Я проснулся от нехватки воздуха. Лёгкие судорожно сжимались в поисках молекул кислорода, нос был, как всегда, заложен.
Я потянул руками за челюсти, дёрнул вверх и вниз. Слипшиеся зубы чвакнули и разжались. Комната наполнилась ароматом доблести и мужества, спокойным благоуханием героизма и чего-то ещё, не имеющего названия. В потолочном зеркале увидел себя – мускулистого, отчаянного, дерзкого.

Вот и настало утро. Неважно, что время обеда уже прошло, всё равно надо чистить зубы. Опять.
Раскрывать рот, улыбаться приятному незаурядному красавцу в зеркале, наслаждаться блеском его глаз, румянцем щёк, элегантно вьющимся волосам. Как всегда, забыв, зачем раскрыл рот, потрепать себя по щеке и идти к большому зеркалу, полюбоваться на себя уже по-настоящему.
С годами понимаешь, что чистка зубов – это процесс, в котором количество потраченной зубной пасты прямо пропорционально толщине стёртой эмали и находится в обратной Гауссовой зависимости от количества оставшихся зубов.

Аромат мужества и доблести заполнил всю комнату, находиться в ней было невозможно. Оставалось одно – выдавливать на щётку пасту, чистить, невзирая ни на что. Я схватил наощупь тюбик и кинулся на балкон. Шквальный осенний ветер шального марта на миг стих, но всё же собрался с силами и развеял аромат мужества.
Резь в глазах прошла, я глубоко вдохнул и улыбнулся, - по ошибке  я прихватил из шкафчика канистру «Крота» - средства для чистки раковин. Возвращаться в комнату не было сил. «Какая разница, - подумал я, - лечь в постель вечером или лечь насовсем после «Крота».
Полив щётку «Кротом», я размашисто замахал по зубам влево-вправо. Зеркала не было, я вглядывался в солнце и видел в нём своё отражение.
  Завистливая тень Паганини выросла у меня за плечом. «Брысь, бездарь!» - цыкнул я на неё. Тень исчезла.

В глотке зашипело, от нёба отвалились куски присохшей коросты, я сплюнул. Внизу с асфальта испуганно шарахнулись голуби.
«Когда ж это началось? - подумал я. -  Первый раз я поцеловал взасос своё отражение в зеркале в двенадцать лет.
В семнадцать научился, целуя себя, обходиться без помощи зеркала.
В двадцать пять перестал закрывать глаза при поцелуях.
В тридцать развёлся в четвёртый раз, поняв, что никакая женщина не будет любить меня, так, как я люблю себя сам, и всегда будет хихикать, когда я себя целую. В сорок преодолел ложный стыд на работе и на улице – кто не понимает, пусть не смотрит.
Но всё это отражалось на нёбе. Оно слишком устало за эти годы, слишком много поцелуев, слишком много выпало на его долю»
-    Как быть? Что мне делать? Спаси и помоги! – густое хлопанье крыльев прекратилось, и я почувствовал тяжесть на левом плече.
  «Голубь? - подумал я. – Или страус? Откуда столько птиц в марте?! Им пора на юг улетать…Ёбаные птицы!»
-    Подскажи, посоветуй, как мне быть, столько трагедий, сложных запутанных случаев, глобальное потепление, Иран с Ираком, - заглядывая в глаза, просил архангел Гавриил, робко примостившийся у меня на плече.
-    А-а,  опять ты, - устало процедил я.  – Сколько же можно вас всех выручать? Сколько можно за вас думать? Всё на мне, всё... А почему  сразу ко мне?
-    Ты очень чист, «Крот» очистил тебя аки горлицу, ты очень мудр, высишься аки ливанский кедр над нами, мухоморами повапленными, - смиренно сказал Гавриил.
«Интересно, «Крот» чистит меня, или я очищаю мир от скверны?», - подумал я.
- Ладно, хули с вами делать. Только всех сразу зови, некогда мне с вами, - сказал я Гавриилу.
Гавриил исчез, быстро вернулся. Архангелы, серафимы и херувимы стояли стройными рядами, раскрыв рты, приготовившись записывать.
-    Ну, значит так,  - начал я, - экзистенциальное пребывание сущности заключается в углублённом постижении фаталистических тенденций...
Архангельское сборище тупо вытаращилось на меня, я длинно сплюнул.
-    Ну, короче - тот, кто говорит, что нарциссизм  - это плохо, тот пидорас. Понятно?
-    Слушаемся!! – радостно рявкнули ангелы.  – Рады стараться!
-    Ну, а раз рады, так за работу! Р-разле-тайсь!– скомандовал я и махнул рукой с канистрой «Крота».
-    Что ж ты с-сука, делаешь?! – раздался крик соседа снизу. – Вчера с балкона блевал, сегодня кислоту какую-то льёшь?! Ты мне кожаный плащ прожёг, мандавошка!! Я ща поднимусь, гланды тебе вырву!
-    Да ты хоть знаешь, что никакого «сейчас» нет? «Сейчас» - это мостик между рассыпающейся звёздной пылью прошлого и будущим, тянущимся цепочкой из сполохов, которые…
В дверь забарабанили.
-    Ладно, гадёныш, - прошептал я, набрал в грудь воздуха, открыл дверь и резко выдохнул смесью аромата мужества и «Крота».
-    Гавриил, уноси! Сам напросился…
Что ж за дрянь китайскую я вчера пил со змеёй внутри, Бож-же мой…Нет, точно, китайцы нас погубят…

Tweet