Сон оборвался на самом интересном месте. Словно кто-то невидимый и недобрый рубанул топором сетевой кабель. Я не знаю, что меня разбудило, и это хорошо – конкретная  причина (например, шорох или свет) означала бы, что уже слишком поздно.

Вскакиваю на ноги. Как обычно, я спал в одежде на застеленной кровати. В углу лежит собранный с вечера рюкзак. Я подхватываю его, выхожу из номера и тихо прикрываю дверь. В конце коридора уютно мерцает зеленая иконка внешней пожарной лестницы. Но туда нельзя. Справа, за лифтом – дверь санузла, общего на этот этаж. Ныряю в темноту. Поднимаю вверх раму «европейского» окна над унитазом-washлетом и протискиваюсь в узкий проем. Сразу же погружаюсь в липкую и душную тропическую ночь. Как принято во многих теплых странах, канализационные и водопроводные коммуникации проходят снаружи, но цепляться за них нет необходимости – до стены соседнего здания можно дотронуться рукой. Упираясь в нее спиной, быстро карабкаюсь на крышу.

Беззвучно пробираюсь между тарелками спутниковых антенн, штабелями пластиковых стульев, коробами гудящих кондиционеров. Обхожу развешенное кем-то белье на площадке для сушки (какой жлоб сушит свои тряпки при +35 и 110% влажности? неужели жалко $1 на coin laundry??). Я несколько раз проходил этот маршрут, поэтому легко ориентируюсь в темноте. Прыгать с крыши на крышу не приходится – здания стоят так тесно, что можно просто перелезать.

«он уходил от погони крышами, и пули свистели над головой» – всплывает фраза из какого-то дешевого детектива и становится смешно. Наконец, достигаю относительно безопасной точки. Осторожно озираюсь. На перекрестке слева – припозднившийся из бара клерк в мятом костюме нежно обнимает фонарный столб в ожидании такси. На перекрестке справа – долговязый хипхопер с дредами и похотливой ухмылкой томно воркует по сотику со своей чиксой. Эти двое – на тот случай, если мне хватит дурости сигануть с балкона и рвануть по пустынным улицам. Гостиница отсюда видна как на ладони. Так и есть. Запертая на ночь (я сам проверял) служебная дверь приоткрыта, в тени криптомерии неподвижно притаилась третья, почти невидимая фигура – караулит единственный выход. Очевидно, еще двое-трое шарят внутри. Наверно, они уже поняли, что меня там нет. Они также поймут, что искать меня в лабиринте крыш – гиблое дело. Поэтому скоро они исчезнут, также незаметно как и появились. Я снова выиграл. Но они впервые подобрались ко мне так близко.

Я расстилаю припрятанный заранее соломенный тюфяк. Устраиваюсь поудобнее между кадками с засохшими карликовыми соснами. Засыпаю на чьей-то захламленной веранде, надеясь увидеть продолжение интересного сна.

* * *

Мегаполис напонимает шахматную доску, на которой разворачивается невидимый, но грандиозный гамбит. Удивительно, как быстро меняется мироощущение. Еще месяц назад я был лихим ферзем, скакал куда хотел по черным и белым клеткам, но теперь я – жалкая пешка. Как загнанная крыса, я трусливо шныряю из одного темного угла в другой. Город огромен, но шкериться особо негде. Диагонали простреливаются слонами противника, по периметру притаились зоркие и безжалостные ладьи под командованием Черной Королевы. «Вся королевская конница, вся королевская рать». Алиса в Зазеркалье.

На спине – рюкзак со сменной одеждой. В бумажнике – наличные, паспорт, пустая кредитка (вовремя снял все деньги!) и билет на самолет. До выбитой на нем даты осталось еще три недели. Международный аэропорт кажется вожделенным и недосягаемым краем доски, куда я обязан прорваться сквозь орды злобных шалтай-болтаев. Но об этом думать пока рано. Нужно как-то перекантоваться эти три недели.

Основной принцип – никакой суеты. Выигрывает не тот, кто бегает, а тот, кто думает. Если тебя застигли врасплох, ты прощелкал клювом и попал под удар, уже нет смысла дергаться. Тебя увидели, и тебе конец. Затеряться среди пешеходов, оторваться от погони или вскочить на ходу в отходящую электричку – нереально. Когда схлынет толпа, твой одинокий трупик будет тоскливо лежать на холодных плитах из искусственного мрамора. Конечно, сердобольные граждане дружно кинутся тебя реанимировать. Разобьют специальным молоточком стекло, сорвут со стены оранжевый рюкзачок первой помощи, начнут делать тебе электрошок, массаж сердца и дыхание рот в рот. Но приехавшая скорая констатирует лишь смерть от сердечной недостаточности, мозгового кровоизлияния, острого приступа насморка, хронического запора или еще какой-нибудь хрени.

Наивный movie fiction. До чего же это зрелищно – размахивать острыми железяками, палить с двух рук короткими и длинными очередями, бешено гонять на машинах по людным улицам. Картинно разносить бампером в клочья лотки с фруктами и столики уличных кафе, умудряясь при этом никого не задавить. Выскакивать из здания в последнюю секунду до взрыва, без вреда для здоровья подлетая на десятки метров на фоне клубов пламени. Если снять про мою жизнь здесь и сейчас, получится скучное малобюджетное home video.

Чтобы выжить в моем положении, нужно соблюдать огромное количество простых правил. Они действительно очень просты. Но помнить и соблюдать их все – очень сложно. Не веришь? Попробуй дать себе зарок неделю не наступать на трещины в асфальте. Делать это первые десять минут будет очень просто. Но вспомнишь ли ты об этом на следующее утро? А через день? Поэтому я отлично понимаю профессора Плейшнера, который засыпался на ерунде.

Например, ни в коем случае нельзя:
- расплачиваться кредитками
- появляться в определенных районах
- попадаться на камеры видео-наблюдения
- носить с собой оружие (все равно не поможет)
- пересаживаться на узловых муниципальных станциях
- пользоваться сотовым, даже разовым Soft Bank «prepaid»
- светить документы (редкие полицейские проверки на вокзалах не в счет)
- даже случайно, на пушечный выстрел приближаться к Российскому Консульству
Никакого вай-фая, только добрый-старый проводной инет с динамического адреса. И, как показал печальный и поучительный пример безымянного парня с тубусом – нельзя появляться в одном и том же интернет-кафе дважды…

Правда, соблюдение всех правил не гарантирует 100% безопасность. Никто не отменял Нелепое Роковое Невезение. Но даже если это случится, по крайней мере мне не будет обидно – я все сделал правильно, а не погорел из-за своей глупой ошибки.

* * *

Как же они меня пропасли? Нужно будет внимательно проанализировать свои последние шаги. Но факт остается фактом, я лишился последнего убежища – моей проверенной и безопасной гостиницы. Я не люблю огромные фешенебельные ульи, где обманчиво чувствуешь себя маленьким и незаметным. Мне больше по душе затерянные в закоулках спальных районов старенькие семейные заведения, вроде этого. Узкий пенал гостиницы втиснут между двумя такими же невысокими зданиями. На первом этаже живут хозяева, типичная тихая пара за 60. Там же находится ресепшн. На 5-ти этажах выше располагаются крохотные номера. На стоянке позади есть места на 3-4 машины и полдюжина велосипедов. Велы можно свободно брать и ездить днем по своим делам, сколько заблагорассудится. Если попросить заранее, утром хозяйка приготовит нехитрый завтрак с тостами и кофе. Хозяева тоже люди, поэтому ровно в полночь они запирают на электронный замок стеклянную парадную дверь и идут на боковую. Не успел к комендантскому часу – твои проблемы, ночуй на коврике. Правда, в моем случае они сделают исключение и откроют дверь, ведь я их постоянный и любимый клиент.

В таких пасторальных гостиницах обычно останавливаются командировочные из маленьких бедных фирмочек, сезонные работяги, жаждущие секса на одну ночь женатые шалуны с юными спутницами и спутниками, путешествующие студенты, небогатые туристы и всякий непонятный люд вроде меня.

Я люблю сидеть рано утром за столиком, неспеша пить кофе и смотреть сквозь стеклянные двери на просыпающуюся улицу. Вот идут школьники в стилизованной под Гарвард форме какого-то занюханного частного колледжа. Лениво шкрябают разбитыми сапогами рабочие в оранжевых касках и синих робах – живое олицетворение того, что ждет этих школьников в будущем. Вот подъехала машина из прачечной, хозяин гостиницы расписывается в накладной. Курьер разгружает аккуратные стопки стиранного и глаженного постельного белья, небрежно кидает в кузов тюки с грязным. Следом на мопеде и веле появляются две одинаковые тетушки-горничные. Я продолжаю пить свой кофе. Толстое стекло почти не пропускает внешних звуков. Я настолько привык к негромкой классической музыке, постоянно играющей в фойе, что уже не слышу ее. Я сижу в полной тишине.

Я уже никогда не смогу сюда вернуться. А жаль.

* * *

Если я попытась остановится в любом другом отеле, у меня попросят паспорт. И через 20 минут после чекина и внесения данных в компьютер у моего номера могут нарисоваться гости. Фальшивых документов у меня нет. Я могу их достать, но игра не стоит свеч – даже на хорошо сработанных «чистых» корочках можно жирно попалиться, такие случаи уже бывали. Скучающий прыщавый подросток, подрабатывающий ночным портье, может пробить мои данные по глобальной базе иммиграционки. Он не обязан это делать, но может – по своему усмотрению. Просто так, для тренировки гражданской бдительности. И тогда, вдобавок к имеющимся неприятностям, у меня появятся очень серьезные проблемы с законом. А мне обязательно нужно сохранить статус законопослушного иноземца. И выбраться отсюда я хочу в самолете бизнес-классом, а не в грязном трюме сухогруза.

Другой вариант – залечь на дно в каким-нибудь притоне, в районе «мыльной земли» и красных фонарей. Там пасут шалман гламурные мелированные негриллы и такие же чернокожие паки в белоснежных «пижамах». Они не будут задавать лишних вопросов и просить документы. За скромное вознаграждение у них даже можно купить подозрительную и явно бодяжную дурь, несовершеннолетнего мальчика или девочку на ночь, дерьмовый контрабандный ТТ китайского производства без номеров (затвор намертво клинит после 5-6 выстрелов – шмальнул пару раз и выкинул от греха).

Ничего из вышеперечисленного мне не нужно. Проблема в другом. Одинокий белый иностранец в таких местах всегда вызывает нездоровый интерес. Опять же, полиция любит проводить там регулярные профилактические рейды-облавы. А как я уже говорил, мне не хочется пятнать безупречную репутацию.

Ни с властями, ни с уголовниками я связываться не собираюсь, у меня и так хватает могущественных врагов. Поэтому, единственный подходящий мне вариант – на эти три недели стать клошаром.

Парковые обитатели – очень интересная и неоднозначная категория отщепенцев. Ни один уважающий себя вор не опустится до такого западла. Даже находясь в бегах, загнанный в угол (как я), в отсутствии других перспектив он предпочтет зависнуть в нигерской малине, где кишмя-кишат стукачи, и где его неизбежно заметет полиция. Но лучше опять в «свиную коробку» (тюрягу), зато с гордо поднятой головой, чем позорно бомжевать и навеки потерять лицо.

Я не имею честь принадлежать к здешней криминальной элите, поэтому мне глубоко пофиг на условности. Я покупаю билет до ближайшего крупного парка и скоро ступаю под сомкнутые кроны многовековых деревьев.

Tweet