И чего только мужики не делают ради женщин. Иногда даже диву даешься. Одни покупают себе дорогущие шмотки, другие - самолеты, третьи выстраивают карьеру, четвертые наращивают мышцы, пятые сочиняют стихи и серенады… А у нас в части, пацаны, пробивали себе хуй! Если интересно, могу рассказать.

Когда в армии становишься человеком со статусом, тебе дозволительно ебать теток. Тетки почему-то у нас в части появлялись симпатичные. Глупые, блудливые, несчастные, но симпатичные.

Поднимались к нам на сопку с поселка, находящегося в семи километрах от части. Зимой, ночью в мороз они упрямо шли к нам за своей порцией любви и мимолетного ощущения необходимости.

Тогда я не имел к ним доступа. Я мечтал трахнуть какую-нибудь из них во все щели. Сунуть в рот. Глубоко. Чтобы видеть как член заходит в горло. Потом уложить ее на кровать, согнуть ее ноги в коленях и войти во всю длину. А потом, сместиться ниже и присунуть в попку. Сначала осторожно, затем все глубже и сильнее.

Я хотел бы держать ее за волосы при этом и скозь зубы шептать: на, сучка, получи!
Затем вынуть член и заставить его облизать.
 
Но больше всего, я хотел иметь эту возможность. К сожалению, на тот момент я прослужил всего 8 месяцев. И хотя был приближенным к «Сильным мира сего», но особыми полномочиями не обладал.

А те, кто обладали, имели 5 классов образования в никому не известной деревенской школе, горой мышц, абсолютным отсутствием видения будущего и членом.

Членом, который, наверное, их не устраивал.

Они хотели, чтобы их хрен был большим, крутым, и непревзойденным.

Чтобы, когда девушки из поселка ощущали его в себе, умирали от кайфа.

Глупцы. Но как бы то ни было, «Сильные мира сего», решили стать еще сильнее и ничего умнее, кроме как апгрейдить свой член посредством операбельного вмешательства не придумали.

Они решили вогнать в свой хуй шары.
 
Шары – это пластмассовые обтекаемые конусы, толстая часть которых должна остаться в члене, а меньшая выглядывать наружу.

И вот, однажды, ночью, меня вызвали в подсобку. В квадратном помещении, заставленном гладильными досками и плакатами «ПВО – ЩИТ НЕБА» (по-английски – это, наверное - Shit неба, какого?) находился самый сильный дед Корчеев, его друг Паксюаткин и шестерка Малой.

Все заметно нервничали, но старались казаться уверенными в себе.
На столе, покрытом дешевой скатертью стояли две банки. Первая со спиртом и мутными белыми шариками на дне, вторая с напильником в водочной субстанции. Рядом с ними лежало собрание сочинений Толстого.

- Саня, мы себе сейчас шары будем вгонять! Посмотришь за шухером. Если что, решаем общие вопросы.

Я ответил, – Ясно. Если будет кровь, то слегка повздорили, но все уже утряслось.

- Именно! Шаришь!

Далее, происходили действия, не зависящие от моего участия. Мне оставалось лишь наблюдать, иногда выглядывать в коридор, чтобы удостовериться, что дежурный по части спит, слушать и ждать. А в это время в подсобке полным ходом шли приготовления к операции. Вот что я увидел и понял.

Для того чтобы вогнать в член шары, хуй, ребята, должен быть пробит напильником. Напильник должен быть маленьким.

Не таким как на уроках труда, а тонким, для обработки особо чувствительных металлических изделий. Треугольным или плоским это все равно.

Понятное дело, рабочим концом напильника хуй себе не проткнешь. Скорее разобьешь в лепешку и попадешь в больницу.

Поэтому с напильника нужно содрать деревянную ручку. У напильника со сдернутой ручкой вырисовывается острое, конусовидное окончание, которое ранее входило в ручку. 

Чтобы острие не был грязным, его замачивают в спирте. Или в водке. 

Острие напильника нужно, чтобы пробить себе член, а потом вставить в пробитое отверстие пластиковый шарик.

Шарики вытачиваются из орк стекла тем же самым напильником. По окончанию работ они приобретают форму зерна орешков кешью. Полученные изделия замачиваются в спирте на 10 дней. Почему так долго я не понял.

Первым за дело принялся Корчеев. Наиболее смелый, и сильный парень из присутствующих. Выходец из деревни Запрудье  с тремя классами за плечами и опытом общения с зэками. Настоящий лидер.

Он, бравируя, приспустил штаны с трусами и подрочил, чтобы член набух.

Так как, видимо, дрочить в присутствие посторонних было несколько непривычно, Корчеев дрочил довольно долго. Наконец его член набух, кожа не нем натянулась и драчун довольно улыбнулся.

Член у Корчеева оказался не таким здоровым, как я предполагал. В спокойном состоянии он свисал увесистой дубинкой сантиметров 10 в длину. Я думал, что когда эта дубина встанет, то как минимум будет превосходить отметку в 20 сантиметров. Оказалось, нет. Хуй набух, но в длину сильно не вырос. Так себе хуечек получился. От силы сантиметров 16.

Корчеев положил свой хуечек на стол и оголили головку. Маленький и подловатый выкормыш дедов, и прихлебала старшины Малой, в левую руку взял напильник, а в правую сборник Толстого.

Малой прислонил острый конец напильника к основанию головки с правой стороны.

- Готов?

Корчеев громко сглотнул.

- Готов!

Малой поднял сборник Толстого и со всей силы опустил его на напильник.
Я думал Саня заорет, но он лишь стиснул зубы. Попытка не удалась. Напильник не пробил плоть, а лишь оцарапал кожу, съехав в сторону.

- Санек может ну его нахуй, а? – встрял я, назвав Корчеева по имени.

- Заткнись, - прошипел тот. – Зато когда сделаю, ты мне еще позавидуешь! Бей!- обратился он к Малому. И Малой ударил.

На этот раз все получилось. Напильник пробил член на несколько миллиметров. Корчеев терпел. Я поразился его выдержке.
С другой стороны, может быть хрен не такой уж и чувствительный? – подумал я.

- Давай не тяни время, - обратился Корчеев к Малому. Малой сполоснул напильник в водке и приставил его к основанию головки, но уже с другой стороны.
Удар, и на этот раз дед не вытерпел. Он заскакал по комнатке, сжимая обвисший хуй в руках.

- Ууу, сцука как больно!

Из члена текла кровь. Мы замерли. Трогать Корчеева никто не решался. Он обладал поразительной силой. Настоящий русский богатырь. Такой уебет и голова оторвется. Наконец израненный своей глупостью дед упокоился. Малой обработал ему рану вездесущей водкой, а Корчеев вставил в маленькие дырочки пластмассовые шарики и, смазав заживляющей мазью, забинтовал свой несчастный член казенным бинтом.

За Корчеевым последовала очередь Паксюаткина, который даже не пискнул когда в его член входил напильник, и наконец Малого.

Малой много матерился, но испытание выдержал вполне достойно, в обморок, во всяком случае, не упал.

С больными хуями пацаны ходили еще 3 недели. Потом в бане Малой показал мне, что у них получилось. А получилось маленькое мерзкое изделие, напоминающее, почему-то крысу с белыми глазами на выкате и толстым носом.

Я встряхнулся от омерзения,- уродство!

- Дурак ты, - парировал Малой. Зато, знаешь, как девки прутся!  Я вчера в кочегарке пялил свою, знаешь, как она визжала!

- Прям визжала?

- Я тебе говорю, прямо визжала. Говорит, что ей еще никогда так хорошо не было!

- А до этого хорошо не было?

Малой смутился. – Ну почему же. Было и до этого хорошо, просто сейчас лучше!

- А сосать?

- Что сосать?

- Хуй сосать как она будет? Это же, бля, уродство, а не хуй. На него смотреть страшно.

- Сосать?- Малой выглядел по настоящему удивленным,- Я ей не даю сосать.

- Почему не даешь?- на этот раз удивился я.

- Ну сосать, это как-то эээ. Ну.. она не захочет!

- Дык, теперь то точно не захочет! Уродство такое!

- А, что, если бы не шары, сосала бы?

- Конечно! Их это возбуждает. Тебе что никогда минет не делали?

- Нет,- глухо проронил Малой,- не делали. Он опустил глаза, прикрыл свой обезображенный хуй мочалкой и отправился споласкиваться.

Не знаю, действительно ли шары настолько усиливают приятные ощущения у девушек, но свой хуй под напильник я бы ни за что не подставил. Будь ты хоть Анджелина Джоли, хоть Шарлиз Террон, хоть глупая, блудливая, несчастная, но симпатичная потаскушка с поселка.
Не на помойке нашел!

Tweet