— А после премьеры она подходит ко мне и говорит: «Ваша музыка божественна, от нее можно просто потерять голову… Эти звуки, от них в моей душе что-то переворачивается и сжимается…» Ага, думаю, сжимается, значит… Раз-раз, под ручку ее — и за кулисы.
— И чего, вдул?
— О, еще как! Она у меня пюпитр грызла!
— Не отгрызла случаем? А зря! Пиздун ты, Корсаков…
— Во-первых, не Корсаков, а Римский-Корсаков, а во-вторых, сам ты пиздун! Еще и плагиатчик!
— Хули это я плагиатчик? Ни разу, слышите, ни разу в этой жизни Шостакович не украл ни у кого ни единой ноты!
— И правда, хуйли тебе отдельные ноты, если ты мешками привык воровать. У молодого автора идейки высосать, а самого его — в ГУЛАГ.
— Как-как вы сказали?.. Высосать?
— А ты еще кто?
— Да вот-с…. понимаете ли, хуй с горы… Поссать вышел.
— Ладно, не пизди, погоняло какое? Где бейжик? Или ты простой слушатель?
— Я не быдло какое-то — с бейжиками ходить. И не слушатель. Позвольте представиться: Михаил Огинский.
— Огинский, Огинский… гм. Не, не слышал.
— Да слышал ты, Корсаков. Полонез он написал и больше нихуя. Однодневка.
— Это я-то однодневка? Паазвольте…
— Не позволим. Ты чего ваще на тусу пришел такой надутый? Наверно, думал, что все пелотки на тебя сразу повесятся, и ты их в туалете раком нагнешь? Так тут и без тебя охочих хватает.
— Кхм... Вы извините, что влезаю в ваш высокоинтеллектуальный разговор... А где пелотки-то? Они тут есть?
— Есть. Лядова, правда, не пришла, а жаль — ник хороший такой… навевает... Зато только что Пахмутову видел — к буфету попиздовала с подругой.
— Пахмутову – нахуй, а чо за подруга?
— Кудашова…
— Не знаю такую.
— Ну как «не знаю»? Она еще недавно с пиратами судилась — «В лесу родилась елочка» растиражировали, а ей вместо баблоса — хуй на подносе. Во всех новостях показывали.
— Хуй показывали?
— Ага. Твой. И подпись: «Рабочий инструмент композитора Скрябина. Им он скрябает по нотам…»
— Хуясе! Кудашова! Так это она, что ли, про елочку написала?! Надо будет ее склонить к соавторству в туалете…
— Синьоры, да разве в этой опере туалет. Там даже раскуриться негде. Вот в Ла Скала — это я понимаю…
— Эва хватил — Ла Скала. И какие мы тебе синьоры, пацан? Ты вообще кто?
— Моцарт я.
— Выпей яду, Моцарт. Что это за парик еще? А? Стой, куда пошел?
— Яд пить побежал, бгыгыгы…
— Господа, не обижайте Амадея, а то он всех ваших баб до конца тусы переебет. Он столп еще какой, несмотря что молод. Вот только скурвился что-то — я слыхал, «Реквием» на заказ какому-то виноторговцу пишет… А разве торговцы пойлом могут что-то стоящее написать? Кто поверит в такое?
— Нда, бездуховно как-то. Вот я когда «Божественную симфонию» сочинял, сразу решил: сделаю так, что никто не скажет — дескать, Скрябин в попсу ударился…
— Вот и я говорю. И вообще, такая музыка на заказ не пишется. Вот я, когда похоронный марш писал…
— Шопен, ты заебал уже своими маршами. Вот мы тебе назло на твоих похоронах проиграем «Соловья» алябьевского. То-то он рад будет пеару!
— А чо, Алябьев тоже тут?
— Ага, приперся полчаса назад. Вон там в углу с Паганини бухает.
— Щас я им, бля, сделаю паганини. Мокрое морриконе я из них сделаю. Занял, сцука, сотку еще в прошлый раз — до сих пор не отдал.
— Кто? Паганини? Или Морриконе?
— Алябьев. А Паганини — тоже хорош, хуйню какую-то скрипичную сочиняет, мудак. Да и Морриконе недалеко ушел. Но у него крыша серьезная — крестный отец в законе какой-то… спонсирует его, по ходу...
— Ишь ты, бля, крыша… Вообще, меня бесят некоторые личности. Вот, например, с какого хуя Рахманинов — дирижер? Кто его уполномачивал над моими выстраданными нотами махать своими корявыми граблями? Чем он лучше других? Пишет же одну хуйню!
— Бизе, я с тебя хуею. А твоя «Кармен» — не хуйня?
— Хуйня у коня. Я по крайней мере до уровня ПТУ не опускаюсь, как... как  Беллини, например. «Самба де Жанейро» — это ж попса!
— Не гони на Беллини. Чтоб ты знал, это не он «Самбу» написал. Клон какой-то постарался.
— Вообще, клоны охуели. Помните, провокация была недавно, будто Берлиозу голову трамваем отрезало? А он жив-здоров, «Детство Христа» сочиняет...
— Товарищи! Кто пишет настоящую хуйню — так это Корнелюк. Пудель сраный, бля…
— В натуре пудель. Недавно такую хуйню выдал — весь союз композиторов рыдал.
— А чо он выдал-то?
— Да говнокрео. Типа, ехал на балет, и попал в пробку. А водитель трамвая был хач, и, короче…
— Стоп, это чо за пархатый там Кудашову клеит?
— Мендельсон, кажись. Это который саундтрек свадебный сочинил. Теперь к нему все бабы липнут. А вон Лысенко — из Хохляндии прикатил. Пендерецкий — из Польши.
— Как ты говоришь, Пендерецкий? Ник какой-то подозрительный… Ну ладно. А это что за пьяная рожа рядом с ним?
— Это Бетховен, из Германии на тусу припиздовал. Ацкий сотона, я вам скажу…
— Старый пердун он, бля, а не сотона. В его возрасте надо дома сидеть, а не по тусам шляться. Понаехали тут…
— Я только что у входа видел абассаку: ломится в двери какой-то поц и орет: «Пустите меня, я Пикассо». А вышибала говорит: «Дорогой друг, это туса композиторов, а не художников». Взял эту обезьяну за шкирку и как шваркнет мордой в лужу!
— Алё! Никто не знает, куда Римский-Корсаков проебался? Только что тут стоял, пивко пил...
— Я его в буфете видел. Ужрался в слюни и теперь вокруг Пахмутовой круги наворачивает — «Полет шмеля» пытается пересказать. Уже половину посуды со столов посшибал.
— Я чувствую, будет ему такой «шмель» завтра от жены…
— А помните, как Шнитке на прошлой тусе Генделю весь свитер обрыгал? Гендель аж протрезвел от злости. Так он чо сделал: отпиздил Шнитке и забрал у него футболку.
— Га-га-га. С миру по Шнитке — Генделю футболка…
— Тихо, чуваки. Вон Глюк пришел.
— Где?
— Да вон, с задротом каким-то. На мотоцикле приехали.
— Ща посмотрим… Глюк, превед! Есть чо?
— Чур, я первый, нах!
— Да куда ты лезешь, пудель, бля. Пошел отседа, не видишь, люди общаются. К Шаинскому иди… Глюк, не обращай внимания, это Корнелюк был. Ваще не пацан. Кстати, Глюк-Корнелюк — нехуево рифмуется. Гы-гы-гы… Это я так, шучу. Ну так что — накуришь друзей?
— Нету нихуя, камрады. «Орфей и Эвридика» не пишется, пришлось для вдохновения все ноты, что были дома, скурить… Так проглючило, ёпт… Думал — лопну. Кстати, рекомендую, если кто сможет достать, «Травиата» Верди — заборнейшая вещь! Я б ее каверил и каверил!
— Ну хули, Джузеппе — олдскул, никто не спорит. Ну а ты как? Родил чо-та за последнее время?
— Какашку он родил. Бгы-ггы-ыы…
— Очень смешно. Я, между прочим, постоянно что-то сочиняю, просто цензура не пропускает. Недавно послал на конкурс одну танцевальную вещицу, и представляете, какой ответ был? «Мне не понравилось. Крутой».
— Вот гад!
— Ага. И как в таких условиях творить искусство? Прямо хоть в виноторговцам под крыло иди… Кстати, позвольте представить — мой друг.
— А как звать твоего друга?
— Серега. Прокофьев.
— А он чота пишет? Или так, просто.
— Я недавно написал музыкальную сказку «Петя и Волк».
— Уже по названию понятно, что говно. Надо было написать «Петя и медвед».
— Отъебитесь от Сереги. Он любимый композитор Майкла Джексона, между прочим.
— Гу-гу-гу. Хорошо, хоть не Элтона Джона.
— Извините… А что вы имеете против Элтона Джона?
— А кто спрашивает?
— Я спрашиваю.
— Кто — я?
— Ну, допустим, Чайковский моя фамилия.
— А, слышал чота… Стоп, блядь! Ты — Чайковский?
— Ну да. Знаете, «Лебединое озеро» и все такое…
— Йобана… Братва, так это ж ахтунг!
— Ахтунг?
— Где?
— Ахту-у-унг!!
— Что вы себе позволя…
— Вафельницу закрой, чмо!
— Да как вы сме... ааааа!
— Куда? Я с тобой еще не закончил, мудила! Лови его, ребята!
— Стой, сука! Стой, хуже будет!..
— Ишь ты… смылся. И хуй с ним.
— Гыгы. Хачатурян, ты ж ему чуть всю бороду не оторвал.
— Да это что. Жалко, я саблю дома забыл. Он бы у меня потанцевал, блядь… «Озеро» он, блядь, написал… «черный лебедь» на пруду.
— А это что на полу валяется? Папка этого урода? В мусорник папку со всем его говнотворчеством!
— Ох, и злые ж вы, ребята. Я вот своих студентов добру учу…
— Да бы б молчал, Гнесин, со своей клонофабрикой. Мельчаете на глазах. Скоро совсем до рингтонов докатитесь, бггы-гыг.
— Как это говорят в народе: «Написал рингтон? Выход есть!»
— Жжошь! А Чайковскому так и надо.
— Правильно говорите. Ща допьем и пойдем еще пуделю пизды дадим. Долой пидоров с эстрады.

11 сентября 2006 г.

Tweet