- Бля, Чукотец! Ебать-калатить! Конкурс у нас в школе будет. Слышал?
- Нет. Какой конкурс фпизду?, - а сам уже чую какую-та хуйню.
С Репой надо держаться с опаской. А у того глаз горит, руки трясуца.
- Седня на линейке сказали. Ты чо, бля, неслышал?
- Нет, курить бегал. Блять, чуть ухи не атмарозил.
- Да хуй с ними, с ушами. Там ништяки ахуенные за первае место!
Ну, думаю, если халявой запахло, то песдетс – Репа не саскочит.
- Че делать-то?
- Да нихуя!!! Пестню там спеть иле ище чего…
- Ты ебанулся, йа петь неумею. А ты?
Тут он чота замалчал. Башкой крутанул и ответил, пачимута шопатам:
- Я тоже не умею. Бля! Чо делать?
- Дрочить! Иди в хуй, короче, - а сам про приз падумал, - што, гаваришь, дают за победу?
- Бабок сто рублей и ящик сникерсов.
Ну если па сникерсу, тагда другое дело! Тут и мне загорелось. С видеокассеты песню списали, фанаграмму пачти. Из «Неуловимых», ну вы знаете: и серцу тривожна – зави не зави… Кастюмы себе зделали заебатые. Мушкетерские, блять, на большее фантазии не хватило.

Решили не репетировать – нахуя? И так все панятна – первый приз наш. Слова песни тока выучили. Штоп не апазорица. Ну-ну, блять.

Неделя прошла – пора рвать всех, как мстители белагвардейцеф, а то вишь, на халявку хатят наши батончики затачить. Хуй угадали!
Пара на сцену, блять, за ящиком сникерсов, а Репа тут – ой хуево, ой хуево. Я думал валнуеца - ага, блять. Валнуеца он!

Аншлаг был полный. Пездец тоже. А хуле? Мы с Репой, в мушкитерских кастюмах, с деревянными шпагами вышли на сцену петь про: пагоня, пагоня, пагоня в гарячей крави!

Па причине нищиты и распиздяйства устраителей такова беспезды важного мероприятия на сцене был один микрафон. Ну, нам-то похуй – хоть адин, хоть вапще без микрафонаф.
Встали мы, кароче, к микрафону. Репе хуево чета, пот вытирает, ногой сучит. Я рукой машу, мол, включайте хит всех вримен и народаф. Щас мы дадим гари!! В смысле не в жопу дадим Гари Каспараву, а шоу забацаем – фсе ахуеют!

Первые полкуплета нармально прашли, а патом чую – хуйня. Глаз на Репу скосил. Сматрю – а Репа пазеленел уже. Пританцовывать стал. И пает сука, каким-то глухим голосом. Как будто ебут его. Тот самый шахматист и ебет. Блять! Через минуту Репа уже в присядку хуярит! Зал, гляжу, ахуивает от такова выступления. Хуле там зал, я сам ахуел! А Репе допизды. От микрафона съебался. Мститель, блять, начной. Плащ развеваеца, шляпа на пол пизданулась. Я рот аткрываю – слова забыл с перепугу. Думаю – ебнулся Репа, щаз как въебет шпагой па башке. Таму, похуй – он паходу песни перепутал – яблочко ебашит!  А между делом к кулисам смещаеца. Че, думаю, за хуйня? У нас по сценарию в проигрыше пиздилово на шпагах. Куда он?! Какое там пиздилово! Какие шпаги! Он тока к кулисам дотанцевал, и как ветром.
Пока я за этим огрызком наблюдал, проигрыш падашол. Пришлось мне самому с сабой на шпагах сражаца, педерастия та еще. Микрафон паходу дела на пол ебнулся, кагда я деревяшкой махал – атос, партос и арамис, нахуй. В конце концов кончился пазор этот.

За кулисы выхожу. Где Репа, спрашиваю. Там где-то, и в сторону талчка машут. Ну, думаю, пиздец тебе, мушкетер сраный. Из-за этого злоебучего дартаньяна ящик сникерса сорвался.
- Вылазь, блять, уебище! - в дверь туалета стучу.
- Ой, хуева…
- Я те дам – хуева! Вылазь, блять!
- Да падажди ты нахуй! Щас!

Так я его в тот день из толчка и не дождался. Ни пизды мы канешна не выграли. Ибо нехуй икру жрать банками. А то апсеришься.

С тех пор Репа с самодеятельностью завязал. А я еще в «Кошкином доме» играл…казла.

Tweet