Таиланд. Исцеление от наркотиков (окончание)

Окончание, начало здесь:  http://udaff.com/read/hannibal/126092/
продолжение здесь: http://udaff.com/read/hannibal/126098/

На континентальном севере Тая, под Бангкоком, есть монастырь, где от наркомании лечат давно и профессионально. Дело поставлено на поток: на программу каждый месяц встают 8-10 человек, и первые 3 недели – тоже чистятся. Этих больных заставляют есть некую специальную глину, от которой потом буквально выворачивает наизнанку. Метод, наверное, тоже эффективный, а глина – наверняка эффективный адсорбент для шлаков, но… Тут я всегда вспоминаю профессора Преображенского: от живого существа ничего не добьешься насилием. Да и главное: возможности монастыря как клиники – число мест, проще говоря – все же ограничены. Программа нигде не афишируется, тем более – для иностранцев (не любят тайцы сор из избы выносить), хотя формально открыта для всех. Но на практике попадают туда в основном сами тайцы, причем состоятельные – имеющие возможность путешествовать по миру, и где-то там и подхватившие зависимость. Редко-редко пробьется в монастырь какой-либо европеец, как правило – через личное с кем-то из тайцев знакомство, оттуда и скудные сведения. Потому скудные, что – немногие хотят о себе это рассказывать…
Горный монастырь Дибапхаван на Самуи еще меньше. Перенимать эстафету у континента здесь начали всего шесть лет назад, по личному настоянию Высокочтимого Ламы Ачоу Поха. А поскольку залежей соответствующей глины на острове нет, то чистку организма доверяют самим пациентам – вне стен храма и на собственный выбор – кто же станет обманывать себя и свой шанс? Ведь, хотя за духовным очищением соискатели поднимаются в монастырь всего на неделю, зато занимается с ними сам Высокочтимый. А это уникальный человек. Благодаря ему, и только ему Дибапхаван выпускает в мир такой процент навсегда завязавших. На континенте, среди «едоков глины» соотношение выздоровевших к сорвавшимся, если верить тайцам – 1 к 1. Рекламе российских клиник верить не стоит точно, а реальный их КПД, думаю – хорошо бы, если 5 %...
А то, что в Дибапхаван на программу стало возможно подняться русским – в этом опять заслуга личного знакомства. Едва не лопаясь от скромности, уточню – моего знакомства. С Высокочтимым Ачоу Похом.
Раньше это не только не практиковалось, но и было бессмысленно. Да, на недельную экскурсию «с проживанием и погружением», на т.н. «ретрит» (в переводе «отступление») могли подняться и тайцы, и частично европейцы. Ачоу Пох читал медитации по-тайски, волонтер-англичанин синхронно переводил. Соответственно, те, кто шел собственно на программу – шел инкогнито само собой, в составе ретрит-группы, и конечно же – из числа англо-говорящих. Про русский язык на горе до поры не слыхали.
Но ретрит-то – мероприятие формально открытое! И я, хотя свои проблемы уже пережил, но – не забыл. Забудешь тут, когда из России до сих пор (!) мне на телефон прилетают SMS вот такого содержания:







И вот, в числе очередной группы европейцев-паломников, заранее смирившись с тем, что не пойму ни слова – я полез  в гору. Я уже знал, что программа – здесь, я был много наслышан о Ламе, очень хотел увидеть его воочию, а посчастливится – то и поговорить, и уповал на свой ломанный тай-инглиш. И мне повезло – даже больше, чем надеялся.
Я не провел в Дибапхаване разрешенную неделю, дурак: Таем еще не наелся тогда, вольной жизнью островной… Да и чувствовал, что здесь я только место занимаю, да время, да внимание, которое – сомнений нет – куда как нужнее другим соискателям. Но с Высокочтимым – все же поговорил.
А может, даже чуть-чуть подружился? Ведь он не прогнал меня, понял, хотя тай-инглишем владел не намного лучше моего. Я уже писал как-то об этой встрече, но – много ёрничал тогда по глупости, сейчас – перескажу другими словами и чуть подробнее. Итак: когда я, после завтрака, вперся к нему, Лама сидел в позе лотоса и размышлял. Я пришел незваным, но Ачоу Пох пригласил присесть рядом и рассказать – с чем пожаловал?
- Высокочтимый, мне очень нравится Таиланд. Я тоже хочу владеть шестнадцатью видами улыбок, быть всегда на позитиве и относиться к жизни философски, но у меня не получается. Во мне что-то не так, я дерзок и гневлив, я придирчив к мелочам, и я пришел к Вам в надежде…
- Сравни любовь со стаей птиц, - прервал меня Высокочтимый.
Полагая, что от меня ждут сентенцию конфуцианской глубины, я здорово напрягся. И через пару минут выдал следующее: любовь как стая птиц – в целом она бессмертна, но каждая отдельная птица рано или поздно умрет…
- Очень по-европейски, - улыбнулся Лама. – Все запутано. Сплошные оговорки. Негатив в подтексте. Знаешь, как ответил бы буддист?
- Нет, конечно…
- Любовь как стая птиц: птиц в ней достаточно. Понимаешь разницу?
- Кажется, да…
- Тогда сравни человека с морем.
- Человек как море: в нем попадаются разные рыбы! – озарило меня.
- Ты на верном пути. Это хорошо, - одобрил Ачоу Пох.
В четверть часа он успел и дать мне важный урок, и ответить на вопрос про лечение: оказывается, понимать язык медитации было не так и важно! Важно было присутствовать (Лама не сказал «со мной», но я понял) в этой… атмосфере? Энергетическом поле? Ауре? Языка катастрофически не хватало, но главное стало ясно: просто надо быть здесь. Молчать. Дышать – спокойно, размеренно, не спеша. Не смотреть, не отвлекаться. Закрыв глаза, уплывать по волнам напевной речи. Раскрыться и довериться – а остальное, самое важное, произойдет как бы само собой, без твоего участия.
В конце беседы Ачоу Пох сказал:
- Если помощь будет нужна твоим друзьям, ссылайся на меня – их впустят и примут. Только немного. Одного друга в месяц, можно двух, но не больше. Помощь нужна многим, не только русским людям. А места в монастыре мало. Мы принимаем пожертвования и строим новые кельи. Но селить здесь много больных, не знающих буддизма, тоже не очень хорошо. Я становлюсь стар, мне трудно направлять много людей сразу. Но пока могу, пусть приходят. Один в месяц. Может, два. Но не больше.









Вот так, совершенно неожиданно, родился проект «Шанс».
Мне 43 года, и я еще кое-что могу.
Высокочтимому Ламе Ачоу Поху вдвое больше – 86, но он тоже еще кое-что может – такое, для чего наука пока не имеет гитик.
И королю Таиланда Адульядету Пумипону Раме IX тоже 86 лет, и он тоже может пока очень-очень  многое.
Но оба они вдвое старше меня, им трудно, и я переживаю за их здоровье.
И за здоровье моих друзей – тоже.
                                                *  *  *
Я рассказал почти всё, что хотел. За вычетом, разве, самой малости.
Как изначально и мысли не было, что займусь чем-то подобным: какой из меня врач, в конце концов?! Просто была моя знакомая – и ее младший брат, заживо умирающий на игле. Как решили – попробовать. Как – получилось!
Как, улетая, этот парень в аэропорту утирал слезы юной таечке, с которой провел последние дни на острове, уже спустившись из Дибапхавана, как  говорил ей, что обязательно вернется. А мне он ничего не говорил, но я его понимаю: бывает, что слов просто нет. Но потом он написал мне, и сестра-знакомая тоже написала, и я, читая их письма, краснел как помидор, но было приятно. А братец к таечке так и не вернулся, хотя вряд ли она сильно расстроилась. Ведь я все равно чувствовал, что карма моя улучшилась, и, кажется, едва ли не впервые в жизни я сделал что-то верное.
Как потом были другие братья, и сестры, и чьи-то дети, и в их числе – да простит меня Ачоу Пох – никакие не друзья, а так - друзья друзей, седьмая вода на киселе, неважно. Как я ввел это в традицию: писать мне постфактум, регулярно, как жизнь – всех, кто приезжал лечиться, без исключения, и вести что-то вроде статистики. Как это и стало проектом «Шанс».
Как трое честно написали мне, что – сорвались, снова колются, и больше никуда не поедут, и больше ни во что не верят – и я не стал их отговаривать. Ибо и сам не верю в чудеса, а на этой войне потери – неизбежны…
Как еще четверо просто тихо исчезли из онлайна, растворились – и я с грустью занес их в рубрику «потери». Так как победившему скрываться незачем, да и своей победой похвастать, порадовать близких – святое дело.
Как есть остальные тринадцать – счастливое число, счастливей не бывает. Как каждый из них время от времени порывается рассказать мне – что он понял, осознал, прочувствовал там, «наверху». И как я окорачиваю их, отказываюсь слушать – ибо сам там, по глупости, многое упустил, а значит, мне и не положено знать – на мой взгляд, это слишком личное.
Как для улучшения кармы мне довольно и того, что знаю.
Как это важно – не упустить свой редчайший шанс. Один в месяц – на сотни тысяч, миллионы нуждающихся. Может быть, два. Но два – уже многовато…
И – насколько же это больше, чем – ни одного.

Tweet