Пробуждение свершилось. Значит, будет ещё один день.
Не открывая глаз, я мысленно прошелся по телу. Мышцы расслаблены, и, видимо, даже устали от долгого сна. Только в нижней части живота - комок напряжения. Это переполненный мочевой пузырь давил простату, давил насмерть, на что член реагировал качественным столбняком. Сей физиологический процесс порождал в мозгу фантомы сексуальных фантазий, которые навалились скопом и стали бодро насиловать пробудившееся сознание.

Надо бы сходить в туалет. Надо бы… Но в лом – потерплю ещё немножечко, сколько смогу.

Я открыл глаза. Потолок, раскрашенный под облачное небо – вот я что вижу каждый раз, вступая в реальность нового дня. На стенах комнаты бледно-желтые обои, обильно завешанные китайскими свитками, аляповатыми веерами и полками с восточными безделушками. Мебели не так много: есть еще диван, на котором лежит моё тело, рядом тумбочка, есть шкаф с книгами и всякой прочей дребеденью, стол с компьютером... А на полу – старый ковёр, впитавший в себя кубические метры нечаянно пролитого пива.
Мне хорошо жить здесь.
Под одеялом тепло, а в комнате немножко прохладно, и это тоже хорошо, хотя я знаю, что вчерашняя пивная моча, в конце концов, вынудит посетить сортир. Но я потерплю.
Покурю, подумаю о предстоящем дне, что-то вспомню… Подумать о предстоящем дне для меня - вовсе не означает планировать что-либо. Планировать нечего – день свободен, как, впрочем, и вся моя жизнь.
Но есть несколько вопросов, над которыми очень приятно подумать с утра. Первый вопрос – будут ли гости сегодня? Второй вопрос: курить ли с ними траву? И стоит ли пить пиво?
Конечно же, мне известны все ответы: будет и первое, и второе и третье.
Прекрасное утро – я не устану наслаждаться.

На тумбочке дежурная бутылка с минералкой – после сна нужно умыть внутренности, так курение доставит больше удовольствия. Не вставая, я протянул руку, достал сигареты и зажигалку. Щелк зажигалкой – и в рисованное небо потолка плывет рукотворное облачко (правильнее его было бы назвать рототворным).
Мне хорошо.
Курение первой сигареты почему-то всегда запускает процесс самоидентификации, который также наполнен позитивом.
«Кто я?» - спрашиваю себя лукаво.
«Ты тот, кто самый лучший», - честно и прямо отвечаю сам себе.
«Мотивируй», - вопрошаю опять – от меня так просто не отделаешься.
«В своё время ты жил интересной и наполненной жизнью, пока не устал от нее. Ты взлетал и падал, было всякое. То, что ты знаешь – тебе хватает с лихвой, а больше знать ты не хочешь. Ты вспоминаешь только то, что хочешь вспомнить, и успешно забыл о том, что хотел забыть. Твоя мирская миссия выполнена – ты построил дом, родил и воспитал сына, посадил прекрасный дзенский сад камней. Твой духовный путь пройден – ты избавился от всех иллюзий, и сейчас просто живешь, получая удовольствие от мелких радостей».
Вот такой расклад. Чтоб окончательно развеять последние сомнения я задаю себе последний вопрос, балуясь губами со струйкой дыма:
«Так что, получается, у меня нет недостатков? Такого не бывает».
«Есть недостаток. Ты хвалишь себя каждое утро».
«Но это не есть недостаток, а беспристрастная констатация биографических данных плюс положительная установка на предстоящий день», - отвечаю.
«Тогда иди нахуй!»
На этом внутренний диалог завершен, собеседники остались довольны, сигарета истлела до фильтра. Ещё раз: здравствуй, новый день.
Время идёт и, помимо необходимости идти в туалет, начинают вырисовываться новые испытания – душ, чистка зубов, бритьё. Мне лень, но жизнь в социуме требует жертв. Но я не спешу, а курю вторую сигарету и жду, когда кто-нибудь заявится, чтоб своим приходом вынудить меня к совершению похода в санузел.
А люди любят ко мне приходить – у меня можно приятно провести время. Когда приходит гость, я зажигаю благовония и свечки, включаю музыку, готовлю кальян, достаю пиво. И начинаем беседу обо всем. Приходит мужчина – чаще размышляем на метафизические темы, которые, собственно, меня давно не цепляют, но по старой привычке остаются хорошим развлечением. Если меня посещает женщина – можно будет вспомнить какие-нибудь славные деньки, проведенные вместе, поговорить мирских делах, а потом плавно перейти в область совместной реализации индивидуальных сексуальных фантазий. То есть, потрахаться. А зачем ещё женщине заходить ко мне, как не за этим?

Звонит мобильный. Первый, пошел! Это Хроник. Без всяких вступлений Хроник пробубнил, что скоро ко мне зайдет, и положил трубку. Да, лишняя секунда телефонного разговора для Хроника – это удар по бюджету. В связи с тем, что он постоянно играет на автоматах, всаживая довольно крупные суммы. И каждый месяц берет в банках кредиты для того, чтоб погасить предыдущие кредиты, а на оставшиеся деньги попытаться отыграться. Хроник вечный должник. Но, как по мне, основное его несчастье кроется в личной жизни, вернее, в бородавках, которые выросли на его члене. Бородавки выросли на славу (правда, я не видел) – они неистребимы, но это полбеды. Беда же заключается в том, что из-за бородавок половой акт для Хроника - очень болезненный процесс. Есть только два средства, позволяющие Хронику реализовать процесс ебли. Это алкоголь и какая-то волшебная мазь. Но под воздействием алкоголя Хроник не может кончить, что делает секс бессмысленным. А мазь стоит очень-очень дорого, и он не может себе этого позволить в связи с необходимостью капиталовложений в игорный бизнес и погашения кредитов в банках. И, я думаю, не сумев разрешить вышеописанную дилемму, Хроник стал фанатичным христианином. Заодно (как и положено правильному христианину) - яростным борцом с сексом до брака. А так как вряд ли найдется женщина, согласная выйти за него замуж, чтоб впрячься вместе с ним в ярмо бедности, то, получается, что Хроник - противник секса как такового. Вот какой побочный эффект дали бородавки – сначала выросли на члене, а потом внедрились в духовный мир жертвы и исказили его.

Он заходит. Хроник – свой человек, поэтому мне можно с постели и не вставать. Мы раскупориваем по бутылочке пивка. Пара слов за жизнь, потом Хроник начинает проповедовать Евангелие, этим он меня уже немного достаёт – все его библейские монологи являются клонами предыдущих.
  - Бог – это любовь, - в тысячный раз говорит он мне. - А Христос – это сын Бога. В Библии есть притча, я тебе её сейчас расскажу…
  - Да нет проблем, - говорю. - Только за что же ты Христа так не любишь?
  - Как это я Его не люблю? Я принял Его в свое сердце как спасителя… Моя любовь к нему безгранична.
  - Гранична, Хрон. Вот скажи, ты ведь грешишь иногда?
  - Ну да. Грешу, безгрешных не бывает.
  - А ведь Христос принял на себя все твои грехи, он умер за них, не так ли? Так что же ты грешишь, и продолжаешь на него грехи свои вешать, а?
Я ударил по больному месту и Хрон молчит.
  - И вообще, все христиане – вампирята, ведь когда они пьют вино, они себе накручивают, что это кровь Иисуса.
Совершенно левые и ненужные слова сказаны мною. Но если я не буду себя так вести, то у меня в душе вырастут бородавки … мне так кажется почему-то…

А вот и Бездна на пороге. Интересное погоняло - Бездна. Это очень точно выражает его внутреннюю суть. Вернее, отсутствие оной. Человек без сути. Одним словом – Бездна. Это с ним я ходил в психоделические трипы, намутив галюциногенного яду по рецептам из интернета. Это с ним я пытался обсуждать то, что не поддаётся обсуждению. Мы с Бездной были соратниками по переживанию мистических событий, которые происходили с нами раньше очень часто. Мы вместе шли, и вместе разошлись. Он ушел в бездну сознания, в область полного отсутствия эго. В ничто. Со мной произошла другая трансформация – столпами моего бытия стали дзенский похуизм в комплекте с даосским недеянием. И вот, не хожу теперь в бары, чтоб найти женщину - они ко мне сами приходят, потому что я так хочу. Я не хожу на работу – деньги пока есть, да и трачу не так много. Не читаю книг – они утратили былую привлекательность как источник новых идей. А также я ни во что не верю, и ни о чем не мечтаю. И при всем этом мне все это абсолютно похуй. Причем похуй – не посто похуй, а кайфово так: пппоооохххуййй!

Впрочем, это всё похуй. Бездна заходит. Два раза заходит, сначала первый раз заходит, и, не выходя, заходит ещё второй раз. И молчит, гад. Смотрит чернотой черепной коробки сквозь пятаки зрачков, а там же нет никого, в той коробке! Но я буду не я, если мне не будет похуй. А Хроник сбежал, он Бездны боится (его, кстати, все боятся, только мне одному он похуй).
Постоял Бездна, помолчал. Потом присел, покурил, выпил две бутылки пива, а я всё лежу в кровати, тоже курю и пиво пью, каждый о своём думает и друга от индивидуального понятия «хорошо» не отвлекает. Потом я достал приколоченный косяк, и мы исполнили дуэтом на одной дудке. Помолчали, а за окном снег идет (кстати, зима), Бездна полез в карман и достал купюру достоинством 100 $, положил передо мной, встал и ушел. Блин, чудак, думаю, я ж ему вроде не одалживал, зачем же так делать. Но сказать об этом было некому - Бездна ушел. Один только раз ушел. Я взял купюру, начал внимательно её рассматривать, и тут меня началась ржачная истерика – баксы оказались фальшивыми.

В комнате накурено, и надо бы проветрить. Я привстал, открыл окно, а на подоконнике много снега, и я слепил миниатюрную снежную бабу. Маленькую бабку из трех снежков.
Пришли в голову какие-то левые и странные строки.

Я открою свежий воздух
И подставлю в него морду
И погаснет ясный свет
В моих глазах…

Спустя сорок минут субъективного времени вихрем обалденной плоти заносится в мое жилище девушка Наташа. Круглый год, днём и ночью, её тело генерирует очень сильное поле сексуальной энергии. Мы целуемся в качестве приветствия, далее следует раскуривание ещё одного косяка, открыты бутылки с пивом. Наташа с энтузиазмом рассказывает, что купила красивое нижнее бельё, тут же демонстрирует его надетым на себя (белое в стильных розовых цветочках; трусики – похожи на широкий пояс ниже пупка, а лифчик не рассмотрел). И я понимаю, что секс скор, а он даже быстрее, чем я думал, и вот мы ебёмся. Вхожу в неё сзади, а низ моего живота согревают прохладненькие Наташкины ягодицы, а потом ложимся набок, а потом она сверху, потом она опять сверху, и вот она кончает (или имитирует, но мне все это сами знаете как важно), я же отпускаю своё тело и у меня начинаются спазмы, спазмов около десяти, и только ради этого стоило прожить всю свою предыдущую жизнь. Нас трясёт, как на кузове колхозного грузовика. Сотрясаясь, мы поём реликтовую песню секса:
ахххх,
ооо…
ааааааа.

Отлично.
Валяемся, курим, самоуглубленно размышляем. Нахер разговоры после такой песни – всё и так предельно ясно. Я снимаю презерватив и представляю, как сперматозоиды, паникуя, мечутся в латексной западне. Внезапно Наташа, ну просто действительно внезапно, как-то внезапно она вскакивает, быстро одевается, целует меня на прощание, обещает позвонить завтра или послезавтра…

я опять один.

Вдруг почему-то вспомнились забытые прошлые сны.

А потом время быстро полетело. Наступили сумерки, и начали просыпаться драконы зимней ночи. Пойти, что ли, прогуляться. Рядом с домом - сосновая посадка, и там сейчас свежо и безлюдно, только милиционеры будут серыми тенями прокрабываться меж стволов сосен, охраняя мою безопасность и моё безмолвное созерцание. Нет, не пойду я в посадку, стрёмно всё-таки - там милиция.

Я пойду в магазин. А что нужно купить? Вроде ничего не нужно. Тогда зачем мне туда идти?.. Я лежал в тёмной комнате и думал, взвешивал все, что в голову приходило, и так хорошо было, как никогда.

Даже курить не хочется.

Вдруг реальность стала претерпевать странные трансформации. Мир определенно стал иным, как после пробуждения. Во мрак комнаты откуда-то просочился жёлтый цвет. И сильное ощущение присутствия, как будто кто-то смотрел на меня пристально.
Да вот же она, слева стоит! Красавица в белой одежде. Настоящая красавица, просто прелесть, поэтому и не страшно. Многие по ошибке принимают её за Бога… дураки. Свою смерть я ни с каким богом не спутаю. Это моя смерть. И моя, и Бога моего, ибо нет ничего больше в этом мире… как нет и всего того, что может быть хорошо или плохо, красиво или безобразно, потому как всё - одно. Всё – это то, чего нет, и не было никогда …


*  *  *

Медсестра реанимационного отделения зашла в конце дежурства в палату к самому безнадёжному пациенту – мужчине 30-ти лет, который уже месяц как не выходил из комы. Она проверила подключение систем жизнеобеспечения, а потом непроизвольно задержала взгляд на его симпатичном лице, освещенном жёлтой лампой, что висела на стене у изголовья кровати.

«Сегодня утром он написал целую утку… а ведь я могла бы касаться его члена и при других обстоятельствах… мы могли бы быть парнем и девушкой, я бы, наверное, полюбила его, и, может быть, даже больше, чем он меня… могли бы просто встречаться ради секса, а могли бы даже завести семью, - фантазировала она, созерцая коматозную безмятежность лежащего человека. - Никак не могу привыкнуть видеть людей без будущего. Для этого парня смерть – наилучший выход, с такими поражениями мозга жить не стоит. Вот до чего приводят психоделические эксперименты с употреблением несовместимых веществ. Как там врач эти вещества называл… диссоциативы и катализаторы… Нет, не катализаторы – ингибиторы… ингибиторы МАО. Точно. Надо будет в интернете почитать на эту тему. Интересно, что за фантомы видит он в коме? Вот, уже и стихами стала думать…»

Потом всё произошло как в американских фильмах. Он открыл глаза, нашел её взглядом, от которого девушке стало жутковато – и тут запищал электрокардиограф, превратив на своём экране череду зубцов в сплошную беспонтовую линию.

Tweet