Одобрено к прочтению доктором филологических наук Лисенковой В.А.
Одобрено к прочтению кандитами филологических наук Трегубовой Е.Н.и Замеровой О.А.
Одобрено к прочтению бригадой монтажников ООО «АТЛАНТ».
Не одобрено к прочтению бывшим главой администрации г.Крымска Рыбиным С.Н.


Кому-то оно понравилось, а кому то – нет.
Кому-то - да, а кому-то –нет.
(Федор Двинятин)

Приятного чтения.

- Гениальнейший человек мо моему разумению, – сказал Иннокентий Яковлевич и сощурил глаза, пытаясь придать своему виду как можно более умное выражение. – Так сыграть. Так сыграть, - продолжал он в задумчивости.
- Да у вас все гениальнейшие люди, Иннокентий Яковлевич, – сказал Павел Сергеевич, - Вас хлебом не корми, дай только повод обозвать кого-нибудь гениальным человеком.
- Да-да, - вмешалась в разговор Зоя Павловна, - Вот действительно, Иннокентий Яковлевич, вы вот говорите постоянно, да все как-то не умно, как-то не то, как-то не о том. И вообще, что вы за чОрт? Человек жизнь, можно сказать, за всех нас положил, а вы говорите, сыграл. Уж покойник-то при жизни-то, никогда бы не посмел такого как вы сказать, потому что был человеком благородной души, а вы… - Зоя Павловна запнулась, так как не могла ничего придумать точного и емкого, поэтому сказала, - …чердак!
Павел Сергеевич аж поперхнулся.
- Вера Павловна! Я вас всегда знал, как человека порядочного, но такой брани в своем доме я терпеть, не намерен. Прошу вас поубавить свой пыл и направить его куда-нибудь в нужное направление. У нас, если вы пока еще не забыли? Покойник посреди квартиры лежит.
- Смею заметить, - скромно произнес Иннокентий Яковлевич, - что не у нас, а у вас.
- Так вот что ты за человек! – вдруг вскричал Павел Сергеевич,  - Как беда коснулась, так сразу не при делах?
Павел Сергеевич насуплено молчал. Зоя Павловна раздувала ноздри, словно собираясь сдуть Иннокентия Яковлевича. По квартире летала одинокая муха. Тихо жужжал патефон. И было непонятно, кто же из них жужжал гаже.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошел Тихон. Все приняли позы, как будто ничего не произошло. Тихон поставил на китайский кофейный столик поднос с водочкой, рюмашками и тарелочкой маринованных огурчиков. Едва не споткнувшись о тело покойника, Тихон вышел.

Молчание затягивалось. Иннокентий Яковлевич не выдержал, встал и опрокинул стопочку «Семиозёрской», интеллигентно занюхнув рукавом.
- Щас бы телятинки, - промямлил он.
- Щас бы кому-нибудь по ебалу треснуть, - зло сказала Зоя Павловна.
- Зоя Павловна! Я же вас предупреждал! – заорал Павел Сергеевич, - Или вы думаете, что я шутил? Что за выходки? Если вы не прекратите,  то я буду вынужден позвать…
- Кого? Кого позовешь? – Зоя Павловна стала язвительно вопрошать смутившегося Павла Сергеевича, - Дворника позовешь? Может он посторожит покойничка, пока мы в Стокгольм сгоняем? Ты ему скажи, мол, мы ненадолго. Туда и обратно. Тут-то всего тыща верст. Только пусть проследит за тем, чтобы эта туша не разложилась. А мы уж его отблагодарим после. Метлу ему новую купим. Или может даже шапку новую. А может сразу и метлу и шапку. Ну что? Как? Сходишь?
Павел Сергеевич побагровел от злости. Замахнулся на Зою Павловну своим мягоньким кулачком и хотел было уже заехать женщине по лицу, но на его пути внезапно возникло тело Иннокентия Яковлевича.
- Женщину не дам тронуть, - мягко сказал он, - Может она и дура набитая, но все же девка.
Зоя Павловна, довольная неожиданным заступничеством, победоносно улыбнулась, хмыкнула, взяла  со стола графинчик и прямо из него сделала несколько жадных глотков  «Семиозёрской». Слегка окосев, Зоя Павловна упала на мягкое турецкое кресло.

В комнате воцарилась молчание. Тихо жужжал патефон. По трупу ползала муха.

- Вы кстати не поверите, - вдруг неожиданно радостно сказал Иннокентий Яковлевич, - я ж с покойником вчера на бильярде играл. И он мне такой значит и говорит, вы, мол, Иннокентий Яковлевич плут еще тот, но наверняка никогда тела испанской девушки-то и не пробовали? Я, признаться честно, оробел слегка. Ну, вы меня, надеюсь, понимаете. Мужчины вокруг все приличные, и тут на тебе про баб разговор зашел, да еще и про испанских. Ну так вот. Стал это он значит мне рассказывать о том как в Испании женщины мужчин ублажают. У них же там в Испании мужики целыми днями на лодках таких огромных плавают, гондолами называются.
При слове гондолы, Зоя  Павловна неожиданно возбудилась. А Павел Сергеевич поправил:
- Гондолы, Иннокентий Яковлевич, те в Италии плавают, а не в Испании. Вы как всегда все напутали.

- Не знаю, кто, где плавает, - отмахиваясь, произнес Иннокентий Яковлевич,  - но я рассказываю, как покойник мне говорил.

- Вы не слушайте его, Иннокентий Павлович. Рассказывайте дальше, - сказала оживившаяся Зоя Павловна.

- Так вот. Мужики эти, - продолжил Иннокентий Павлович, - так за день веслами намахаются, что, приходя домой, отдохнуть хорошенько жаждут. А ведь не у всех же жены есть. Так они что значит придумали. Решили дом отдельный арендовать и туда всех девок, кто подзаработать хочет, загнать. И вот значит каждый день, в этом доме очереди сумасшедшие. Даже из других городов специально приходят на чудо такое поглазеть и не только поглазеть. Так вот. Чтобы очередь такую не задерживать, эти испанки умудряются  сразу двух, а то и трех обслуживать. Вот такие они вот, испанские женщины.
Зоя Павловна, окончательно захмелев, театрально воскликнула:
- А чем я вам не испанка? Или вы думаете, если русская женщина, так двоих ублажить не может? Я, между прочим, кенигсбергскую гимназию заканчивала. У нас там немки учились, так те нам такое показывали. Вам бы видеть, так наверняка слюнями бы изошли.

- На словах-то, Зоя Павловна, все горазды. А вот, поди, когда б, дело-то само началось, так небось куклой деревянной и застыли бы вы в позе бревнышка, - ехидно заметил Павел Сергеевич, все это время ожидавший удобного случая уколоть Зою Павловну.

Зоя Павловна захохотала как портовая шлюха.
- Мальчишка! – вскричала она, - Давай, доставай свой отросток! Сейчас тебе русская женщина покажет, что такое кенигсбергская гимназия, - и с этими словами принялась эротично оголяться (как ей казалось) под все то же жужжание патефона.

Иннокентий Павлович взбодрил себя двумя опрокинутыми подряд рюмашками и стал торопливо расстегивать брюки. Павел Сергеевич неожидавши такого поворота, испуганно стоял возле двери и не знал что делать. Тем временем Зоя Павловна избавилась от всей лишней одежды и подползла к радостно сияющему Иннокентию Павловичу. Затем зачем-то языком прошлась от пальцев ног до яичек и, наконец, заглотила возбудившийся орган до самого основания.
- Ого! – только и воскликнул Иннокентий Павлович.
А Зоя Павловна уверенно набирала темп, умело работая и языком и губами.
Иннокентий Павлович закинул голову кверху и блаженно постанывая, попытался вспомнить какое-нибудь стихотворение Блока. Но в голову почему-то лез какой-то детский стишок с бессмысленным набором слов.
А Павел Сергеевич все также испуганно стоял возле двери. Иннокентий Яковлевич увидел нерешительность коллеги и, свободными от всех мирских дел руками, гостеприимно указал на аккуратную задницу Зои Павловны. Павел Сергеевич сначала как бы отнекивался, мол, я как-нибудь в другой раз, но упорный взгляд Иннокентия Яковлевича заставил все ж его подойти.

Зоя Павловна, почувствовав что сзади кто-то находится, левой рукой разлепила булки, словно показывая куда надо совать, а сама продолжала свое дело. Павел Сергеевич потоптался немного, достал свой орган и принялся надрачивать. Хуй упорно не хотел вставать. Иннокентий Яковлевич, видя такой казус коллеги обратился к Зое Павловне:
- Зой, помоги нашему другу, а я пока посмотрю как у нас обстоят дела сзади.
Зоя Павловна повернулась к Павлу Сергеевичу, утерла рот, тяжело вздохнула и принялась обрабатывать вялого. Павел Сергеевич глупо улыбнулся, покраснел, но ничего не сказал.

Иннокентий Яковлевич пытался подстроиться сзади, но все выходила как-то неловко.
- Зоя Павловна, давайте-ка мы немного переместимся. Пусть Павел Сергеевич сядет на кровать и прислониться к стенке. Вы будете воскрешать нашего мертвого друга (при слове мертвый все немного смутились, и перевели на лежащий посреди комнаты труп взгляды), а я буду так сказать вас окучивать.
Зоя Павловна засмеялась:
- Окучивать! Прям как картошку. И откуда вы только такие слова знаете, Иннокентий Яковлевич?
- Та! – отмахнулся тот, - У бабки под Саратовом огород. Периодически навещаю. Старая Женщина, сама не справляется. Помогаю так сказать.

Павел Сергеевич тем временем уже занял позицию наездника кроватей. Началась ебля, долгая и беспощадная, почти как русский бунт.

После двухчасового марафона, вынужденные признать мастерство Зои Павловны, обессиленные мужчины откинулись в кресла. Хуи натружено болели. Закончилась водка.

- Ща я в колокольчик позвоню, - сказал Павел Сергеевич и действительно позвонил.

Через несколько минут пришел Тихон, поменял графины, принес еще огурчиков и опять чуть не споткнувшись о тело покойника, вышел.

Все накатили по одной. Затем Зоя Павловна сказала:
- Отдохнули? Может продолжим? А то я лет пять как не еблась.

Мужчины тут же замахали руками, мол, совсем спятила, и, разойдясь по кроватям, дружно захрапели. Зоя Павловна сидела в турецком кресле, закинув ногу на ногу, и наблюдала за, ползающей по трупу, мухой. Зоя Павловна опрокинула для храбрости еще одну «Семиозёрской» и, опустившись на пол, подползла к покойнику. Стащила с того брюки, трусы и перевернула на спину. Хуй мерзко подванивал. Зоя Павловна набрала в пригоршни водочки, обработала орган и ротиком принялась воскрешать теперь уже действительно мертвого друга. Хуй, конечно же, не вставал. Иннокентий Яковлевич приоткрыл левый глаз, посмотрел на странную картину и, равнодушно перевернувшись на бок, продолжил сон.

Через два часа Иннокентий Яковлевич проснулся от странного шума.
Комната был заполнена людьми. Все до пояса голые. Трое обрабатывали Зою. Остальные, кому не хватило дырки, тупо дрочили.
- Зой, это кто? – сонно спросил Иннокентий Яковлевич.
- Это? – вытаскивая чей-то хуй изо рта переспросила Зоя, - Это люди. А ты сам разве не видишь, Кеша?
- Зой, я и сам вижу что это люди. Что они делают?
- Людей видишь, а не видишь, что люди делают. Ебут они меня Кешенька, ебут, - и сладко застонала.

Иннокентий Павлович подорвал свое грузное тело с кровати и принялся выгонять мерзавцев:
- Пошли вон!

Зоя удовлетворенно лежала на полу, широко раздвинув ноги. Мужчины собирая свои одежды начали спешно покидать комнатку. Один все же задержался, вздрочнул напоследок на голую Зою и, кончив ей на живот, убежал.

- Тьфу! – плюнул Иннокентий Яковлевич, - Поди ж ты! Шлюхой простой оказалась! А еще в газете публикуешься! Дрянь!

Зое были абсолютно безразличны слова Иннокентия. Она лишь блаженно улыбалась.

Тут проснулся довольный Павел Сергеевич. Первое что он сказал было:
- А куда делся труп?

Все недоуменно переглянулись. От трупа на полу остались только его трусы, ремень и брюки.

В этот момент в комнату с большим подносом вошел Тихон. На подносе на огромной тарелке лежали свежеиспеченные пирожки. Тихон положил поднос на китайский кофейный столик и уверенным шагом, ни разу не споткнувшись, вышел за дверь.

- Ну, вот. Заодно и покойничка помянули, - сказал проголодавшийся Павел Сергеевич и откусил пирожок.

г.Крымск  13.12.07

Tweet