернулся Мальцев, азартно продолжал вязать полотенцем правую руку партизанского выкормыша. Всеобщая тишина и расширившиеся зрачки палача Лиховоза-Менгеле сказали мне, что произошел пездетс. Непоправимый. Я это понял прежде, чем поднял глаза. Предчувствие, нахуй. Я на всякий случай вспомнил жисть. В принципе, очень быстро – чё там вспоминать. Потом посмотрел. В глаза судьбы.
      Капитан второго ранга Шейко. Валерий Валентинович, дай ему Бог здоровья. Одна из легенд камчатской мореходки. Качёк, футболист и Офицер. Как-то раз во время утреннего построения отпиздили на Комсомольской площади, у ларьков трех курсантов. До плаца мореходки, с десятью коробками курсантов – метров пятьсот. Одному удалось вырваться. Представьте себе картину – плац, построение, поверка, подъем флага, и вдруг, из-за угла учебного корпуса вываливается морячок растерзанный, без гюйса, без мицы, и орет в пространство – “Наших бьюююют!!!” Ну, вы в курсе. Ситуация критическая. Кап-два Шейко поступил восхитительно. Цитата: “На флаг смирр-на!! Флаг поднять! 23-я рота – разойтись!” Тридцать пацанов, на бегу расстегивая ремни и наматывая их на руку, сорвались разом. Отмудохали черножопых по полной, авторитет Шейко тогда стоял невообрвзимо высоко, как у Путина сейчас, но каково это – в момент принять такое решение?
      И вот этот музчина стоял, внешне невозмутимый, ежик волос вздыбился ваще по-ежиному, каждый валасок сиял. Видимо, борьба с партизанством на Камчатской земле произвела впечатление на ограниченный контингент войск.
    - Вы что, совсем охуели? – Выдавил он из себя стандартную фразу наших военных наставников. В этот момент в кубрик радостно влетел Мальцев, видимо с новыми идеями разговорить лесных братьев.
      - Мальцев – за мной.
      Через полчаса задушевной беседы лицеисты(!!) писали объяснительные, что они(!!!) начитавшись Фенимора Ивановича Купера спровоцировали занимавшихся начертательной геометрией курсантов на игру в индейцев(!!!!) пачиму-то, блять. Мальцев зашел задумчивый, с гематомой на левой скуле, объяснить связь Ковпака с Чингачгуком не смог, молчит до сих пор о салонной беседе. Будулая отчислили. С Шейко у нас до сих пор отличные отношения, он своих воспитанников ведет всю жизнь, вспоминаем иногда расправу над юными партизанами-индейцами, мы ржем, он играет скулами и скупо лыбится.
      Йуность, сцуко, прикольно эх….