Рыцарь – герой одиночка. Живет один, жрет в одну харю, срет опять же всегда один, были даже подозрения, что рыцари и ебуцца по одиночке. И поэтому у самых завзятых рыцарей наследники рождались странные. Конечно, похожие на папу, с одной стороны, а с другой стороны удивительно похожие на папину руку. Рыцари так задрачивали сибе руку, что рука не выдерживала и рожала рыцарю наследника. В период вынашивания, рыцарь прятался ото всех и становился нелюдим. Он боялся, что люди увидят его беременную руку и засмеют. А по истечению срока беременности рождался маленький такой пиздёныш. Кстати, бранное нынче слово «задрот» произошло именно тогда, в средние века. Задротами называли вот как раз таких пиздёнышей – отпрысков благородного рыцаря и его верной руки.

Задротов рыцари вывозили в горы на съедение драконам. И драконы с удовольствием пожирали ненавистных уйобков. Жрать самих рыцарей драконы очень не любили – латы между зубов застревали и были причиной неприятного запаха изо рта. Латы пахли гавном потому, что всегда были в гавне. Надо сказать, рыцари знали о лютой неприязни драконов к гавну и поэтому сознательно срали, не снимая латы. Привлекательности это, канечно, рыцарям не прибавляло, но зато спасало от верной гибели. Часто бывало так, что дракон подолгу выслеживал рыцаря, ожидая, что тот снимет свое боевое облачение. Прятался за кустами, прикидывался то ветошью, то коряжкой. Но слежка эта была напрасна. Рыцари никогда не снимали лат. Да и уйобищно как-то выглядел ахуенных размеров дракон, косящий под веточку или тряпочку, уйобищно и неправдоподобно. Подводя итог, можно сказать, что задроты были буквально отдушиной для несчастных животных.

Дракон забирал новорожденного задрота, оборачивал его в рогожку и бережно, хотя и несколько брезгливо нес к специальному драконовскому водопаду. От жертвы все еще пахло рыцарем. Гавном, то бишь. Возле водопада, как правило уже было несколько драконов. Все они приходили сюда с одной целью – отмыть своего задрота. Отмытый задрот гораздо вкусней и пахнет приятней. Собираясь возле специального водопада, драконы не просто занимались отмыванием, они также и общались между собой. Обсуждали последние новости, делились рецептами приготовления задротов и соглашались друг с другом в том мнении, что «хуй с ними с латами. Главное – это гавно. Вот если бы рыцаря заманить в священный водопад…» Но рыцари предпочитали срать в пещерах, оставляя на откуп драконам своих наследников.

Затрагивая тему рыцарей и драконов нельзя не упомянуть принцесс. Все мы помним классический сюжет из сказки: принцессу похищает коварный дракон, ну или местные жители-далбайобы сами отдавали принцессу дракону, вроде как после сего действа дракон год или два не должен их беспокоить. Потом по сюжету появляется ахуеть какой храбрый рыцарь, не терпящий несправедливости. Услышав, что дракон совсем распоясался, а проще говоря, ахуел, рыцарь решается бросить вызов ему и вызволить несчастную принцессу. Идет за тридевять земель отхуячивает дракону одну или несколько голов, освобождает принцессу, а потом на ней женится.

Ну, вообще, мягко говоря, это все пиздёж чистой воды. И сюжет высосан из пальца. Ну, для начала, я не совсем понимаю мотивацию сказочного дракона, который припиздил из-за тридевяти земель, спиздил принцессу и упиздил с ней обратно за тридевять земель. Спрашивается, нахуя?!! Нахуя ему все эти движения?!! Если бы он хотел сожрать принцессу, мог бы и на месте сожрать. Да и откуда он узнал, что где-то в йебенях жывет такая-то принцесса и её можно спиздить?! И неужели ближе принцессы не нашлось? Видите, сколько несостыковок…  На самом деле все было гораздо банальней.

Драконов в те времена было везде и помногу. И все они не отличались принципиальностью. Иначе говоря, дракон, особо не заморачиваясь, прилетал к ближайшей принцессе, сгребал в охапку и улетал. Причем мотивация дракона была достаточно проста. Те, кто помнят первый очерк о рыцарях и драконах, должны знать, что рыцари нагло срали в драконьих пещерах, а ручки у драконов весьма коротки, и поэтому они не могут пользоваться совком для выбрасывания говна. И вот драконы решили приспособить для таких целей принцесс. И это понятно – принцессы не терпят говна, приятно пахнут и длины их рук вполне достаточно для использования совка.

После похищения, местный король бросал клич в народ, типа тому, кто освободит принцессу, полцарства и коня, чтобы эти полцарства увезти. Но народ, как правило, игнорировал подобные призывы, с одной стороны, потому, что жить хотелось, с другой стороны, в средневековье кони были почти у всех. А нахуя рисковать жопой ради еще одного коня?! Жопа то у человека одна и больше чем на одного коня её не посадишь. А рыцарям было похую, они вообще принцесс спасали спортивного интереса ради. Это у них вместо рыбалки было. И на призыв короля в город какой-нибудь рыцарь почти сразу подтягивался. Его замечали издалека. По запаху. Заранее закрывали окна, вывешивали на двери таблички «ночлега нет», щели затыкали навозом и паклей. Жрицы продажной любви сами уезжали за сто первый километр, из-за чего каждое появление в городе рыцаря сопровождалось последующим всплеском рождаемости. Ну, а чо? Блядей то нет, а ебаццо охота.

Прием у короля длился недолго, руку рыцарю никто не пожимал. Да рыцарь особо и не давал никому её жать. Вот Вы бы стали давать пожимать кому-либо свою любимую женщину? Вот и рыцарь тоже. Чем он хуже вас? Рыцарю вкратце описывали принцессу во избежание казуса. Просто иногда бывали случаи, когда рыцари, путаясь, убивали принцессу и спасали дракона. Дракон, видя эту ужасную ошибку, упирался и объяснял всю нелепость ситуации, но тупорылый рыцарь все равно тащил его во дворец королю: «Завали ебало, сучка! Папаше своему будешь объяснять!». А когда рыцарь наконец-таки доставлял дракона, король пять дней пребывал в величайшем ахуе, а дракон, которому было ужасно неудобно, извиняясь, улыбался, пожимал плечами и задом пятился к выходу и показывал пальцем на рыцаря, дескать, я ему объяснял, что я не принцесса, но он и слушать не захотел, далбайоп.

Вот, чтобы таких нелепостей не происходило, рыцарю, несмотря на всю вонь, исходящую от него, описывали таки принцессу и даже иногда давали портрет в дорогу. Но поскольку портреты королевской семьи были обычно формата 2 на 3 метра, то основные надежды возлагались на словесные описания вроде: «Если это зелёное – это не принцесса, это скорее дракон или чванк. Если болтается хуй – это тоже не принцесса, это, скорее всего ты дрочишь или это опять, сцуко, чванк. Если это нечто уйобищное – это, конечно, может быть принцессой, но, скорее всего это вездесущий чванк. Жаждет, когда ты его снова ухватишь за хуй».

Получив все инструкции, рыцарь немедля отправлялся в путь. Если вы думаете, что в пути рыцаря подстерегала куча опасностей, значит вы нихуя не понимаете в рыцарях. Скорее это рыцарь представлял огромную опасность для окружающих. Ведь рыцарь шёл к пещере дракона, отравляя жизнь жителям поселений, оказавшимся на его пути и простым беззащитным зверюшкам, которым даже нос зажать было нечем. Впрочем, всё было не так уж и плохо. Все дело в том, что если рыцарь шел вызволять принцесс или просто на бой с драконом, то он никогда не срал по дороге. Ну, то есть, конечно, срал. Но кучек за собой не оставлял. В латах любого доблестного рыцаря всегда существовало вместилище для говна. И это вместилище не только экономило время в пути и сохраняло благоприятную экологическую обстановку вокруг странствующего рыцаря, но и служило главным секретным оружием. Наверняка все слышали такой  распространенный фразеологизм: «включить сйебатор», но вряд ли кто-либо знает, что это словосочетание, так же как и слово «задрот», пришло к нам из глубины веков. Именно вместилище для говна в латах рыцаря и называлось «сйебатор», и вот почему. Рыцарь под большим давлением заполнял своими фекалиями этот забавный девайс, чтобы потом, в критической ситуации, нажать специальный рычажок, открывающий тайное сопло в нижней части лат. Вырвавшись на свободу, мощная струя гавна увлекала героя прочь от места битвы. А враг стоял ахуевшим и обосранным. А в случае внезапной опасности рычажок срабатывал сам от резкого повышения давления. Давление повышалось, ясен хуй, от непроизвольного впрыска гамна в сйебатор. Таким образом, автоматическая конструкция спасала от смерти.

Возможно, у некоторых читателей возник вопрос, дескать, как в средние века, в отсутствие разного рода насосов и поршней рыцарь создавал высокое давление. А очень просто, все дело в природе рыцарей. Ведь рыцарем стать невозможно! Рыцарем можно только родиться. По достижении трехмесячного возраста, все младенцы в старой доброй Англии проходили простой тест. Их еженедельно собирали при дворе короля Артура, кормили славным горохом и поили парным молоком. А потом усаживали на каменные горшки и фиксировали кожаными ремнями, дабы струи из юных жоп не унесли будущих рыцарей в Йебеня Судьбы. Когда быстрый метаболизм молодых организмов достигал апогея, струи паноса вгрызались в твердь гамнопосудины. Чья струя рассечёт каменный горшок, тому и было на роду написано стать рыцарем. А остальных записывали в смердов и гопников. А потом сказочники придумали, что, дескать, были не каменные горшки, а ахуенный меч Эскалибур, ваткнутый кем-то в камень. Кто вытащит, тот и ланселот, а кто не вытащит, тот пидарас. Хуйня. Происки мудоебов. Горшок – это да, это истина. Так что создать давление в каком-то там сйебаторе для настоящего героя вообще не вопрос.

Но у нас здесь не Центр Научно-Технического Творчества Средневековой Молодежи и про то, как нужно мастерить зачотный девайс мы больше рассказывать не будем, давайте лучше вернемся собственно к рыцарскому походу. Итак, держа сйебатор наготове, и кряхтя, рыцарь тащил на себе портрет принцессы. До встречи с коварным драконом оставались считанные дни, хотя если бы рыцарь не был таким далбайобом и сбросил бы с плеч йобаный портрет, то до встречи могли оставаться считанные часы. Дракон, тем временем, уже давно готовился к приходу рыцаря. Причиной тому  запах рыцаря, отличное обоняние дракона, ну и, конечно же, то, что рыцарь, прежде чем найти дракона, раз десять или пятнадцать проходил мимо пещеры, сокрытой от взора героя портретом. Готовился дракон к приходу рыцаря обстоятельно. На входе ставил устыжающие скелетики загубленных задротов и таблички: «Тут не срать!!!». Однако, зная, что битву с рыцарем ему все равно не выиграть, дракон прощался с принцессой, собирал ей в дорогу чистые тряпочки и сменные картриджи для противогаза. Любовно стирал одежды и пёк пирожки. Один пирожок, конечно, был с сюрпризом – специально для избавителя – с драконьим гавном. Это была традиционная маленькая месть сказочного земноводного сказочному далбайобу.

Когда рыцарь, в очередной раз, проходил мимо пещеры, дракон, как правило, на прощанье махал ручкой принцессе, благодаря за службу, а затем незаметно подходил к рыцарю и ставил подножку. Рыцарь падал наземь с матюками, портретами и булькающим сйебатором, а когда приходил в себя, то видел такую картину. Дракон, держась за сердце и еле стоя на ногах, вопрошал: «За что ты погубил меня, коварного дракона, о храбрый рыцарь?», а затем падал, хрипя: «За что?!». А рыцарь, поправляя забрало, гордо и пафосно ответствовал: «Да потому, что ты ахуел, пидрило уйобищный. Понял, да?» и дракон испускал дух. Рыцарь, убедившись, что дракон холоден, торжественно шёл к принцессе. Торжественно настолько, насколько ему позволяли волочившийся за ним портрет и расставленные на пути скелетики задротов.  В глубине пещеры сидела принцесса на мешках с пожитками и поглядывала на часы. Когда рыцарь подходил и пытался, преклонив колени, поцеловать руку, она, сдерживая рвотный рефлекс, отскакивала в сторону и очень быстро одевала противогаз. Затем степенно доставала заветный пирожок и покорно отдавала его победителю. Рыцарь принимал трофей и тут же пытался познать вкус победы. Понятно, что у победы был вкус драконьего говна, но герой и виду не подавал. Зато про себя делал заметку, что готовит принцесса хуйово и жениться на ней не стоит. «Мертвый» дракон еле сдерживался, чтобы не заржать в этот момент.

Но самым забавным был эффект послевкусия! Да хуле там послевкусие! Вот послежратие становилось реальным пиздецом. Дело вот в чем: рано или поздно коварный пирожок по таинственным закоулкам кишечника добирался до прямой кишки и высирался непосредственно в сйебатор. Тут-то и происходило непоправимое. Реакция застарелого рыцарского гамна со свежим драконьим протекала крайне быстро, сопровождаясь бурным выделением тепла и газа, нихуя, кстати, не веселящего. Хотя, не будем кривить душой, газ все же немного был веселящим. Рыцаря, конечно, это не сильно радовало, зато, когда сйебатор не выдерживал огромного давления и громко взрывался, то далеко за горами, слыша этот взрыв, сильно смеялся дракон. Если до взрыва принцесса успевала отбежать от рыцаря, то смеялась и она.

Иногда, по дороге во дворец, между спасителем и узницей дракона случалась любовь. Ну, это опять же, если после невинной шутки про драконье гавно оба оставались живы. Несмотря на неопрятный внешний вид, рыцарь был весьма привлекательным для принцессы, как и любая другая особь мужского пола (драконы не в счет, они все поголовно – девочки, и размножаются делением). Если же таинство любви имело место, то после него нередко рождались дети. Так как рыцарь лат не снимал никогда, то процесс йобли выглядел так. Рыцарь спускал в руку семя богатырское и внедрял в лоно прекрасной принцессе. То есть, конечно, вроде как в лоно, но на самом деле в пизду. Неудивительно, что потом у рыцарской руки рождались дети. Однако в отличие от обычных задротов, их не ждала смерть от зубов дракона. Их ожидала совсем другая судьба. Рыцарь, добравшись до дворца, забирал свои полцарства, водружал их на коня, а родившегося задротика отдавал на воспитание принцессе, дескать, кто руку ебал, тот пусть и воспитывает. Как только рыцарь покидал пределы королевства, принцесса отдавала ребенка гугенотам. То есть она думала, что отдавала гугенотам.

На самом деле, гугеноты – миф. Зато были хуеплёты. Они имели сильные хуи, и ловко плели ими искусные корзинки, прочные веники и ажурные сети. Некоторые хуеплёты умели плести не только хуями, но и руками. А поскольку хуеплётами в силу некоторых обстоятельств могли стать только особи мужского пола, то рука у хуеплёта, так же как и у рыцаря, служила женщиной. Иначе говоря, хуеплёты ебали себя в руку, и почти всегда зайобывали до мозолей. Вот такая зайобанная рука на хуеплётском языке называлась «заебец». Плетеные заебцом корзинки и другие изделия пользовались особенным интересом у покупателей. Слово «заебцом» стало синонимом качества и антонимом словосочетания «хуем деланный», а слово «хуёплет» утеряло изначальный смысл.

Рыцарь же, уставший от дальнего похода, шел в таверну и просиживал там очередные полцарства. А после уединялся в Йебенях Судьбы, чтобы отремонтировать сйебатор, снять латы и помыцца наконец.

Tweet