Я - доктор. Я ежедневно наблюдаю по десять-двенадцать человеческих пизд. Я то сую в них специальные зеркальца, то просто подолгу рассматриваю, ибо классификация пизд - моя любимая тема. Мне завидуют практически все знакомые мужчины, а особено мой старый приятель дантист Папандрэу, и это неудивительно, ведь какая, согласитесь, пропасть лежит между живыми пиздами и мертвыми зубами. Мы с ним часто сидим в пабе "У Владэка" и разговариваем исключительно про пизды. Мой друг на них просто помешан. Вот я, к прмеру, говорю: "Сегодня была японка. Кумико-сан. Соворшенно лысая. С триппером." Он понимающе похрюкивает и покупает нам еще по кружечке "Левенбрау".

    Я никогда не плачу за пиво - негоже лилиям прясть, ну вы понимаете о чем я. Даже сам пан Владэк, когда устает от клиентов, подсаживается за наш столик послушать мои истории. Вот одна из них: 

    Была то ли осень, то ли весна - точно уже не помню. Помню лишь то, что бог за что-то тогда разгневался на Варшаву и вылил на улицы старого города такое количество воды, что слихвой хватило бы на гигантский сказочный пруд с карасями.

    Прекрасная пани Аника Новачек впервые появилась в моем офисе на "Кайзеровской" площади как принц Фердинанд под Гданьском - щеголяя редкими молодыми усами и бодро покачивая непослушными полными бедрами. После обмена любезностями я усадил ее в кресло, засунул руку в пизду и приступил к процедурам, попутно, с удивлением, отмечая некоторые нехарактерные особенности внутренней топологии. Пизда пани Аники явила собой бесценную кладезь генекологических несуразностей, и я с удовольствием присовокупил ее к своей классификации, к графе "для тщательного дальнейшего обследования".

    После осмотра я наотрез отказался принять положенные мне девятнадцать крон за прием, намекнув на то, что сам готов платить за все дальнейшие встречи, и пригласил пани Анику пойти на "Плавшечную" выпить кофе и обсудить необходимость проведения некоторых процедур. Она легко согласилась, и мы двинулись мокрыми улицами в сторону кофеен, мило беседуя и не обращая никакого внимания на хлюпанье вод под ногами.

    Миновав старый город, мы вышли к "Плавшечной" улице, которая оказалась полностью затопленной; дети уже соорудили из ящиков плоты и катались на них туда-сюда по тем местам, где еще недавно шла бойкая торговля.

    С разрешения пани Аники я осторожно поднял ее на руки и перенес на другую сторону разлива, ступая по небрежно выложенным кем-то мосткам. Это подсократило дистанцию между нами, и сидя в кофейне, я осторожно гладил ее хлолдные колени и говорил, что совершенно очарован ее аристократическим варшавским произношением.

    Бытует суждение, что все геникологи, по роду своей работы, быстро становятся неспособными испытывать какое-либо влечение к женщинам. Уверяю вас - это сущая ересь. Все это выдумки обычного здешнего обывателя - вот он, давясь от зависти пловдивскими сосисками, воображает себе как я копаюсь во влажных промежностях его многочисленных дочерей. Типический гениколог - это ученый муж постигающий природные секреты женского естества! Он вмеру чувствителен, вооружен знаниями, умен и страстен... Вот это автопортрет! Забыл упомянуть о скромности... Но я отвлекся. Вернемся к пани Анике.

    Пока я тут философствовал, она сняла промокшие туфли, устроилась поближе к огню на низком, с цветными подушечками, топчане, потягивала соленый кофе, курила кальян.

    Люблю я наши восточные кофейни - здесь время течет куда медленее чем в примелькавшихся уже французских ресторанчиках, пабах, или распивочных а-ля рюс.

    Случилось так, что пару лет назад здешний владелец-турок Таддеуш изрядно меня озадачил. Он обратился ко мне с просьбой вырезать у его жены Фатимы кисту. После осмотра исполинской пизды почтенной хозяйки мне пришлось решать весьма нелегкую задачу: как объяснить взрослому человеку, что такое клитор и для чего он у женщины растет, сдерживая, при этом, подкатывающие приступы смеха.  Когда до него наконец дошло, что его жена в полной безопасности, он  восхвалил Аллаха и подарил мне мешок превосходной "Арабики"... Хм, да...о чем это я...

    ...да...в моем обществе она чувствовала себя довольно раскованно и даже  смеялась когда я зачем-то рассказал ей подслушанный мною у Владэка совершенно непонятный русский анекдот про некоего бравого атамана Василия Ивановича. 

    Одевалась она неброско, но дорого, явно предпочитая заказывать вещи у портного, коими Варшава, надо сказать, славится еще со времен Вильгельма Неустрашимого. В ее манерах читалось отсутствие католического воспитания и это, несомненно, больше идет современным красавицам, чем нарочитая сухость, ставшая уже визитной карточкой могочисленных моложавых любительниц "клуба приходских матронн".

    После кофе все мои мысли потекли в одном направлении. Разгрядывая пани Анику, я осознал, что желаю только одного - немедленно прописать своего "усталого путника" в ее роскошном "постоялом дворе"...

    За этим дело не стало. Пани Аника, видимо прочитав мои мысли, сделала вид, чтол уронила кофейную ложечку, нагнулась и громко пернула. На меня это подействовало  как выстрел стартового пистолета на кенийского бегуна. Я взметнул руки, буквально содрал с нее шелковые розовые трусики, выглянувшие из под юбки, мгновенно расстегнул ширинку, и подавшись вперед, со всего маху всадил член промеж ее ухмыляющихся половых губ. Пани Аника взвыла...

    ...пани Аника взвыла...и еше раз пернула, а я почувствовал как пролитый кофе медленно затекает в мои ботинки...

    Мне показалось, что я сразу же кончил, но это была иллюзия. Я не стал двигать бедрами - зто для маленьких и гипочувствительных. Мой искушенный lingam жадно вибрировал взбухая и увеличиваясь при каждом ударе сердца. Пизда пани Аники плотно держала его во влажных горячих объятиях и как бы осторожно посасывала. Я отметил про себя, что так нежно и робко может посасывать только юная крестьянская девчонка, которая делает это в первый раз.

    В течении всего времени, что мы занимались любовью, пани Аника ни разу на меня не взглянула. Не взглянула и после, когда я вел ее под руку по дремлющей вечерней Варшаве. Не взглянула и когда мы расстались на излете старого города, даже не поцеловавшись на прощание.

    Она не пришла на пием в назначенный день. И после не пришла. Я вообще ее больше никогда не видел. А потом случайно прочитал в газете, что она попала под "Шкоду", когда спешила к доктору на прием. Это была короткая заметка на последней полосе. Короткая и единственная как наша встреча.

    И это единственная история, которую я не рассказываю в пабе - всегда находится десяток-другой более веселых историй...а вам рассказал, чтобы самому не забыть, ведь иногда в дождливые вечера я, погрузившись в меланхолию, пью вино, ем яйца "пашот", мастурбирую и представляю ее. Только ее...

    Но, видит бог,  на долго раскисать мне нельзя, ведь я - доктор.

Tweet