Утреннюю тишину и свежесть моей квартиры нарушили мат и нечленораздельное приветствие на не совсем английском языке, "Гут морнинг", -  скрипуче-похмельно выдавил из себя бригадир сантехников и огромный гаечный ключ, совершив немыслимый кульбит из дырявого кармана фуфайки, дерзко врезался в новенький, идеальной ровности пол, оставив в нём, неприлично-наглую вмятину. "Где здесь стояк?" - смущенно пролепетал подручный, чтобы как-то увести разговор в сторону, и удивительно грязные сапоги (это при сухой-то погоде вот уже две недели) прочертили живописнейший пунктир через всю комнату. Так начинался июнь две тысячи третьего года.

Скорее, скорее, прочь из города, туда где русская природа, где простор и воздух, где никого нет, ни пьяных сантехников, ни знакомых, ни друзей, где ты можешь побыть один, наедине со своими мыслями (ну, или почти один)…

Поле

Зелёная трава, зелёная подстилка на ней (наблюдатель остается – нет, надо
сказать по-другому, наблюдатель проявляется в любом состоянии, даже в таком,
как теперь), голубое небо, совместив уровень взгляда с верхушками травинок, глядя через них- курю подперев подбородок кулаком, стараюсь сосредоточиться на видимом, но мысли упорно возвращаются к тебе. За два дня я здесь уже успел со всеми подружиться. Два паучка маленьких и чёрненьких выползают из своих укрытий, словно хотят поприветствовать меня, в течение дня они несколько раз напоминают о себе и, кажется, понимают наш язык, когда попросишь их не мешать - они послушно уползают, но как дети, позабыв обещание, через какое-то время появляются вновь. Сложнее обстоит дело со слепнями, их настойчивость и нежелание прислушаться к добрым советам оборачивается для некоторых из них (наименее везучих) весьма банально – хлестким ударом туго сложенной и всегда лежащей наготове футболки сбиваешь тупое насекомое, в результате чего (или как следствие), беспомощное подёргивание лапками на траве, в состоянии оглушённости. Притягивает их густо-солёный пот, что медленными, тягучими каплями стекает на подстилку, на бумагу где пишутся эти строки - совершенно обезвоживая организм, да так, что даже после трёх, четырёх бутылок пива, не ощущаешь потребности отлить. И необычные в этом году укусы комаров оставляющие знакомые, москитные волдыри, позднее превращающиеся в фиолетовые пятна, не причиняют такого неудобства, как эта выжигающая боль моего нынешнего состояния. И новое изобретение, гениальное в своей простоте - "бычковые часы" - ибо время и можно измерить разве что количеством выкуренных папирос, которые выстраиваю, в каком угодно порядке (зависит от прихоти и настроения), и они неизменно дают более-менее верное представление о проведенных (не прошедших, а именно проведенных), часах без тебя.

Надежда

Ну, какие же это полевые заметки, которые пишутся дома? Конечно, не все, первые два листа, обливаясь потом, писаны (вернее выцарапаны, выдраны из сердца) именно на поле. Но неудобство позы, слепни и необходимость, словно на вертеле, проворачиваться, дабы не возникло соблазнительное сравнение с подгоревшей глазуньей, позволяют заниматься собственно написанием ничтожно короткие промежутки времени. Дома подобных неудобств не испытываешь, но вот ошпаренность ощущается много сильнее, а пространство для метаний ничтожно мало (полная противоположность). И, следовательно, наткнувшись, раз двадцать на стены, столы (их у меня почему-то шесть, не комната, а столовая), кровать и рассадив лоб об дверной косяк, устремлюсь к спасительному пиву  и обществу терпеливой Нади. Хорошо, что она ничего не спрашивает, наблюдает только, и пьёт или делает вид, что пьёт вместе со мной, так часто, как того требует моё разрывающееся сердце. Только вот пиво последнее время перестало приносить освобождение и облегчение, вливаешь его, словно воду и приходится с каждым днём (а вернее с каждой ночью) вливать его всё больше и больше, что это за пивная наркомания?

Наткнувшись на флакон одеколона, столкнувшись предварительно с чайником, облился его содержимым (флакона, разумеется, а не чайника) и теперь в густом облаке великолепного запаха (адресованного явно тебе) коряво вывожу слова, постоянно сожалея о таком древнем способе фиксации мысли и её смехотворной скорости - дурная трата времени, глупейшее из занятий. Надя старается не мешать, днём у неё дела и она постепенно уходит.

Первый дождь

И мгновенно слепившаяся фраза под раскаты грома, этого первого, долгожданного  (всю весну с нетерпением ждал) - "и уже занесенная нога готова была встретиться с последней ступенькой, и до спасительного козырька оставалось менее чем до тебя во время нашей последней встречи, но ослепительно сияющая  сабля-молния, пройдя через голову, соединила ногу со ступенькой. Вот и всё! Не успел подумать я, лимит моего времени исчерпан»…

Скоморохи

Истеричный смех в разных местах, разных городов (только путешествия отвлекают и спасают), и удачные шутки и почему так удачно шутится, когда на душе сквернее некуда? Когда Надя в магазине начала подсоединять только что купленный шлейф для винчестера к своей голове, а я к своей - люди насторожились недоумевая. Что происходит? Но мало помалу сообразили и смеялись уже над собой (мы были удовлетворены). Ну, и моя импровизация на базаре, когда я, выкладывая на прилавок покупки, чтобы достать папиросы из пакета, по-актёрски правдиво спросил: "А можно я здесь продам свою редиску? У меня всего два пучка". Возмущению продавцов не было предела. Первой, конечно, рассмеялась Надя, потом уж и другие подтянулись.

Затишье

А солнышко определённо припекает, если прижаться, как следует к земле (представляя тебя), если вдавиться в неё как можно глубже - даже очень тепло становится. Прислушиваюсь к своим ощущениям и к удивлению не чувствую тебя, что случилось? Где ты? Обеспокоен отсутствием уже привычной боли, той ниточке связывающей меня с тобой…

Перемены

Который раз знакомым маршрутом я иду к "своему месту", как за эту беспокойную, трудную, долгую неделю здесь всё изменилось, продолжает меняться… Бесчисленные одуванчики в своих пуховых шапочках, совсем недавно белым мяконьким ковром укрывающие траву, сбросили свой наряд под порывами северо-западных ветров, ну, и не без нашей с Надюшей помощи (ведь мы бесчисленное количество раз пересекаем поле в различных направлениях во время дневных и ночных моих метаний), и теперь тонкими палочками с серыми головками, напоминая длинные спички для трубок - щетинятся на ветру, теперь уже конкретно северном. Все, кто мог, уже совершили свои превращения и на смену им появились новые, скромные полевые цветочки.

Принцип территориальности

Те бесчисленные насекомые, общее количество которых даже трудновообразимо, также приписаны или принадлежат определённому пространству, но только более прочно не то, что я. Откуда такой вывод? Из практики наблюдений конечно. Слепни, которые появляются, как только я укладываюсь на  подстилку и готовлюсь писать, носятся, словно истребители в немыслимом воздушном бою маневрируя, атакуют (оставляя сабельные порезы), совершая головокружительные виражи, словом докучают по причине своей природной вредности и жаждущие отведать моей крови (для продления своего рода), и иногда заставляют прервать литературную деятельность, чтобы взяться за хорошо известную им футболку. Несколько ударов и можно довольно долго писать не отвлекаясь. С каждым днем футболка требуется реже и реже, а сегодня их вообще не видно и это даёт мне полное право считать, что территория завоёвана окончательно. Я их всех истребил! Доказан принцип территориальности! Труднее конечно обстоит дело с комарами. Но надо быть совсем ненормальным чтобы задаться идеей изведения того многомиллиардного количества гнуснейшей, болюче кусающей мелочи - да пусть себе жужжат, ведь ими кто-то питается.

Удовлетворение

Не только в природе произошли изменения (сейчас поймал себя на мысли, что внимательно, как и подобает исследователю, смотрю на всё, в том числе и на себя), моя кожа, вначале красноватая,  покоричневела, отшлифовалась на ветру, и теперь, критически оценивая её,  удовлетворённо улыбаюсь - это тот цвет, тот тон, который свидетельствует о необходимом наборе энергии.

Фразы

И невпопад, так не к месту возникающие слова.

"Огромная кроваво-красная луна медленно и тяжело, словно преодолевая земное притяжение, приподнялась над лесом, и немного повисев, плюхнулась в реку под тяжестью навалившихся на неё звёзд"…

«Чистота тела, волос, души после деревенской бани - стерилизует и мысли. Требуется выждать самую малость, чтобы прилипшая грязь переживаний и боль в сердце могли отвалиться  от тебя в виде строчек»…

«Люди обычно смотрят в разные стороны, когда в одну сторону, это большая редкость. А в разные стороны смотреть, я и сам могу»…

«Стремительный рывок в неизвестность, как матрос на амбразуру (с зажатыми в зубах ленточками бескозырки, чтобы не кричать от страха), так и я, отчаянно несусь навстречу судьбе, и это опьяняет, а я пришпориваю себя, пришпориваю»…

«Вот и луна (если быть до конца точным то месяц), вначале такая (или такой, да я уже запутался, к чёрту), стройная и изящная, из хрупкой девочки подростка превратилась в вполне солидную женщину. Эх! Молодая луна»...

И вообще, какого хрена я здесь лежу на этой сырой земле, под порывами северного ветра? И мёрзну. Конечно здесь немного легче чем дома, но и намного холодней и неудобней. Надо уходить…

Вечером

С зажатой обеими руками (словно со свечёй) бутылкой пива, похоронным шагом брёл я, печально оглядываясь на закат, а пиво (легально разрешённый наркотик) уже старательно оказывало своё действие, но мысли упорно не хотели входить в своё привычное русло…

И знакомые с детства слова - "жизнь прожить не поле перейти" - приобрели совершенно сформировавшийся в отчётливости своей смысл, да, на определённом этапе этой самой жизни - начинаешь понимать, что поле перейти, как ни крути - легче… И давно пора ставить точку и в этом рассказе, и в том состоянии в котором прибываю, но что-то останавливает (может быть привык, сжился с теми ощущениями, что последнее время навалили на моё безмятежное
существование), и  чего-то будет не хватать, но кто знает, пройдёт время, и снова сяду за работу, чтобы спустя ровно год вернуться к полевым заметкам.

Главное не забыть, что там, на поле, мысли возникают сами, непрошено (почему я дурак их пропускал, не записывал), а дома тупо сидел и пытался вспомнить хоть обрывок, одно удачное слово. Надо только дожить до следующего лета...

2003 год

Степан Ублюдков писатель-прозаик, философ, отьявленный негодяй.

Tweet