Все любят спать. Любая сука, тварь дрожащая, мечтает залечь где-нибудь в укромном месте и отдаться во власть Морфея. Даже ежик бродил в тумане, чтобы познать тайну глубокого сна и увидеть жующую лошадь. Даже ежик!!! А сон – это квинтэссенция пассивного наслаждения, когда ты находишься между бытием и небытием. Ты паришь в эфире словно, тебя причислили к лику святых. Ты свободен во времени и пространстве. А если ты, блядь, видишь кошмар, то ты полный мудак, или обдолбился мухоморами, вываренными в молоке с марганцовкой. Я всегда сплю спокойно, потому что честен, по крайней мере перед собой. Я такой охуенный чувак, что меня можно показывать в кунсткамере, за определенную плату, как образец порядочности и добродетели. Я такая великая сволочь, что падайте ниц, пииты и проститутки. Я…….
 
  И тут я проснулся. Или очнулся. Восторги унеслись в мировое пространство, и предо мной предстала мерзкая явь.
  Своды мрачного грота, похожие на внутренности ольштынского костела, освещали багровые факелы. Дубовые скамьи, на которых сидели худые, горбатые личности с неопределенными намерениями. Черная массивная кафедра, с компьютером и какими то костями. Непрерывный, противный шелест.
Все это не веселило. Вдобавок у меня болела голова, то ли с похмелья, то ли от побоев. Руки передавили волосатые веревки, ноги затекли. Бляаать!
  Мои сотоварищи были рядом, и в не менее приятном состоянии. Мы обменялись мрачными взглядами и тихо внимали течению жизни. Почему-то с ними я не увидел снабженца Тухленко.
  Вся эта готика располагала к депрессии. А выгравированная в пол стены фигура с неровными краями напоминала декорации к фильмам Клайва Баркера.
  Наконец в зале произошло какое-то движение. Горбуны встали со скамей, и повернули свои морды к кафедре. В глубине сцены, прямо под неестественной фигурой, открылась маленькая дверца и в зал вошли четыре интересных персонажа.
  Один походил на какого то задроченного, американского президента. Я вот только не мог вспомнить эту купюру. Короче, он был в охуенном, черном костюме и при галстуке. В манжетах блестели, наверняка, бриллиантовые запонки. Его глаза ничего не выражали, кроме буквы закона. Только, блядь, какой буквы и какого закона? В общем официальное лицо, да и только.
  Второй был в плаще с блестками. На голове торчал серебристый, под Ньютона деланный парик. У него было лицо провинциального трагика, страдающего базедовой болезнью. Его выпученные глаза светились нездоровым любопытством. Вдобавок ко всему он все время что-то пережевывал и был небрит.
  Третий «клоун» имел статус обыкновенного компьютерного монстра с рогами, клыками, бородавками и грубой кожей. О был одет в какую то военную сбрую, а на поясе прицепил здоровенный тесак. Почему-то я сразу понял, что это существо может уебать по башке, не испытывая, при этом каких либо угрызений совести.
  А вот четвертый «пассажир» заставил меня вздрогнуть и покрыться известными мурашками. Это был Лев Толстой. Да это был ебучий граф Лев Толстой. Я это понял сразу и наверняка. Эта борода и крестьянская одежда. Лапти, блядь! Ну точно это оно – «Зеркало русской революции». И смотрела эта сволочь прямо на меня.
  Они чинно взошли на кафедру и уселись на высокие кресла, с замысловатой резьбой. Харя в черном костюме, правильным голосом произнесла.
  - Развяжите обвиняемых!
  Ну, ни хуя б себе! Каких обвиняемых? Нас что ли? И действительно, нас резво освободили от пут и подвели ближе к кафедре, после чего усадили на холодную, влажную скамью. По бокам пристроились грубо накачанные молодцы, и я понял что сейчас нас будут равнять с гавном.

  Гражданин в черном костюме снова заговорил.
  - Заседание инквизиторской четверки объявляю открытым. На повестке один вопрос – что делать с сидящими перед нами негодяями?
  Шофер Грохотов вскочил со скамьи и хотел что-то сказать, но его грубо вернули на место и показали острый стилет. Журналист Якин весь напрягся и не сводил глаз с рогатого монстра. Один только Зуаб с детским любопытством взирал на происходящее и чесал свою бурую шею. Я, честно говоря, волновался неимоверно. Какое, блядь, заседание? На хуя?
  А с кафедры неслось страшное.
  - Bespyatkin 66 - го года рождения. Женат. Имеет двух детей. Откровенная сволочь. Пьет неумеренно и нагло. Моральный облик не соответствует нормам библейского стандарта. Более того, он не имеет никакого морального облика. Bespyatkin напрочь отвергает существование Святой Троицы, и конституционного права. Эта замшелая личность, своим поведением, смущает сограждан с положительной характеристикой и портит вид родного города. В общей картине мироздания он не представляет ничего серьезного. Он не подарил миру «Мертвые души» и «Капитал». Он даже не знает кто такие Никита Михалков и Сара Бернар. Подсудимый вращается в кругу подозрительных лиц, как то: депутаты городского собрания, чиновники городской администрации, представители СМИ, окружные алкоголики и бомжи. Вдобавок ко всему он люто ненавидит, всеми уважаемого, графа Льва Толстого и с постоянной периодичностью разбивает его портреты. Это краткая характеристика, представленного здесь негодяя.
  Пока обладатель бриллиантовых запонок произносил этот тост, все, включая Грохотова, Иакина и Зуаба, внимательно  пялились на меня. Но я не краснел и даже не смущался. Мне было просто обидно, что я не знаю, кто такой Никита Михалков, и почему наши дворовые бомжи и алкоголики включены в список подозрительных лиц.
  А господин в черном костюме продолжал.
  -  Якин Федор 71 - го года рождения. Женат. Имеет двух детей. Скандальный журналист и пьяница. Изменяет жене и родине. Двуличен и оппозиционен во всем. В восемь лет написал жалобу на свою первую учительницу и с тех пор ее не принимают на работу даже в сфере дешевого досуга. В периоды финансового кризиса занимается стравливанием губернаторов и олигархов, на чем скотским образом наживается. Талантлив. Но использует свои способности во вред обществу и препятствует созиданию. Активен. Не брезгует никакой информацией, для высмеивания достойных граждан. Читает Лимонова и Пушкина. Не любит физической работы и издевается над агропромышленным комплексом. Признает бога и не верит в сатану. И это с его то познаниями в теологии. Идиот!
  Все вздрогнули, когда оратор выкрикнул последнее слово. Я сразу понял, КТО читает наши характеристики, да и остальные тоже. Якин побледнел. Он почувствовал, что пиздец не за горами. Грохотов почесал затылок и вздохнул.
  А воздух содрогался под давлением его личного дела.
  - Грохотов Владимир 70 - го года рождения. Холост. Водитель первого класса. Личный шофер мэра города. Подвержен блуду, наравне со своим начальником. Пьет большими дозами и склонен к мордобою. Атеист в седьмом поколении. Спекулирует запасными автозапчастями, а на полученные средства покупает спиртное. Он не так опасен для общества, как предыдущие негодяи, но тем не менее, потенциально не нужен. Короче, может пойти «паровозом».
    Сатана, перевел дух и продолжил.
  - Гражданин Заира Зуаб Тхото. Негр. Сын вождя племени Транды, случайно попавший в Россию с дружественной делегацией, по приглашению городской администрации. Крепко попал под дурное влияние вышеперечисленных лиц и совместно с ними пропивает деньги племени, отпущенные на закупку сельхозтехники. Всесторонне открыт порокам. Дерзок и опасен.
  Все смотрели теперь на негра, который опять начал улыбаться открытой улыбкой, с трудом понимая речь оратора. Нам, как отпетым падонкам, было приятно, что даже негр понял цену душевной свободы и цвет кожи не имеет значения в выборе настоящих ценностей. Браво Зуаб!
  - Выслушаем обвиняемых. – сказал Сатана, зыркнув зелеными глазами на меня.
  Я встал и спокойно начал.
  - Ваша речь, уважаемый Сатана, отличается четкостью и информативностью, но изначально и в корне неверна. Это исключительный пиздеж с вашей стороны. Нельзя…
  Я тут же почувствовал резкую боль в ключице, и в глазах моих потемнело, как будто пидорасы из горэлектросетей опять вырубили свет в нашем районе. Я упал на колени, но сознание не потерял, услышав при этом «Bespyatkin лишается слова до вынесения приговора». Якин отказался от слова. Грохотов сказал, что согласен со мной, но хотел бы добавить что… Он тоже был сражен ударом пластиковой дубинки промеж лопаток. Зуабу слова вообще не дали. Зато пригласили свидетеля. И этой сволочью оказался снабженец Тухленко. А впрочем, кто еще мог быть свидетелем? Тот поливал нас отменным поносом клеветы и правды. Лев Толстой злорадно щерился, уже открыто глядя на меня.
Клиент в парике и плаще мутно смотрел перед собой и продолжал что-то жевать. Монстр громко щелкал костяшками корявых пальцев. Горбатые уроды шевелились вокруг нас как змеи, а накачанные стражники были неподвижны и их лица не выражали ничего, кроме тупости.

  Чистилище, еб его мать. Судьи, блядь! Решайте нашу участь. Мы видим вашу силу, но вы не знаете нашу. А Тухленко, мразь, еще свое получит, если мы останемся в живых. Хотя, блядь, в каких живых? В это ебучее помещение живые не попадают. Хотя хуй его знает.
  Так думал я пока нас равняли, как и было сказано, с гавном. И еще я думал о том, где достать выпить и есть ли здесь вообще спиртное? Глянув на Якина, я понял, что он думает о том же. Блядь, как хочется водки!!! Полцарства за поллитру!
  В это время на сцене, произошло некое движение. Сатана и трое остальных резко встали, и последний произнес – Четверка удаляется на совещание.
  Они неторопливо, гуськом вышли из зала. Наступило мучительное ожидание.
  - Ты все еще думаешь, что это галлюцинации? – прошептал я Якину.
  - Нет, это реальность, не могу объяснить почему, но это реальность. Самая кошмарная в моей жизни – ответил тот.
  - А этот снабженец, еби его в рот, сука, крыса – встрял Грохотов и показал кулак бледному Тухленко, окруженному противными горбунами. Тот был похож на взъерошенного попугая в период спаривания.
  - Не валнаваться, люди – вдруг громко сказал негр, за что получил по спине дубинкой.
  Я почему-то успокоился. Что то во мне говорило, что все будет хорошо, или во всяком случае, относительно неплохо.
  В это время, ебучая четверка, взошла на кафедру, и Сатана провозгласил.
  - Я передаю слово представителю светлой стороны - Иоанну Крестителю.
  Гражданин в парике, подошел к краю сцены и неожиданно - приятным баритоном произнес.
  - Мне, как помощнику Всевышнего в делах «верховного суда», доверено огласить приговор, вынесенный на совещании. Итак. За нарушение общественного порядка в общественном же месте, за деморализацию населения, за сквернословие и пьянство, «верховный суд» в лице инквизиторской четверки постановил: Bespyatkinа, Якина, Грохотова и Тхото приговорить к исправительным работам на постройке бараков для грешников в шестом отделении АДА на неопределенный срок, без конфискации имущества. Занести всю информацию в базу данных райской канцелярии. Заключить вышеупомянутых граждан под стражу в зале суда и передать их в распоряжение главного демона адской администрации Дрочио (при этих словах рогатый монстр кровожадно ухмыльнулся). А так же по настоятельной просьбе, уважаемого графа Льва Толстого, назначить гражданина Тухленко ответственным за снабжение стройматериалами упомянутого строительства (снабженец упал в обморок и на этот раз, кровожадно ухмыльнулся Грохотов). Приговор привести в исполнение.
  Сразу все пришло в движение. Нас окружили горбуны и вновь прибывшие стражники с огромными палашами. Помогая себе этими палашами, они повели нас прочь из зала. При этом я смотрел на Льва Толстого, а он на меня.
  - Тварь – думал я. Что думал граф мне не известно, но его глаза светились утоленной местью и еще чем -то, для меня неприятным.
  А нас уже грузили в какой то широченный лифт, исписанный неприличными словами на разных языках. Потом лифт, скрипя и дергаясь стал опускаться куда то в ебеня долго и обреченно. Наш негр с неподдельным любопытством рассматривал лифт, как будто задумал совершить побег в ближайшем будущем. Какой тут на хуй, побег если мы попали в лапы кровожадного демона Дрочио, да еще с подачи самого Сатаны. А тут еще привязалось настойчивое желание выпить водки. Мир сошел с ума, а у нас даже не спросили последнего желания. СУКИ!!!

Tweet