О, бля... как это было... Помню, мать рассказывала, что в роддоме я кусал ее за грудь и разодрал ее в кровь, когда меня принесли на первое кормление. Потом она, смеясь, рассказывала как я насрал на нянечку, делавшую мне пеленание. И чем только я срал-то? Пиздетс... чудеса природы нахуй.

В детском садике я все время пиздился с Лехой с соседнего подъезда. Правда, когда я ему выбил два передних зуба и обозвал минетчиком, родители перевели его в другой детсад. Еще помню мы с Коляном все время пытались снять с Люськи трусы во время тихого часа. Потом, лет в 13 мы ее все таки выебли... Но в детском саду это были мои первые сексуальные поползновения. Когда эти пидарасы за беседкой показывали друг другу члены, называя их пиписьками и меряясь у кого больше, я закидывал их камнями и, вылавливая после по одному, жестоко пиздил ногами по лицу. Было дело, я поссал в чан с компотом и засунул поварешку в толчек, пару раз крутанув там, разбрызгивая слипшееся гавно по стенкам. Потом я съебался домой, закосив что у меня болит живот и бля ваще хуева мне...

***

Колючий ветер распахнул неплотно закрытое окно, обдувая ледяным потоком сидящего за столом человека. Одна рука подпирает голову, запутавшись в засаленных, блестящих волосах. Вторая, нечайно смахнув со стола полупустую бутылку водки, потянулась за пепельницей. Затушив очередной бычек, он вновь взял пачку сигарет и снова закурил.

***

В шесть лет я впервые попробовал курить. Зайдя за сарай, стоящий в родном, знакомом до боли дворе, я чиркнул спичкой о спиженный у матери на кухне коробок и трясущейся рукой поднес ее ко рту. Какое же нийебовое это было чуство... Ебаныврот... Полдня меня мутило, перло, тащило и ебало во все дыры. В фигуральном смысле этого слова. К вечеру, проблевавшись, я почуствовал себя взрослым и на радостях отпиздил соседскую малышню. Просто... что бы знали. Такие две радости в один день... обосраца нах.

Мне исполнилось семь лет и надо было идти в школу, но я сразу же показал всю свою падоночью сущность и нагло проебал первый же день. Продав цветы бабуське в переходе, я купил себе курева, аудиокассету и шоколадку. Я пошел к своему другу - Рыжему - он учился уже в третем классе и на школу давно и основательно забил. Отец с матерью у него пили, на сына им было похуям. Он же, Рыжий, мне и посоветовал как бы по красивее все организовать, проебать и поиметь денег. Кассету я отдал ему. Не знаю откуда, но у него был магнитофон. Говорят он его купил, сбарыжничав на рынке спиженные в школе портфели и куртки.

***

Развевающаяся на ветру, проженная в нескольких местах, занавеска хлестала его по затылку и смахивала один за другим цветочные горшки с подоконника на пол. Впрочем, в них давно уже ничего кроме окурков и не было. Он молча смотрел прямо перед собой, судорожно затягиваясь и продолжая нервно водить рукой по волосам. Он не спал уже больше суток. Синие круги под глазами и слипающиеся веки были наглядным тому подтверждением.

***

В одинадцать я попал на учет в милицию, когда на каком-то общегородском празднике, напившись пива и накурившись примы без фильтра, я, находясь в полубессознательном состоянии, поссал на стену мэрии города. Уже в отделении, меня назвали отъявленным хулиганом и пару раз дали паибалу. Ночь я провел в общей камере вытрезвителя, в компании с вонючими бомжами и прочими отбросами. С утра, увидев заплаканую мать, я послал ее куда подальше и завалился спать. Сон в компании бомжей это не сон - это вечное ожидание того, что с тебя начнут стаскивать ботинки. Нужно быть готовым к тому чтобы ебнуть в это время ногой с нос или хотя бы заорать, если сопротивляться нет больше сил.

Примерно лет так в двенадцать я стал мужчиной, трахнул на спор висложопую и толстую Маринку. Она, по глупости, позвала меня с Рыжим к себе домой на день рождения, где мы нажравшись принесенным с собой пивом устроили игры в бутылочку и прочую хуйню. Когда стемнело и все гости разошлись, Рыжий начал меня подъебывать что он уже мужик, а еще только пацан сопливый. Он начал заводить разговоры на интимные темы и постепенно я начал замечать, что пухлые щечки "нашей подружки" все больше и больше краснеют. Затем, когда она уже окончательно возбудилась, а мы допили последний литр пива, Рыжий, выходя покурить, позвал меня с собой. На балконе он поспорил со мной, что у меня на эту корову даже не встанет. Гы бля, хуй ему!

***

Сквозь свист ветра еле слышно было его дыхание, тяжелое, сдавленное, словно он прилагал огромные усилия делая каждый свой вдох и выдох. Он бросил окурок на пол, так как пепельница была уже наполнена, что называется "с горкой". Сплюнув сквозь зубы прямо перед собой на стол, он встал на ноги и оглянулся.

***

Мне было пятнадцать, когда мать осталась одна. У нее был еще я, но нам обоим это было по хую. Отношения были ни в писду... Так вот...

Из жизни ушел отец, которого я и так недолюбливал, но теперь же стал просто ненавидеть. Все небогатое наследство он завещал своей сестре, старой прошмандовке, которую я терпеть не мог с тех пор как она назвала меня уёпком, который погубит мать. Это было, когда я на спиженном мопеде пытался уехать от мусоров и въебавшись в дерево переломал себе ребра и получил сотрясение своего ебанутого мозга. Мать, дожидаясь меня из больницы, поседела и состарилась лет на десять. Она меня ни разу не навестила, а когда я выписавшись пришел домой, еще неделю отказывалась со мной разговаривать. Карочи бля, на ту хуйню, что получила моя тетка можно было бы нихуйова жрать и пить, гуляя, целый месяц. Такую подлость отцу я не простил и сразу же после похорон, в ту же ночь, насрал ему на могилу и разъебошил поставленный матерью памятник.

***

Он посмотрел на лежащее у холодильника скрюченное тело, изогнутое предсмертной судорогой в нечеловеческую позу. Гримаса ужаса на лице была точно такой же как и вчера, лишь только кожа слегка пожелтела и обвисла на щеках и подбородке. Из груди торчала забрызганная кровью рукоятка кухонного ножа.

***

Закончив 9 классов школы в шестнадцать, я забил хуй на всё и всех. Мать три раза пыталась устроить меня на работу: то дворником, то помошником грузчика на складе, то еще кем-то там хуй знает кем... Хуй там... Я продолжал сидеть у нее на шее и пиздить по тихарям деньги на бухло и ганжу, к которой я давно уже пристрастился еще учась в школе.

С этой хуйней я и попал, спиздив у барыги стакан плана, пока он отвернулся, прячя в тумбочку деньги. Когда он, повернувшись, поднял на меня глаза, я увидел... В них чтото изменилось, но я был уверен, что он бы не мог заметить, как я это сделал. На столе валялось слишком много всякой хуйни, в том числе куча расфасованого по стаканам плана, что бы он что-то заподозрил. Я был уверен. Я знал.

***

Он заглянул под стол в поисках бутылки, но нихуя не нашел. Смяв пустую сигаретную пачку, он кинул ее в окно. Он пристально смотрел, как она кружась падает вниз. Секунды тянулись ужасно медленно и казались ему настоящей вечностью.

***

Когда они пришли в первый раз меня не было дома. Они отпиздили мать и обещали отрезать мне к ебеням яйца, если я не верну должок. Такая вот банальщина, типичный сюжет дешевого боевика. Но это была страшная и очень реальная жизнь.

День спустя я открывал им двери, зная что щас получу пизды, но мне было похуй. Я на них хуй клал и класть буду. Я уебал первого коленом в живот, но сразу же получил паибалу и, сложившись, лег в прихожей. Меня тут же подняли на ноги и снова уебали в голову. Потом один из них, решив выебнуться, подпрыгнул и хуянул мне ботинком в грудь. Я отлетел на пару метров и, стукнувшись головой о стенку, сполз на пол. Бляцкий каратист, не унимаясь, подбежал ко мне и с размаху въебал по ребрам - хруст был нехуйовый, но боли я не ощущал. Двое тоже подошли поближе, пока этот урод методично хуярил меня ногой в живот. Потом они втроем начали ебенить меня по голове, по лицу всем чем только могли. В ход шли ноги, руки и вся хуйня, которую они нашли в прихожей.

Улыбаясь разбитым, кровоточащим ртом, я смотрел на них, обшаривающих хату. Я не боялся, что они что-то найдут, потому как эту хуеву ганжу я толкнул еще позавчера барыге Жорику на птичем рынке. Нихуя они предъявить мне не могли. Я этим пидарам еще покажу бля! И вообще бля... У меня был полный холодильник водки и хорошее настроение на три дня вперед. Матери шоб не пиздела я дал две сотни и подарил какуюто поебень... новый год завтра все-таки.

Когда дверь скрипя отворилась, я увидел мать... Испуганную. Ужаснувшиюся. Она сразу же бросилась ко мне и упав рядом со мной на колени обняла и прижала к груди. В ее глазах я увидел страх, ужас и в то же время жажду отмщения. Я шептал ей захлебываясь кровью и выплевывая собственные зубы, чтобы она скорее уходила, но она не слышала меня. Она встала и прошла к кухонной двери. Она... она не успела ее открыть. Дверь распахнулась перед ней сама и вышедший оттуда ублюдок резким движением воткнул ей нож в грудь. Она осела не издав ни звука прямо к нему на руки и он оттащил ее на кухню. Через пару минут все трое вышли оттуда и направились к выходу. Я прикинулся мертвым... Когда они ушли я заплакал.

***

За эти пять минут он вспомнил всю свою мерзкую жизнь. Он закрыл окно, подошел к матери и присел рядом. В уголке глаза появилась и сверкнула маленькая, скупая слезинка.

"С новым годом, мама," - резко встав и обернувшись, он с разбегу кинулся к закрытому окну. Разбивая стекло, он с распростертыми руками устремился вниз, молча считая секунды и вглядываясь в тьму приближающегося асфальта.

"Паааашлиивсеенааахууууймуудаааа...." - звук, разъебаного в лепешку тела, прервал его последнюю предсмертную фразу. Наступал новый две тысячи второй год.

** \negative\ ** iliad@mail.ru **

** основано на реальных событиях **

** посвящается падонку **

Tweet