Нужно как-то убить  два с лишним часа времени. Курить я уже не могу. Сожженная химиотерапией слизистая сходит пластами, оставляя под собой кровоточащую, чудовищно чувствительную поверхность. Иногда я делаю маленький глоток теплой воды без газа и вкуса. В такую жару вода нагревается мгновенно. Сил на ходьбу уже почти нет, спасибо что еще могу водить машину. Вот! есть еще одно дело, практически рядом. Два поворота налево и квартал вдоль парка. Главное не отрубиться. Храм, где меня крестили.  Подъезжаю прямо ко входу, спугнув нищих. Бомжеватого вида одноногий мужик с костылем бросается к машине выпрашивать мелочь, но увидев мою лысую изможденную рожу с ввалившимися глазами, отскакивает назад и мелко крестится. С трудом преодолев три ступеньки, вхожу в прохладный полумрак. Последний раз я был тут лет в тринадцать, собор тогда уже несколько лет  стоял закрытым, с забитыми окнами и без крестов - хотели сделать из него планетарий, да бросили. В поисках кладов и приключений на задницу мы, отодрав пару досок залезли внутрь, но ничего, кроме голубей и строительного мусора не нашли, поотскребали отслаивающуюся позолоту с росписей, побегали по крыше да убрались восвояси...

- Исповедаться вам надо бы, мужчина - берет меня под локоть бабулька в платочке.
- Рано еще, мать - мягко отвожу я ее руку, поставь ка лучше свечку за упокой, а то не знаю куда - и протягиваю ей сотню.
- А за кого ставить то скажи?
- Да за всех ставь... Прости мать, не могу я тут...

Медленно, страшно медленно иду к выходу. двадцать два шага, боже как далеко.  Опять три ступеньки и два шага до машины. Уфф. Теперь отъехать в тенек, и часик отдыха. Не забыть поставить будильник на телефоне. Как хорошо, что пока нет болей.

Будильник. 14:30, осталось полчаса. Чтож так херово то, так дело не пойдет. Нужно настроиться. Я ждал этого четыре года, не хватало еще упасть в обморок в последний момент как институтка. Четыре года меня сжигала ненависть, и похоже, что сожгла слишком рано. Врачи мне говорили, что кроме наследственности и канцерогенов причиной возникновения опухоли может быть и сильнейший стресс. Теперь то я понимаю, что не надо было соглашаться на химию. В моем случае результат все  равно будет один. Не ожидал, что так резко потеряю силы."Я знал что будет плохо, но не знал что так скоро".

А вот хуй тебе Паша, не дождешься!

Обратный отсчет уже запущен, главное все успеть и нигде не ошибиться. Завожу мотор и аккуратно, как в первый раз, трогаюсь. Сцепление, вторая... Рычаг как пудовая гиря. Левый поворот, никого навстречу, это хорошо. Терпеть, не хватало еще обблеваться. Светофор - зеленый, повезло, опять налево, вот здесь и станем, между акцентом и фольксом-транспортером. Отсюда до главного входа шагов тридцать. Догнать я его в моем теперешнем состоянии не смогу, нужно выходить навстречу. Войти заранее, позасирать мозги охраннику в вестибюле  проблемами чернобыльского героя-ликвидатора, снедаемого опухолью головного мозга, главное – увидеть, как подъедет машина, и успеть выйти. Граната уже в клумбе, два шага от входа.

Охранник, отставник лет пятидесяти, меня не узнал. Лопух. Вон ведь фотка из личного дела приколота.  Ждут.  Ждут крепкого, под два метра тридцатипятилетнего мужчину, без особых примет, освобожденного из мест три месяца назад. Думали, он рванет сюда сразу, чтобы как в тот раз душить эту тварь голыми руками.  А тут шепелявит облезлым языком  неопределенного возраста желтая и лысая как залупа развалина, одной ногой уже прочно стоящая в могиле.

Ага, вот через стеклянную дверь показалась черная «Ауди» и за ней белый с синими полосами «Фокус» с охраной. Все так же лётаешь Паша, ничему тебя жизнь не учит.
- Так где ты говоришь пропуска то выписывают? налево, за банком? ну бывай, пошел я за паспортом.
Я начинаю считать шаги. один мой за твои два.
Раз! Обе машины паркуются параллельно друг другу, строго напротив главного входа.
Два!  Сихронно открываются правые  двери в обоих машинах. Из «Фокуса» лениво выползает пузатый мент и закуривает сигарету.
Три! Наконец то появляешься ты, в светлом костюме. Вылазишь с заднего сиденья, оживленно разговаривая по телефону.
Четыре! Прикрыв рукой телефон, заглядываешь в салон и говоришь что-то водителю.
Пять! Медленно открываю тяжеленную стекляную входную дверь. Ты раздраженно хлопаешь задней правой  дверцей Ауди и снова поднеся к уху телефон, делаешь первые два шага мне навстречу.
Шесть! Ты ступаешь правой ногой на тротуар, вымощенный плиткой принадлежащего тебе завода, и натыкаешься взглядом на меня. Нет, ты конечно не узнал, ты просто понял. Пытаешься отвести взгляд и не можешь. Как тогда, ты опять на встречке, только теперь у тебя на пути не стайка второклашек, а Камаз с безумным водителем, и подушки тебе уже не помогут.
Семь! Справа от меня похожая на большую урну бетонная чаша-клумба, в которой с утра ждет меня Ф-1. К черту, она уже не нужна. Ты затравленно озираешься на своих ментов, лениво пиздящих о чем-то возле своей машины. Один из них равнодушно посмотрев сквозь на меня поворачиватся к тебе задом, закрыв от тебя второго продолжающего сидеть на водительском месте в машине. Профессионалы бля...
Восемь! Как под гипнозом ты продолжаешь шагать мне навстречу, и с каждым шагом лицо твое все сильнее меняет цвет от пышущего здоровьем розового к синюшно -бледному. К безвольно опущенной нижней губе прилипла незажженная тонкая сигарета. Я лезу правой рукой в карман пиджака, и словно в ответ на твоих светлых штанах, с острыми как бритва стрелками, возникает в районе ширинки и стремительно разрастается вниз темное мокрое пятно.
Девять!
- Ну здравствуй, Паша, точнее Павел Сергеевич. Я обещал за тобой вернуться. Сегодня ровно четыре года. Мои девочки уже были бы в шестом классе. Скоро я буду с ними. Они ждут.
Ага, один из мусоров догадался таки, что что-то неладно.
- Ты знаешь Паша, все это время я мечтал только о том, как буду резать тебя на куски. Медленно, со смаком. Но моя опухоль  так странно действует на мозг, что я в последний момент вдруг передумал.  Смерть Паша - это искупление, а ты его еще не заслужил. Я знаю, Пашенька, что тебя ждет, и поверь – это хуже.
Менты уже достали свои пистолетики и что-то кричат истерично-грозными голосами.
- Ну все, Паша, пора мне.
Вынимаю из кармана правую руку с одноразовой пластиковой зажигалкой и прикрыв огонек левой поджигаю висящую на твоей губе сигарету. Сработало! Выстрела я не слышу, просто ощущаю, что вот оно – избавление…

***

- Лен! там в 312-й похоже больной тот - зек - помер. У него на сегодня еще один промедол остался, так что пусть наверно полежит пока, а то столько гемора потом с возвратом будет.
- Ну, отмучился. Ты знаешь, Тань, я почему-то с утра уже думала, что он сегодня умрет. Впервые,  как колоть ему начали, он тихо лежал, не дергался, не бредил. Успокоился. Вот его и забрали наконец-то.
- Ладно, не заморачивайся, все там будем. Пойдем чай пить.

Tweet