Скользкие полуразвалившиеся ступеньки ведут наверх. Сырость и духота, запах нечистот разъедают глаза, мешают дышать и двигаться быстрее.

Идти приходится полусогнувшись - за долгие годы своего существования подземный ход осел, но больших завалов нет, значит, немцы о нём знают и наверняка понаставили ловушек.

Их четверо.

Впереди пробирается, протискиваясь мощными плечами, сержант Синицын - сибиряк, отличный парень, превосходный сапёр. За ним тащится несчастный молчаливый Штадлер, сопя, как паровоз в туннеле, и сильно потея. Осторожно, по-лисьи ступая, в метрах пяти позади Штадлера идут капитан Тихомиров и рядовой Александров - мастер рукопашного боя, боксёр.

Все они, кроме Штадлера, в форме солдат немецкой "Мёртвой головы". Нашёл где-то для них генерал Святченко эту зловещую амуницию. Прошли уже метров пятьдесят, всё тихо, только слышно дыхание, и капли со стен и потолка падают, разбиваясь звонким эхом.

Внезапно Штадлер ткнулся носом в могучую спину Синицына. Тот застыл, как вкопанный, освещая фонариком то стену, то потолок.

- Ну, что там? - шёпотом спросил Тихомиров.

- Мина, товарищ капитан, - ответил Синицын, - проволока натянута тонкая, как волос, едва заметил. Блеснула от фонарика.

- Снимешь?

- Конечно, товарищ капитан, и не с таким справлялись.

Штадлер, пятясь, отполз назад и спрятался за выступ в скале. Он был совсем белым, это было видно даже в темноте подземного хода. Солдат Александров прислонился к стене и негромко произнёс:

- Спать охота. Сутки спал до задания, и всё равно глаза слипаются.

- Не дури, - строго сказал капитан, - а то немцы колыбельную так напоют, что все не проснёмся.

Синицын, поработав минуты три, щёлкнул штык-ножом и тихо шепнул:

- Кажись, всё...

- Ну, тогда вперёд, - откликнулся Тихомиров, и опять они поползли по извилистому ходу наверх к замку. Становилось всё суше и чище, не то, что в начале, когда они влезли в фамильный баронский склеп на кладбище.

Хорошее место придумали для хода немецкие предки. Под гранитной плитой - еле сдвинули вчетвером. Шли сначала по пояс в воде. А теперь стало сухо, видно, что ход обитаем. Немцы их ждали. Остаётся только надеяться, что не сегодня. Штадлер, икая, занял своё место в колоне, но не успели они пройти и пяти шагов, как Синицын опять резко остановился.

- Ещё одна ловушка, - сказал он, - и эта похитрее будет.

- Идём, как в сказке - чем дальше, тем страшней, - пошутил Александров, но никто не улыбнулся.

Синицын осторожно взялся за провод, провёл вдоль него рукой, нащупал взрыватель. С этой миной он возился подольше, минут через десять облегчённо вздохнул и сказал:

- Готово.

- Молодец, Синицын, - прошептал Тихомиров. - Далеко ещё, товарищ Штадлер?

Штадлер отрицательно покачал головой.

- Значит, скоро выход, - задумчиво произнёс Тихомиров, - прямо в погребе из бочки выйдем, говоришь?

Штадлер утвердительно кивнул.

- Да не мотай ты головой, а отвечай, товарищ хренов, - разозлился Тихомиров, - двигаем вперёд, а то с такими темпами вылезем только к обеду. Вот нас там и встретят пирогами.

Отряд двинулся вперёд, но вдруг огненная вспышка ослепила, отбросила назад, грохот, камни, темнота. Глухо, как в вате. Капитан Тихомиров поднял голову. Ход завален.

Там, где был Синицын - стена из искорёженных камней. Тихо скулит и плачет, прижавшись к стене, товарищ Штадлер с разорванным, окровавленным животом. Тихомиров тоже ранен в бедро, но не сильно. Рядового Александрова не задело вообще - его спас поворот, а Тихомирова спас умирающий Штадлер, закрыв его своим тучным телом.

Тихомиров подполз к Штадлеру. Тот посмотрел на него стекленеющими глазами и сказал, хрипя и глотая текущую изо рта кровь:

- Это ти... Федка... Ти есть дьяфол... Ти приносить мне смерть, Федка... Зачем ти опьять пришьёл ф мой жизнь? Ти... есть убит менья там... ф Белоруссия... и снофа.

Внезапно Штадлер захохотал, дёрнулся от боли и немеющим ртом произнёс:

- Золото... Ти его не получишь... - и, повернув глаза на Александрова, произнёс хриплым шепотом:

- Федка не есть капитан... Это есть полисай... начальник полисай... Я...

Капитан Тихомиров спокойно, прикрыв Штадлеру рот, взял его левой рукой за подбородок, а правой за затылок и с силой развернул его лицом к стене. Хрустнули шейные позвонки, голова Штадлера безжизненно повисла.

- Бредит камрад, - сказал Тихомиров, вытирая окровавленные руки о гимнастёрку, - пусть уж лучше не мучается, всё равно через пару минут подохнет.

- Что теперь делать-то будем, товарищ капитан? - спросил Александров.

Тихомиров задумался.

- Отчего так воняет говном? - неожиданно спросил он.

- Дырку пробило взрывом, а рядом с подземным ходом канализация проложена, - сказал Александров, освещая фонариком небольшое отверстие в стене, за которым журчала вода.

- Ломай, - приказал Тихомиров, и сам быстро стал отковыривать кладку, расширяя отверстие. Канализационный ход оказался довольно просторным, по которому можно было пробираться только ползком, глотая дерьмо, но другого выхода не было. Через минуту, молча, задыхаясь от мерзкого запаха, они оба быстро продвигались по скользкой канализационной трубе.

- Интересно, - пошутил сзади Александров, - а вылезем мы тоже из очка сортира?

Как ни странно, но это оказалось правдой. Видимо, при строительстве хозяин замка не рассчитывал на столь огромное количество посетителей своих владений, и поэтому не построил достаточного количества туалетов.

Солдаты Рейха восполнили этот пробел, соорудив на пути канализационной жилы туалет-сортир. Их сгубила природная немецкая щепетильность. А ведь могли, как люди - то там присесть, то здесь. Всё равно война всё спишет, смоет. Так нет - туалет построили.

- Да, если б не этот сортир, - сказал Александров, стоя по колено в нечистотах, - мы бы навсегда здесь застряли. Трубы-то вон какие узкие с этого места расходятся.

- Будем вылезать, - сказал Тихомиров, - а на поверхности решим, что делать.

Он поднял руки, намереваясь зацепиться за край широкой дырки, но в это время по деревянному полу послышался стук сапог. В туалет кто-то вбежал, судорожно щёлкнул ремнём и присел, издав хриплый ноктюрн. Над головой у Александрова повисла мощная задница с явно недобрыми намерениями.

Капитан, посмотрев на неё, кивнул солдату, и сразу же в правой руке у Александрова появился длинный штык, которым он всегда пользовался в рукопашной. Александров резко схватил левой рукой немца за мужское достоинство, а правой вонзил штык прямо в отверстие, из которого тут же хлынули вперемешку кровь и кал.

Солдат два раза сильно прокрутил штык внутри фашиста, оттолкнул его и, уцепившись за края, выскочил на поверхность. Капитан последовал за ним.

На улице всё было безмолвно и спокойно, шел проливной дождь.

- Подозрительно тихо, - произнёс капитан, выглядывая в дверь, - неужели они не заметили взрыва в подземном ходу?

- Может быть, не придали значения, - ответил Александров, снимая с фашиста китель, - ход-то теперь перекрыт.

- Посмотрим, - откликнулся капитан.

Убитый немец лежал на полу, свесившись головой в отверстие туалета. Туда он благополучно и нырнул, после того, как с него сняли амуницию.

- Пусть теперь он в говне поплавает, - сказал Александров, натягивая форму солдата Рейха. Она была ему узка в плечах и мала.

- Ну, что, Саня, - обратился капитан Тихомиров к Александрову по имени, - дай бог нам не сдохнуть сегодня, и тогда мы ещё сто лет проживем.

- Хорошо бы, - ответил Александров.

Проливной дождь и сумерки позволили часовому на стене увидеть только силуэты двух выскочивших из туалета солдат. Что-то встревожило его, но ленивое утреннее течение мысли так и потерялось в глубине мозга, не дав никакого результата.

Капитан Тихомиров прижался к стене и прислушался.

- Слышишь? - спросил он у стоящего рядом Александрова.

- Дождь шумит, - ответил тот.

- Нет, парень, это в подвале мотор работает. Что же это такое может быть?

Александров пожал плечами.

- Проверим, - сказал капитан и осторожно толкнул дверь в подвал. Она заскрипела, грохоча, как пустая бочка, и из темноты что-то испуганно спросили по-немецки.

- Я - я, Ганс, - ответил Тихомиров первое, что пришло в голову.

- О, это ты, Ганс! Заходи, - воскликнули из подвала по-немецки, и на пороге возник, вглядываясь в серое дождливое утро, высокий немец в белой рубашке.

В глазах его мелькнуло удивление, когда он увидел перед собой незнакомого солдата в форме дивизии "Мёртвая голова", к тому же пронзительно воняющего туалетом.

Но сообразить фашист ничего не успел, потому что через долю секунды уже летел вниз по темным ступеням подвальчика, сражённый мощным ударом автоматного приклада. И не успел опомниться, как сильные руки перевернули его на живот и туго стянули запястья, сунув в рот кляп.

Капитан Тихомиров оглянулся. В тускло освещённой жаркой комнате шумно работал большой бензонасос, качавший воду для нужд замка в водонапорную башню. Александров захлопнул металлическую дверь и задвинул задвижку.

- Ну и лупанули вы его, товарищ капитан, - сказал Александров, указав стволом автомата на недвижимого фашиста, - как же его теперь допрашивать?

- Ничего, сейчас оклемается, - ответил капитан и с размаху окатил немца грязной водой из старого ржавого ведра. Фашист застонал и приоткрыл глаза.

- Где находится склад с боеприпасами? - громко по-немецки спросил Тихомиров, перекрикивая шум мотора.

Немец отвернулся и попытался сесть, отползая.

- Где он, сука? - спросил капитан с большей злобой.

Фашист вдруг вскочил и бросился к двери. Александров метнулся навстречу и резко, как косой, срезал немца ударом колена в пах. Второй удар пришёлся прямо по челюсти, и фашист упал, снова потеряв сознание.

- Нет, такой не расколется, - задумчиво произнёс Александров, - может, его придушить лучше, товарищ капитан?

- Не расколется, говоришь? - усмехнулся капитан Тихомиров, подходя к слесарному верстаку с разложенными на нём инструментами. - Ну-ка, тащи его сюда.

Развязав пленнику руки, он прикрутил его за шею к столу, а потом, взяв его за правую руку, согнул пальцы в суставах и сунул в тиски. Когда хрустнули, ломаясь под напором бездушной стали грязные от машинного масла пальцы, немец пришёл в себя.

Он дёрнулся от стола, пытаясь выдернуть руку из железной хватки тисков, но только усугубил свои мучения. Он исступленно мычал, силясь вытолкнуть кляп изо рта.

- Где находятся боеприпасы? - повторил свой вопрос капитан Тихомиров, но фашист тупо смотрел на него, вращая расширившимися от боли зрачками, а лицо его побледнело, как замёрзшее на морозе молоко.

- Говори, у нас мало времени! - прошипел ему в лицо Тихомиров и повернул ручку тисков. - Говори!

Александров отвернулся, чтобы не видеть, как забился в судороге от боли фашист. Саня был солдат, воин, а не палач, и равнодушно смотреть на пытку он не мог. Другое дело убить в бою, но мучить...

- Саня, - окликнул его капитан, - займись пока водопроводом. Сделай так, чтобы вода из башни вытекла, а потом мы взорвём эту шарашку к чёртовой матери!

Немец тихо застонал, по щекам его потекли крупные прозрачные слёзы. Он был белокурый, молодой ещё парень с длинными ресницами вокруг мокрых и безумных от боли глаз. Тихомиров снова взялся за ручку тисков и спросил:

- Скажешь?

Парень еле заметно отрицательно покачал головой. Капитан со всей яростью налег на стальную трубку ручки и металлические зубы тисков сошлись. Немца вырвало, и он стал, кашляя и задыхаясь, захлебываться в собственной отрыжке.

Тихомиров выдернул кляп и потряс немца за волосы, дал стечь блевотине и тихо произнёс:

- Говори.

Немец отрицательно покачал опущенной головой, и тогда капитан со всего размаху ударил по локтевому суставу раздавленной в тисках руки. Окровавленная беспалая культя взметнулась в воздух и безжизненно повисла на краю стола.

Немец, дёрнувшись, поднёс изуродованную кисть к обезумевшим глазам, а вырвавшийся из его уст крик капитан ловко втолкнул обратно в глотку вместе с кляпом.

- А сейчас вторую ручку, - спокойно произнёс капитан, отвязывая немцу левое запястье от ножки слесарного стола.

Фашист громко замычал и отрицательно замотал головой.

- Скажешь? - театрально удивился капитан и выдернул кляп. - Ну, говори.

- В небольшом зелёном здании, - еле слышно произнёс немец, - налево от выхода из подвала.

- Где находится ваш командир и как его фамилия? - наклонившись к самому лицу немца, чтобы чётко услышать ответ, спросил Тихомиров.

- В доме барона. Фамилия Мюллер, - еле слышно произнёс теряющий сознание фашист.

- Вот теперь молодец! - неподдельно обрадовался капитан, он сам не знал, зачем спросил фамилию командира, но почувствовал, что это нужно. - Дай-ка я тебя за это поцелую.

Он сжал голову немца между ладоней и нагнулся, приближая свою лицо к лицу фашиста, но в последнюю минуту резко выпрямился и несколько раз с силой и злобой ударил немца затылком об острый, обитый железом край слесарного стола.

Когда Тихомиров выпустил голову пленника из рук, она так и осталась висеть нанизанная на металлический угол.

- Соврал, наверное, сука, - ругнулся Тихомиров, - но проверить нужно. Как там у тебя успехи, Саня?

- Заканчиваю, товарищ капитан, - отозвался Александров.

- Делай быстрей, я ставлю "лягушку", - произнёс капитан.

Он достал из сумки лимонку и, выкинув из тисков остатки пальцев, несильно зажал гранату туда. Потом, взяв возле стены большую канистру с бензином, пробил в ней небольшое отверстие и прижал предохранительную планку лимонки, так что из канистры полился на пол бензин. Потом капитан скинул с себя воняющий дерьмом китель и надел куртку убитого фашиста.

- Всё, товарищ капитан, поломал, - произнёс Александров, - но вода из башни будет вытекать ещё часа три.

- Хрен с ним, Саня, - отозвался Тихомиров, - уходим.

Он сорвал у лимонки чеку. Приём старый, но эффективный - бензин вытечет, канистра полегчает, освободит планку, и граната рванёт. На выходе из подвальчика капитан повернулся к Александрову и сказал:

- Разделимся, Саня. Ты иди взрывай склад, а я пойду пожелаю их командиру доброго утра. Справишься?

- Так точно, товарищ капитан, - спокойно и уверенно ответил Александров.

- Ты сможешь, я знаю, - произнёс Тихомиров и дружески похлопал солдата по плечу. Он подумал о том, что, наверное, никогда больше не увидит Саню живым.

Часовой на стене заметил странные хождения внутри лагеря, и это его насторожило. Все бойцы "Мёртвой головы" по приказу командира спали на своих боевых местах, готовые в любую минуту открыть огонь.

В лагере оставались только хозслужбы, и было странно, что они ходят рано утром туда-сюда. Часовой решил доложить этот факт старшему наряда.

Фриц занимал почётный пост. Он охранял сон командира. Раньше наряд менялся каждые три часа, но теперь, когда русские побили четверть гарнизона, приходилось стоять всю ночь до утра. Это было утомительно, и Фриц уснул.

Проснулся он оттого, что что-то смертельно холодное и острое обожгло его под кадыком. Фриц открыл глаза, голова закружилась, и он, так ничего и не увидев, медленно опустился на пол.

Капитан Тихомиров вытер нож о розовую занавеску окна и, осторожно ступая, проследовал в покои барона. Он шёл бесшумно, ступая осторожно, как кошка, но командир дивизии "Мёртвая голова", засевшей в замке, почувствовал опасность и резко проснулся.

Это чувство было развито у него всегда. С детства. Не имея чувства опасности и дара предвидения, трудно было бы ему стать командиром отборных гитлеровских частей. Ещё герр Мюллер отличался тем, что был фанатично, до самозабвения предан фюреру. Он считал нелепой случайностью то, что грязные советские войска ступили на святую германскую землю. Он не вступал с ними в переговоры - это было ниже его достоинства.

Мюллер откинул одеяло, поднялся и осторожно взял с прикроватной тумбочки автомат.

Капитан Тихомиров видел в темноте. Главное - внезапность. Пока фашист не проснулся, можно прикончить его тёпленького в постели.

- Хенде хох! - вдруг услышал Тихомиров у себя за спиной насмешливый спокойный голос. - Гутен морген.

Капитан оглянулся через плечо и увидел худого высокого немца в белоснежном нижнем белье. Он недвусмысленно поигрывал чёрным стволом автомата и надменно улыбался. В нем чувствовались уверенность и сила. Сомнений не могло быть - перед ним стоял Мюллер. Решение пришло мгновенно.

- Герр Мюллер? - спросил капитан, как на торжественном приёме и выпрямившись, произнёс. - Я капитан советской Армии Тихомиров.

Фашист хмуро кивнул и взвёл затвор, собираясь немедленно пристрелить наглеца. Но, подумав, решил для себя, что перед расстрелом, пользуясь хорошим немецким диверсанта, можно кое о чём его допросить.

- Как вы проникли в замок? - спросил Мюллер.

- Через туалет, - ответил капитан.

- Это не смешно, - равнодушно произнёс немец.

- Абсолютно, - ответил Тихомиров.

- Сколько вас? - глядя мимо капитана, спросил фашист.

- Я один, - ответил Тихомиров.

Мюллер недоверчиво ухмыльнулся.

- Я пришёл предложить вам сдаться и сложить оружие, - спокойно сказал Тихомиров, - всем гарантируется жизнь.

Мюллер усмехнулся дерзости смертника, приподнял ствол автомата и удобнее положил палец на курок. "Диалог можно считать завершённым", - подумал он, но в это время под самым окном, брызнув осколками стекол на пол и хлопнув по ушам, громыхнул взрыв.

- Вас ис дас? - крикнул Мюллер, рассерженно отпрянув от окна.

- Вы остались без воды, - спокойно произнёс Тихомиров.

Лицо немца перекосило от злобы, он вскинул ствол и выстрелил прямо в лицо наглецу. Капитан ждал выстрела, он отпрыгнул в сторону, спиной открыл дверь и оказался в спальне барона. И в это время второй взрыв, гораздо мощнее первого, потряс стены и пол.

Стекол в рамах окон не было, они рассыпались при бомбёжке. За этим слились в один ещё несколько взрывов. "Боеприпасы, - подумал Тихомиров, - молодец, Саня". Он ещё не знал, что даже останков солдата Александрова не найдут. Пробравшись на склад, он был схвачен немцами и, не найдя другого выхода, Александров взорвал себя и фашистов.

За окном послышались крики и беспорядочная стрельба. Вооружённый только штык-ножом, капитан растерялся. Прыгать в окно было глупо - прямо на площадь в лапы немцам. Оставаться в доме было ещё глупее.

- Капитан, русский, - послышался вдруг из коридора дрогнувший голос Мюллера, - вы что-то хотели предложить?

Естественно, Мюллер не был глупым человеком, иначе он не командовал бы с начала войны батальоном отборных немецких войск. Сначала в Африке, а теперь вот защищал свою землю, страну своих отцов.

Услышав подряд два взрыва, он понял, что главные его козыри в борьбе против русских - водопровод и боеприпасы - были безнадёжно утрачены. Сопротивление стало бессмысленным - русские их просто раздавят. Оборона замка последнюю неделю и так держалась на честном слове.

Но был ещё один факт, о котором не знал никто, даже ближайшее окружение фашистского командира. Как-то дня три назад один из солдат "Мёртвой головы", работая на замуровывании подземного хода, того самого, по которому пробирались сегодня Тихомиров с солдатами и Штадлер, случайно наткнулся на спрятанное убежавшим в Мексику бароном фамильное золото и принёс его прямиком в лапы Мюллеру.

Командир "Мёртвой головы" был человеком меркантильным и делиться золотом ни с кем не хотел, поэтому он сразу же застрелил солдата, обвинив его в измене идеалам национал-социализма. А золото надёжно укрыл в другом месте. И теперь он хотел остаться в живых. Ведь для мёртвых деньги не имеют цены.

Мюллер надеялся, что, сохранив русскому капитану жизнь, он спасёт и свою. И он пошёл на переговоры. Ворвавшихся в помещение солдат Мюллер остановил властным движением руки.

Обезумевшими глазами смотрели фашисты на стоящего рядом с майором Мюллером незнакомого человека в форме их части.