Димины руки немного дрожали. Ключи в них тоже, и поэтому дверной замок поддался не сразу.

Дима торопливо ввалился в квартиру. Ожидание было и мучительным и приятным одновременно. Весь день волнение росло. Сотрудники, сотрудницы, бумаги, монитор и даже всегда благожелательный шеф только способствовали ему. Предпосылки нелегкого дня проявились еще утром, когда Дима почувствовал, что вот оно, приближается. Целый день он был не в своей тарелке, не мог усидеть на месте. Чувствовал какую-то перенаполненность, перенасыщенность жизнью. Это чувство не давало ему покоя, постоянно напоминая о себе. Впрочем, такое случалось с ним довольно часто, и Дима знал, что нужно всего лишь подождать до вечера и вернуться домой, где все и пройдет. Хотя сегодня это чувство было особенно острым и ему показалось даже, что произойдет что-то необычное.

Первым делом Дима разделся. Пиджак, брюки, галстук, рубашка: все, что так сковывало тело в течение бесконечного рабочего дня, полетели в угол. В ванную, скорее туда.

Безупречно белый финский кафель на полу и стенах. Такая же безупречно белая сантехника. Идеальная чистота и порядок. Даже не скажешь, что это ванная холостяка.

Сейчас, наконец, произойдет то, чего Дима ждал так долго. Сейчас можно будет не думать об этом. Не думать вообще ни о чем. Дима взгромоздился ногами и руками на края ванны спиной вниз, нависая над ней поперек. Напрягаться не пришлось. Стоило лишь немного расслабиться, и длинная коричневая колбаска мягко и бесшумно поползла из него на волю. Еще мгновение и она упала вниз с глухим еле различимым ударом. Ударом о такого же цвета, слегка подсохшую, поверхность. Ванна была заполнена наполовину.

Незамедлительно показалась вторая, уже чуть тоньше. Плюхнувшись рядом с предшественницей, она сложилась пополам. Ситуация повторилась еще несколько раз. Затем Дима осторожно, чтобы не поскользнуться, спустился на пол и встал рядом с ванной.

Неглубоко втянув воздух ноздрями, он улыбнулся. По небольшому помещению запах распространялся очень быстро. Дима стоял с закрытыми глазами и вдыхал грязный воздух около пяти минут. Лицо его стало похоже на лик иконы. Такое же спокойное и одновременно несущее скрытый смысл.

Дима пустил горячую воду в ванну. Вода падала на корочку с легким плеском и гулом. Как будто на барабан. Дима понаблюдал за этим процессом еще немного и принялся разминать руками свежие цилиндрики. Когда с ними было закончено, он отключил воду и принялся за корочку, которая уже немного размягчилась от жидкости, растёкшейся по ней тонким слоем. Через несколько минут ванна была готова. Бурые массы призывно и лениво колыхались под выпачканными по локоть Димиными руками.

Осторожно, стараясь не в коем случае не плеснуть через край драгоценной субстанцией, Дима лег в ванну. Разгоряченное за день тело было радо отдать жар и усталость прохладной коричневой массе. Дима, наконец, расслабился по настоящему. Непроизвольно колыхаясь, мелкие волны бились ему в подбородок и приносили новые ароматы. Чувствительные полости носа Димы уже получили небольшое раздражение резким запахом, поэтому теперь он дышал нечасто, боясь, что рецепторы адаптируются и перестанут реагировать.

Дима заглотнул побольше воздуха и погрузился полностью. Через довольно продолжительное время над поверхностью показалась перепачканная в бурое голова. Быстро убрав с лица мешающие дышать и глядеть ароматные комочки, он счастливо улыбнулся. Хорошо. Ради таких минут стоит жить. Зачерпнув горстями с поверхности, он принялся втирать пахнущую бурость в волосы, словно бы мыл их. Неоднородная масса стекала с волос по шее, рукам и лицу, стремясь, казалось, быстрее возвратиться в свою привычную обитель.

Просидев в ванне около часа, Дима принялся выбираться. Встав в ней во весь рост, он подождал, пока коричневые ручейки стекут, помогая им ладонями.

Оставив на белом кафеле шесть жирных пятен, Дима добрался до кабинки душа и начал тщательно отмываться от налипших на тело масс. В глазах его читалось откровенное сожаление, когда он ненароком опускал взгляд вниз и наблюдал, как вертятся в круговороте коричневой воды частички его недавней радости. Мылся он долго. Пока не уверился в своей чистоте.

Затем он тщательно вымыл пол в ванной и привел в порядок вентили и краны, за которые брался грязными руками. Затем он плотно закрыл ванну специально сделанной для этого крышкой, включил вытяжку и ароматизатор.

Дима любил зеркала. В ванной они были повсюду, где можно было найти свободное место.

Дима подошел к раковине и принялся чистить зубы. Может ему так казалось, а может это было на самом деле, но во рту он ощущал едва уловимый вкус ванны. Тщательнейшим образом поработав щеткой, Дима еще долго полоскал рот. Немного поскалившись в зеркало рассматривая белизну зубов, он взял в руки пену для бритья и выдавил на руку обильную порцию. Дима всегда брился опасной бритвой. Ему так нравилось.

Выскоблив лицо до блеска, Дима уставился в зеркало. Подумав еще немного, он провел лезвием вдоль лба и вокруг головы по линии волос. Его удивило отсутствие крови. Поддев на лбу разрез ногтями, он что было силы рванул кожу вверх. Она отделялась с большим трудом, но отделялась. Дима просунул другую руку в надрыв и потянул с удвоенной силой. В ушах стоял неприятный треск. Скоро начала обильно сочиться кровь. Она легко переползла канавку, где начиналась кожа и тоненькими ручейками капала прямо в Димины глаза. Он часто моргал и кровь, слетая с его ресниц, брызгала на зеркало. Мясо постепенно обнажалось, и венки забавно пульсировали. Дима собрался с силами и рванул. Кожа отделилась от головы, а в руках у Димы оказался собственный скальп.

Недолго думая, он укусил его и рванул зубами. Пережевывать волосы оказалось неприятно. Дима давился и морщился, но продолжал начатое. Ноги скользили по кафелю. Кровь уже достигла пола. Короткие волосы застревали в зубах и вызывали рвоту, соприкасаясь с языком и нёбом. Дима упорно жевал, глотал, откусывал и снова жевал. Иногда он припадал к крану окровавленным ртом и жадно пил воду. Когда скальп закончился, взгляд его снова упал на бритву. Положив левую руку на край раковины, Дима ухмыльнулся и резко провел острием по фаланге…

Дверь сломали спустя две недели. Дима был одинок. Очень одинок.

Н-ск 2004.

Tweet