Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!
Чердак
Ну здравствуй, сынок. Давно не заходил. Осунулся. Страдаешь? Не страдаешь, знаю, только хочешь страдать. Потерялся ты, заблудился. Ходишь все, перебираешь пожелтевшие от времени бумаги, перечитываешь, будто забыл свое имя, и ищешь его в этих покрытых пылью грудах макулатуры, аккуратно перевязываешь бечевкой, а потом снова развязываешь, и так без конца.
Возьми альбом, да, вот этот, посмотри. Чувствуешь тяжесть картонных листов с прорезями для фотографий, чувствуешь тяжесть жизней, запечатленных на черно-белых картинках, глянцевых и матовых? И смертей запечатленных тяжесть чувствуй.
Кто придумал фотографировать покойников? А вот, посмотри, ты даже не помнишь ее, это твоя двоюродная бабка, ты ее не видел при ее жизни, только - на этом фото, с монетами на глазах, в белом плате через лоб, в окружении не знакомых тебе плакальщиков. Смотришь, изучаешь, ищешь приметы. Смотри лучше! Смотри на ее морщины, смотри на сложенные на груди руки, уставшие работать, на торчащие скулы, обтянутые серой кожей. Смерть на ее лице танцует свой танец, и посмертный грим здесь ни при чем.
Когда умерла твоя бабка, – моя мать - ты был еще маленький. Ничего почти не понимал, и бабку вроде не любил, и даже побаивался ее, а поди ж ты – бросился на могилку, и ну землю рыть, причитать «я тебя откопаю, откопаю тебя!», а под ногтями у тебя были земля и пшено, мертвое твердое пшено, последней щедростью устлавшее свежую, пахнущую сыростью и разложением жирную землю пополам с глиной.
Чувствовал же ты, что на этом ничего не кончается.
Помню, как рассказывал свои сны, в которых родственники – и мертвые, и живые – встают из воды, и разговаривают с тобой, и зовут тебя сделать что-то важное, а ты не можешь их понять, будто рот с силой кто-то закрывает, нажимает на челюсть, а ты пытаешься разжать, да не можешь, руками хватаешься, да не можешь, и мычишь им в ответ, как теленок. Ты тогда воспринимал жизнь и смерть острее, чувствовал границу между ними, когда просыпался среди ночи с криком оттого, что проваливался в черную бездну, и не мог проснуться, не мог вырваться из хватки умирания. Может, это сердце уже тогда заявляло о себе, а может, просто язык во сне забивал глотку, и тело само, без твоего участия, силилось себя спасти от нелепой и тихой смерти.
У тебя на лице - желтые пятна. Я знаю, что тебе говорят врачи. Знаю, что ты что-то там принимаешь, и обследуешься. Только эта болезнь неизлечима, потому что у врачей нет для нее названия.
Ты просто устал от жизни, сынок, выронил однажды из рук ее воздушного змея, он вырвался – и унесся в небо от порыва холодного ветра. Я знаю, ты убеждаешь себя в том, что это ерунда, но при этом не можешь отделаться от мысли, что и у меня было так же, точно так же и я после работы валился на диван, и засыпал под телевизор, убирая от себя назойливо призывающего вернуться к жизни кота, и неожиданно грубил твоей матери в ответ на простые вопросы.
Ты смотрел расширившимися от страха и неверия глазами на меня, когда я набирал в рот воды из чашки, и обливал этой водой мать, бившуюся в истерике затылком о пол «Опять ты, скотина, опять нажрался, ненавижу, ненавижу!» Она играла в свою чудовищную игру, высасывая по капле из меня то немногое, чем я был богат, а у нее недоставало, и ей каждодневно было жизненно необходимо, как воздух, питаться моими соками. И твоими, давай хотя бы сейчас будем честными. Ведь ты тогда щедро раздавал свою жизнь, маленький, беспутный, беззащитный, не успевший выстроить вокруг себя глухую стену равнодушия, и плакал, плакал, и убегал в свою комнату, подальше от двух распростертых на полу в гостиной тел, своих родителей, устраивавших на одну половину пьяное больное представление, театральную смерть и театральное оживление. Ты верил тогда, ты был доверчивым, не то что сейчас.
Вырос, наверное, вот - причина. Оборзел, вошел в кость, пристрастился к порокам, тайным и явным, и запираешься в ванной уже не от нас с матерью, а от жены и своих проклятых, вечно ноющих детей.
Делаешь вид, что не замечаешь меня, да? А почему тогда возвращаешься сюда? Почему вкручиваешь лампочку в патрон – ты даже выключатель не можешь сделать – и сидишь, копаясь в хламе, и вспоминаешь вслух, начиная заговариваться, и плачешь иногда, все чаще плачешь?
Помнишь, я водил тебя на речку? Ты ничего не умел, не мог даже наживку насадить, и непонимающе смотрел, как тошнит от наших бутербродов твоего приятеля, которого мы взяли с собой, ты называл его своим другом. Ты же испугался тогда. А он просто сдуру объелся, этот нищий мальчик из семьи конченых алкоголиков, с которым ты дружил из жалости, из потребности покровительствовать слабому, и оттого возвышаться в собственных глазах. Ты этого, конечно, не осознавал тогда. Но сейчас я вижу это по твоим сжатым добела кулакам. Ты вспоминаешь, как я отказывался от сладкого, от конфет, которые покупала мать, а она журила меня, а я говорил: «Все детям», хотя никакого проку оставлять что-то, отказываясь самому, мне не было. Я просто привык к этому, я же тебе рассказывал, про хлеб с растительным маслом и сахаром, про моих умерших во младенчестве братьев и сестер, они не смогли выжить.
Ты не готов был принять мою правду, маленький мечтатель, живший отстраненным от насущного. Это была самая главная моя ошибка. Я ведь даже не бил тебя, каверзного плаксивого ублюдка, когда ты вытворял очередную гадость, даже пальцем тебя не трогал – это материны штучки, взять ремень или тапок, и всыпать тебе, проштрафившейся скотине. А я, дурак, всегда вставал на твою сторону, рычал, стиснув зубы, на мать, и она делалась тенью, исчезая, пряча до времени свои инстинкты мучителя, детоубийцы, под мохер халата. Чем ты отплатил мне за это? Чем? Словами «я люблю папу больше, чем маму?» Слава богу, ты быстро поумнел, и стал держать эту рабскую собачью уловку при себе.
Теперь ты вспоминаешь прошлое, свое детство, свою никчемную юность, и пытаешься растравить в себе человека, пробудить к жизни омертвелые свои частички, вызвать слезы – и получается. Не зря же я тебя любил, все-таки что-то осталось, передал, наверное, или воспитал – не знаю.
Ты рассматриваешь фотографии, и прокручиваешь в голове воспоминания, до того момента, как понял, и в открытую стал говорить мне и матери, что я потерял интерес к жизни, что я отворачиваюсь на другой бок от этого мира, и мир меня отторгает. Ты винишь мать в том, что она отправляла меня, осоловевшего от алкоголя, полупьяного, на работу, пешком, а себя винишь в том, что раскрыл мне однажды жестокую и неодолимую правду, которая губит теперь тебя самого, как проклятье, преследующее род.
Я тоже виню тебя, ты совершенно прав в своих лживых и правдивых переживаниях, в своих деланных и искренних слезах наедине с фотографиями. Я ведь поверил тогда тебе, как ты верил всему в детстве. Я понял тогда, все понял тогда. И в тот вечер, обреченный, ссутулившийся, я пошел не на работу, а в тот домик – ты был там два или три раза – на окраине, где до сих пор из потолка, как напоминание, торчит железный крюк, музыкальный ключ к твоим страхам. Ты видел проволоку в моем пакете с завтраком, который всучила, подталкивая за порог, мать. И ты молчал. Вот в этом ты и виноват. Ты отпустил меня, дал уйти, чтобы навечно привязать, и ты это осознаешь.
Что же ты тогда сидишь тут, и копаешься в самом себе? Иди, тебя ждут на ужин, тебя будут отчитывать за испачканные в пыли домашние штаны.
Только не вздумай оборачиваться.
Потому что я смотрю на тебя сразу из двух углов, сынок.
Все, что ты можешь для меня сделать – устроить отпевание.
Попробуй.
И я тебя тоже отпущу.
Возьми альбом, да, вот этот, посмотри. Чувствуешь тяжесть картонных листов с прорезями для фотографий, чувствуешь тяжесть жизней, запечатленных на черно-белых картинках, глянцевых и матовых? И смертей запечатленных тяжесть чувствуй.
Кто придумал фотографировать покойников? А вот, посмотри, ты даже не помнишь ее, это твоя двоюродная бабка, ты ее не видел при ее жизни, только - на этом фото, с монетами на глазах, в белом плате через лоб, в окружении не знакомых тебе плакальщиков. Смотришь, изучаешь, ищешь приметы. Смотри лучше! Смотри на ее морщины, смотри на сложенные на груди руки, уставшие работать, на торчащие скулы, обтянутые серой кожей. Смерть на ее лице танцует свой танец, и посмертный грим здесь ни при чем.
Когда умерла твоя бабка, – моя мать - ты был еще маленький. Ничего почти не понимал, и бабку вроде не любил, и даже побаивался ее, а поди ж ты – бросился на могилку, и ну землю рыть, причитать «я тебя откопаю, откопаю тебя!», а под ногтями у тебя были земля и пшено, мертвое твердое пшено, последней щедростью устлавшее свежую, пахнущую сыростью и разложением жирную землю пополам с глиной.
Чувствовал же ты, что на этом ничего не кончается.
Помню, как рассказывал свои сны, в которых родственники – и мертвые, и живые – встают из воды, и разговаривают с тобой, и зовут тебя сделать что-то важное, а ты не можешь их понять, будто рот с силой кто-то закрывает, нажимает на челюсть, а ты пытаешься разжать, да не можешь, руками хватаешься, да не можешь, и мычишь им в ответ, как теленок. Ты тогда воспринимал жизнь и смерть острее, чувствовал границу между ними, когда просыпался среди ночи с криком оттого, что проваливался в черную бездну, и не мог проснуться, не мог вырваться из хватки умирания. Может, это сердце уже тогда заявляло о себе, а может, просто язык во сне забивал глотку, и тело само, без твоего участия, силилось себя спасти от нелепой и тихой смерти.
У тебя на лице - желтые пятна. Я знаю, что тебе говорят врачи. Знаю, что ты что-то там принимаешь, и обследуешься. Только эта болезнь неизлечима, потому что у врачей нет для нее названия.
Ты просто устал от жизни, сынок, выронил однажды из рук ее воздушного змея, он вырвался – и унесся в небо от порыва холодного ветра. Я знаю, ты убеждаешь себя в том, что это ерунда, но при этом не можешь отделаться от мысли, что и у меня было так же, точно так же и я после работы валился на диван, и засыпал под телевизор, убирая от себя назойливо призывающего вернуться к жизни кота, и неожиданно грубил твоей матери в ответ на простые вопросы.
Ты смотрел расширившимися от страха и неверия глазами на меня, когда я набирал в рот воды из чашки, и обливал этой водой мать, бившуюся в истерике затылком о пол «Опять ты, скотина, опять нажрался, ненавижу, ненавижу!» Она играла в свою чудовищную игру, высасывая по капле из меня то немногое, чем я был богат, а у нее недоставало, и ей каждодневно было жизненно необходимо, как воздух, питаться моими соками. И твоими, давай хотя бы сейчас будем честными. Ведь ты тогда щедро раздавал свою жизнь, маленький, беспутный, беззащитный, не успевший выстроить вокруг себя глухую стену равнодушия, и плакал, плакал, и убегал в свою комнату, подальше от двух распростертых на полу в гостиной тел, своих родителей, устраивавших на одну половину пьяное больное представление, театральную смерть и театральное оживление. Ты верил тогда, ты был доверчивым, не то что сейчас.
Вырос, наверное, вот - причина. Оборзел, вошел в кость, пристрастился к порокам, тайным и явным, и запираешься в ванной уже не от нас с матерью, а от жены и своих проклятых, вечно ноющих детей.
Делаешь вид, что не замечаешь меня, да? А почему тогда возвращаешься сюда? Почему вкручиваешь лампочку в патрон – ты даже выключатель не можешь сделать – и сидишь, копаясь в хламе, и вспоминаешь вслух, начиная заговариваться, и плачешь иногда, все чаще плачешь?
Помнишь, я водил тебя на речку? Ты ничего не умел, не мог даже наживку насадить, и непонимающе смотрел, как тошнит от наших бутербродов твоего приятеля, которого мы взяли с собой, ты называл его своим другом. Ты же испугался тогда. А он просто сдуру объелся, этот нищий мальчик из семьи конченых алкоголиков, с которым ты дружил из жалости, из потребности покровительствовать слабому, и оттого возвышаться в собственных глазах. Ты этого, конечно, не осознавал тогда. Но сейчас я вижу это по твоим сжатым добела кулакам. Ты вспоминаешь, как я отказывался от сладкого, от конфет, которые покупала мать, а она журила меня, а я говорил: «Все детям», хотя никакого проку оставлять что-то, отказываясь самому, мне не было. Я просто привык к этому, я же тебе рассказывал, про хлеб с растительным маслом и сахаром, про моих умерших во младенчестве братьев и сестер, они не смогли выжить.
Ты не готов был принять мою правду, маленький мечтатель, живший отстраненным от насущного. Это была самая главная моя ошибка. Я ведь даже не бил тебя, каверзного плаксивого ублюдка, когда ты вытворял очередную гадость, даже пальцем тебя не трогал – это материны штучки, взять ремень или тапок, и всыпать тебе, проштрафившейся скотине. А я, дурак, всегда вставал на твою сторону, рычал, стиснув зубы, на мать, и она делалась тенью, исчезая, пряча до времени свои инстинкты мучителя, детоубийцы, под мохер халата. Чем ты отплатил мне за это? Чем? Словами «я люблю папу больше, чем маму?» Слава богу, ты быстро поумнел, и стал держать эту рабскую собачью уловку при себе.
Теперь ты вспоминаешь прошлое, свое детство, свою никчемную юность, и пытаешься растравить в себе человека, пробудить к жизни омертвелые свои частички, вызвать слезы – и получается. Не зря же я тебя любил, все-таки что-то осталось, передал, наверное, или воспитал – не знаю.
Ты рассматриваешь фотографии, и прокручиваешь в голове воспоминания, до того момента, как понял, и в открытую стал говорить мне и матери, что я потерял интерес к жизни, что я отворачиваюсь на другой бок от этого мира, и мир меня отторгает. Ты винишь мать в том, что она отправляла меня, осоловевшего от алкоголя, полупьяного, на работу, пешком, а себя винишь в том, что раскрыл мне однажды жестокую и неодолимую правду, которая губит теперь тебя самого, как проклятье, преследующее род.
Я тоже виню тебя, ты совершенно прав в своих лживых и правдивых переживаниях, в своих деланных и искренних слезах наедине с фотографиями. Я ведь поверил тогда тебе, как ты верил всему в детстве. Я понял тогда, все понял тогда. И в тот вечер, обреченный, ссутулившийся, я пошел не на работу, а в тот домик – ты был там два или три раза – на окраине, где до сих пор из потолка, как напоминание, торчит железный крюк, музыкальный ключ к твоим страхам. Ты видел проволоку в моем пакете с завтраком, который всучила, подталкивая за порог, мать. И ты молчал. Вот в этом ты и виноват. Ты отпустил меня, дал уйти, чтобы навечно привязать, и ты это осознаешь.
Что же ты тогда сидишь тут, и копаешься в самом себе? Иди, тебя ждут на ужин, тебя будут отчитывать за испачканные в пыли домашние штаны.
Только не вздумай оборачиваться.
Потому что я смотрю на тебя сразу из двух углов, сынок.
Все, что ты можешь для меня сделать – устроить отпевание.
Попробуй.
И я тебя тоже отпущу.
— Дядё Джанки , 07.04.2008
ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !
ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !
— Ебитесь в рот. Ваш Удав
Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2024 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg
DEVACHKA-PRIPEVACHKA, 07-04-2008 17:15:04
ответ на: КАПИТОЖКА [34]
ты каменты нифига не читаешь, да? прочти пост над тобой, нах повторять?
9922940ЦЕННЗУРА, 07-04-2008 17:17:26
ответ на: Мелихрон [40]
>Издеваешься?
9922973да.
добрый вечер.
07-04-2008 17:13:26 Патамушта нильзя быть на свете красивым каг я
приветствую, уважаемый
Nr.bird, 07-04-2008 17:19:26
почему так??
9923009Херасука Пиздаябаси, 07-04-2008 17:23:08
Как мрачно...
9923056Землепроходец Семен Дежнев, 07-04-2008 17:26:28
тема эдипова комплекса раскрыта абсолютно.
9923089автор - свет в окошке.
пеши
xz-zx, 07-04-2008 17:30:42
Пожалуй вот этот фрагемент ито позитивней:
9923138У Белобородова в войске были два братца прозвищем Китайчата. Конечно, не из Китая они взялись, а были беглые каторжные из Нерчинского острога, буряты. Они и вломились к Бакиру в избу. Бабу его беременную изнасиловали, потом горло перерезали, как алтайской кобылице, предназначенной на заклание, да потом еще вспороли живот и достали младенца, положили в приготовленную Бакиром зыбку - для смеха, а в живот засунули кошку. Бакир домой вернулся и увидел горенку свою, залитую кровью, как бойня, увидел окровавленного нерожденного младенца в зыбке, услышал, как кошка орет из тела мертвой жены. А Китайчата ничего, ржали. Та картина Бакиру стала как дробь, засыпанная лошади в ухо, - всегда в голове, и в конце концов свела с ума. Китайчата же и после Белобородова по лесам вокруг Бисерти долго безобразничали, пока местные мужики не загнали их в болото и кольями не вколотили в трясину. (с)
папуасище, 07-04-2008 17:32:27
нетленка
9923156а бигимоту лечица
Мелихрон, 07-04-2008 17:33:10
А мне понравилось почему-то. И загадог нет - еще раз превед, Ценнзура. хехе.
9923159Депресснячок суицидный с контролем из иного мира классического такого вида.
6*, розумеется.
xz-zx, 07-04-2008 17:35:13
или вот этот:
9923177Сыновья Прохора, отделившись, давно жили в Харенках. Дочерей разобрали замуж - всех, кроме младших Насти и Маруси. Осташа в тот день сидел в подполе, запертый Макарихой. Батю, связанного, Гусевы держали в избе плотинного, еще не решив, повесить его или побрататься с ним. ...Настю и Марусю насиловали в конюшне всей оравой так, что кони выбили задние ворота и разбежались по двору. Потом Гусевы сотоварищи пили Прохорову брагу, потом снова насиловали девчонок, а потом потащили Прохора и жену его на площадь казнить, оставив совсем упившихся дружков дрыхнуть посреди разгромленной избы.
Сестры Зырянкины, помогая друг другу, сумели встать с истерзанной соломы в стойлах, вернулись в дом, кухонными ножами перерезали спящим глотки, забрали ружья и ушли.\...\
\...\
Настя и Маруся услышали шум погони, остановились, развернулись. Осташа видел, как они вышли из заснеженного леса на опушку и медленно пошли вниз по дороге к толпе, подняв и неумело прижав к плечам длинные ружья. Еще по ружью висело у них за спинами. Обе они уже были во всем черном до пят, как схимницы, в черных платках, повязанных над самыми глазами, синь которых промерзла до дна. Друг за другом Настя и Маруся, не целясь, выстрелили по толпе. Толпа с воем шарахнулась назад, рассыпалась по сугробам на обочинах, завизжала, завыла. Несколько выстрелов грохнуло в ответ. Маруся опустила ружье и боком тихо легла на дорогу. Настя бросила свое ружье, стянула с плеча запасное, снова подняла его и опять выстрелила. Потом и это ружье бросила, наклонилась к Марусе, стащила с нее третье ружье и, держа перед грудью, пошла вперед. Выстрелить в последний раз она уже не успела - словно натолкнулась на что-то, уронила руки и прямо, как дерево, упала навзничь.
Мертвых сестер Зырянкиных долго топтали с криком, хрипом и рыданиями. А затем толпа вразброд повалила обратно, плюясь и кашляя, поддерживая воющих баб в раздрызганных одеждах и качающихся, будто пьяных, мужиков.. (с)
Мелихрон, 07-04-2008 17:36:06
ответ на: xz-zx [49]
А что это, вернее откуда? Преведствую преподавательскую братию.
9923185Князь БолтКонский, 07-04-2008 17:37:16
07-04-2008 17:36:06 Мелихрон
9923195здарова мелихрон..как сам? зайди в колонку Удава...
Мелихрон, 07-04-2008 17:37:46
ответ на: xz-zx [52]
Тяжеловато пошлО, а такими цитатами сыпешь...
9923202Мелихрон, 07-04-2008 17:38:17
ответ на: Князь БолтКонский [54]
Щас.
9923203xz-zx, 07-04-2008 17:40:50
07-04-2008 17:36:06 Мелихрон
9923226Иванов, Золото бунта
Мелихрон, 07-04-2008 17:43:20
Не ты рецензию или интервью брал у него? Я блять забыл.
9923266xz-zx, 07-04-2008 17:45:41
ну да
9923295Князь БолтКонский, 07-04-2008 17:46:09
Ресурс Удава / Креативы \
9923298Пердак
аффтар: Дядё Джанки
Три Килаграмы Каках, 07-04-2008 17:56:18
хуя себе мрачно как, но понравилось, эта пять
9923405Мелихрон, 07-04-2008 18:04:24
ответ на: xz-zx [59]
Я слышал отзывы, не только от тебя/у тебявроде развернуто всё было/, что заебок он пишет. Да вот никак не возьмусь прочесть.
9923464Клон князя - дуй в хуй.
xz-zx, 07-04-2008 18:05:17
07-04-2008 18:04:24 Мелихрон
9923472щас слушаю аудиокнигу - другое восприятие
канстататарFUCKтафф, 07-04-2008 18:08:45
дядя маладец
99235086*
Мелихрон, 07-04-2008 18:26:27
ответ на: xz-zx [63]
Ты наверняка знаешь, что зрительное и слуховое восприятие сильно отличаются. Вопщем есть люди с визуальным/визуалы/ восприятием, а есть со слуховым /аудиалы/.
9923647Я уж точно книги не могу слушать, хз почему.
А уж в общении с людьми у меня всё наоборот.
xz-zx, 07-04-2008 18:28:58
07-04-2008 18:26:27 Мелихрон
9923664многое зависит от подачи
в детсве еще помню аудиоспектакли по радио, Малыш Стругацких и много еще чего
если читают "правельные" актеры то совсем все неплохо
fat sparrow, 07-04-2008 18:36:54
тема, конечно, боян, но изложение отличное
9923734дядьё Джерки, 5*
Мелихрон, 07-04-2008 18:44:09
ответ на: xz-zx [66]
Наверно, хз. Я раньше читать научилсо, чем радио слушать.
9923786Хотя имхо не в этом дело. Вот знатог мозга ниибаццо фат спаров, мож разъяснит?
fat sparrow, 07-04-2008 18:47:38
вы мне льстите, мелихрон
9923808одно дело тупо сделать трепанационное окно 8 см в диаметре, а совершенно другое объяснить, почему от радио не прет
team two, 07-04-2008 19:14:23
Довольно неожиданно. Нсмотря на чуть уловимую вторичность в некоторых местах, полновесный зачёт за владение формой. Удивился, понравилось
9923979Мелихрон, 07-04-2008 19:21:17
ответ на: fat sparrow [69]
8 см? хуясе.
9924017Ну определенные участки мозга отвечают же за определенные сигналы снаружи? Ты ж знаешь, не песди.
А с радио меня прет, особенно пьяного, когда или доебусь до оного или включаю на полную мощь чонть тяжолое. Хотя это уже не радио.
Мелихрон, 07-04-2008 19:25:08
ответ на: team two [70]
Здарова, ТимТу!
9924045Кагдила? /держа кастет в руке/, до Марины не доёбывалсо?
team two, 07-04-2008 19:28:58
Мел, привет. Мы расстались с ней. Я же тебе говорил. Навсегда
9924077team two, 07-04-2008 19:28:58
Мел, привет. Мы расстались с ней. Я же тебе говорил. Навсегда
9924078Мелихрон, 07-04-2008 19:42:08
ответ на: team two [74]
Ты про любовь говорил какую-то. По Шолохову типа. Ну удаче.
9924174Выйду на часок-другой.
Шарманщик Труммемем, 07-04-2008 19:44:48
Аффтар, это бесподобно. Я серьёзно, б/п охуенейший глубокий креос.
9924199Шарманщик Труммемем, 07-04-2008 19:46:51
Сцуко, такую вещь надо в нетленку.
9924215TrollMops, 07-04-2008 19:52:04
5* несомненно
9924256участнег вайны палофф, 07-04-2008 20:33:15
> в тот домик - ты был там два или три раза - на окраине
9924635Пра каклоф. Слава окраини!
Dellirium, 07-04-2008 20:59:15
зачод
9924828Ахулиса, 07-04-2008 21:31:30
Джанки большой зачет
9925082БУРАНЪ, 08-04-2008 00:13:16
отлично, вынос мозга засчитан. афтар жги еще в тако же духе
9926608Хранительница личностных матриц, 08-04-2008 01:08:33
ничо так
9926869Read me, сцуко!, 08-04-2008 01:45:19
6* поставила. В кредит. Или же в счёт неуплаченных долгов за предыдущие креосы, хех.
9927000Не люблю тему самоубийства. Ой как не люблю.
Ишь чё захотел, отпевание ему устроить. Пусть горит себе в геенне огненной.
Хотя чего уж там, написано-то хорошо, как всегда. От вот этого: "Не страдаешь, знаю, только хочешь страдать." - стало как-то не по себе...
Read me, сцуко!, 08-04-2008 02:08:59
Комментаторы утомили. Надо всё-таки уметь различать тексты-ребусы, которые так и просят "Разгадай меня!" от прочих креативов. Есть, конечно, такие промежуточные сочинения, которые более сведующим людям просто понятнее, потому что некоторые аллюзии вызывают определённые воспоминания и содержание текста кажется более объёмным, но и прочим ничто не мешает насладиться красотой слога. Всё-таки художественность в литературе - главное. Дэн Браун, например, совсем не впечатляет, несмотря на уйму загадок и спресованный пласт информации.
9927053Кстати. Бывший - гад тот ещё. Зачем были эти ссылки? Это ведь Вы делали? Я тот текст комментировала в надежде на то, что, действительно, эти комменты уже погребены в толще удавкома (це). Даже Херасуке тогда не ответила, что за текст я имею в виду. Вы хотели, чтобы фтыкатели обросли комплексами и закидали автора кг/ам'ами, как это произошло с "Отрубаи"? Ещё и меня все поголовно осуждают.
Кругом враги...
Сантехник Иоганн, 08-04-2008 03:46:04
Вот это, наверное, самое лучшее, что я читал у данного аффтара.
9927275А говорят - графоман...
Идите фписду! или, накрайняк, аналогично графаманьте.
Заебись, Джанки!
Хуяльник МакГовен, 08-04-2008 06:43:07
Песдато, хуле!
9927412ВолаебуЙ, 08-04-2008 11:46:58
Нетленка...а гиппопотам, сцуко, жжот
9928999Fuckking, 08-04-2008 12:53:15
Нетленка..... жизнь....
9929637Мелихрон, 08-04-2008 15:22:57
ответ на: Read me, сцуко! [85]
Не надо умничать.
9931062Учи матчасть и покажи сиськи!
И прочитай камент мой под предыдущим крео Джанки.
хехе.
Призрак Сети, 09-04-2008 19:26:19
Кажецца, я становлюсь поклонником этого аффтара. Что ни креос, то нетленка.
9944135Read me, сцуко!, 10-04-2008 02:23:58
Хохо!
9947184Прочитала шестой креос автора - включая некреативы, то есть тот, который после пятого креоса под названием "шесть"(?) - и стало стыдно за свои попытки распознать аллюзии в симулякрах, мгугуг.
А из камментов почерпнула интересную информацию о том, что книгу "Реквием по мечте" написал Ирвин Уэлш... Мда...
Read me, сцуко!, 11-04-2008 09:53:46
Кхм.
9957708Автор, Вы имели неосторожность не так давно кое-что пообещать.
Ждём-с.