"Все, что у нее от него осталось, укладывалось в несколько строк, а если совсем уж постараться, то и слов.
Ненужная и, более того, неактуальная и неинтересная ныне кассетка Земфиры "П.М.М.Л." в качестве последней, как оказалось, безответной просьбы - мол, "прости меня, моя любовь".
Небольшое стихотворение, которым позже постоянно восхищались друзья, а один из них взял в правило прочтением этого маленького, на его взгляд, шедевра, автора рекомендовать… Ее, казалось, оно не слишком вдохновляло, еще бы - первые строки, вероятно, любую бы положили на лопатки в смешанных чувствах:

Я тебя подобрал несвежую,
я тебя подобрал протухшую.
Без какой бы то ни было нежности,
жутко скучную, жутко скучную.

Далее все, конечно, было более похоже на романтическое послание к восьмому марта и содержало какие-никакие комплиментики, а упомянутый уже друг от концовки чуть ли не плакал и разгонял несуществующих мурашек со всех доступных мест:

…Мы проснемся с тобой через сто лет
и посмотрим в глаза друг другу,
и сквозь грудную клетку каждого вынырнет:
"Ты меня все еще любишь?" "Угу".

Тем не менее, тем не менее…
Где-то непонятно где валялись наверняка позабытые солнцезащитные очки, которые он как-то дал ей "поносить".
О зубной щетке можно и не вспоминать - скорее всего улетела с первыми ласточками. Нарядная такая. Распушенная. В мусорное ведро. А куда ей, собственно, еще?
Еще один стих, более осмысленное продолжение первого, был, вероятно, несколькими щелчками "мышки" удален ею из своего электронного почтового ящика сразу или чуть позднее после случившегося ненароком "часа Ч". Хотя кто знает? Может быть, и нет - висит там по-прежнему и радует порой ее уставший разум".
Эта последняя мысль на хрупких саночках настолько случайно вдруг проехалась с кончиков пальцев Никиты на экран монитора, минуя, естественно, клавиатуру, что он от удивления поднялся, закурил, выдохнул дым первой затяжки и вслух произнес самое краткое и емкое, что пришло в виде слов в его голову:
- Вот это да…
Как это обычно бывает с людьми, которые ни с того, ни с сего обнаруживают в себе то, чего никак не ожидали, Никита медленно навернул по комнате пару обязательных в таких случаях кругов, присел и уже почти расслабленно стал докуривать уменьшающуюся в пальцах смерть.
- Я же сто лет как циник, эгоист, раздолбай и прочее, прочее, прочее, - методично думал он. - Какого, собственно, хрена в мою, в общем-то, рассудительную голову лезет подобная наивная мелодраматическая сантиментальная чепуха? Лет-то уже сколько прошло? Или это мой непоколебимый романтизм попер, когда его не ждали? Я же себя вроде как знаю. А тут на тебе. Хм… Хм… Так, ладно. Добью сейчас про то, что там у нее осталось, начало следующего куска, остальное уже потом. И - оттопыриваться в кругу друзей!
Никита мельком проехался глазами по углу экрана, где неизменно отмерялось время, удовлетворенно кивнул сам себе, потушил размякший бычок и принялся дальше бегать пальцами по клавишам.

Семь

- Ник, привет! С наступающим!- пропел в трубку сладкий переливчатый голосок. - Как делишки?
- Здравствуй, солнышко. Потихоньку. У тебя?
Уже собранный, Никита стоял на кухне и варил себе, как он называл, "кофе для бодрячка перед выходом".
- Тоже. Работаешь?
- Да. Пытаюсь, - он лихорадочно пытался вспомнить имя обладательницы этого вдохновляющего голоса. Высветившийся номер звонящего не говорил ровным счетом ни о чем. - Вроде бы получается.
- И как, хорошо получается? Вдохновение-то по полной?
- Вдохновение? Не знаю даже. Я, кажется, давно разуверился во вдохновении. Главное - просто начать.
Отчаявшись разбудить свою память, он пошел в атаку.
- А ты? Где ты, что ты?
- Да как всегда по вечерам. Болтаюсь тут туда-сюда. Ищу приключений на свою… мг… ну, ты понял. Вот с ребятами познакомилась, в гости зовут. Думаю - ехать, не ехать. Ты что посоветуешь?
- Хорошие-то ребята хоть? По-русски сносно говорят? Или все матом да сленгом районным?
- Кажется, хорошие. Стихи читают. Пивом поят. Смешат. Нормальные, думаю, ребята.
Махнув рукой на безуспешные попытки включить свои воспоминания, Никита закурил и начал вести беседу на полном автомате, лишь отчасти сетуя на свою склонность иногда перебирать спиртного и потом не помнить из-за этого имена всех тех, кому он по пьяной неосторожности оставлял номер телефона.
- Так это, подожди. Ты меня дразнишь что ли, получается? Звонишь и начинаешь рассказывать, что тебя в гости зовут? Какие-то непонятные нормальные ребята? Может быть, я тут сижу и только о тебе и думаю, а ты мне вот так в лоб - привет, как дела, а я в гости. А?
С той стороны в трубку вдруг пробилось непонятное чуть слышное бормотание, из которого отчетливо прозвучало лишь последнее слово - "спроси". Кто бормотал - мужчина или женщина - тоже было не разобрать. Не отождествленная пока ни с кем собеседница, явно прикрывая трубку рукой недовольно прошипела в адрес говорящего "да подожди ты!". Никита напрягся.
- А у тебя какие планы? - как ни в чем не бывало продолжила после невидимого его взору диалога девушка без имени. - Тоже, небось, в разгул сегодня пойдешь?
- Насчет разгула ничего не знаю, но вот с друзьями встретиться собирался. Дальше - как фишка ляжет, - разговор с незнакомкой, да еще и ни о чем, все меньше и меньше ему нравился. - Может, и отправимся куда-нибудь. Кстати, если ты все же решишь с твоими новыми знакомыми никуда не ехать - присоединяйся. Наша компания, я думаю, будет ничуть не хуже.
- Надо подумать. Интригующее, прямо скажем, предложение. Хотя и ребятки тут тоже непростые. Такое стихотворение мне только что прочитали, говорят, что знакомый написал, ну-у-у тако-ое! Сказка. Хочешь начало услышать? Я больше просто не запомнила. Хочешь?
- Ну-у, э-э… Давай.
Никита тут же пожалел о своих словах, потому что услышал ни что иное, как почти пять лет назад написанный стих и упомянутый им же в своей еще не обретшей форму писанине всего час назад. Про несвежую и протухшую. Про без какой бы то ни было нежности. И так далее.
- Докатился, - пронеслось в его голове. - Я докатился. Человеку читают его же вещь, а он даже не понимает, кто читает. Полный пэ.
Потом он еще очень быстро подумал что-то вроде "этого не может быть" и "что за ерунда". Дальше, пытаясь ухватиться хоть за что-то, он окончательно понял, что ничего не понимает вовсе, и чуть не заорал от этой своей беззащитности в трубку, справившись с интонацией в самый последний момент, и то лишь отчасти:
- Так! Кто говорит?! Что за дичь?! - забыв про кофе и всякие приличья, бросал он в трубку слова. - Что за, блядь, дурацкие шутки?!
На другом конце провода стало тихо. На несколько секунд. После чего последовал взрыв хохота такой оглушительный, что Никита рефлекторно отвел трубку в сторону и, вконец загнанный в угол произошедшим нежданчиком, устало присел на табурет. А по ту сторону уже не то что хохотали, а попросту ржали, причем явно не один человек, так как одному человеку, а тем более девушке, было просто физически не под силу выдавать такое дикое количество децибел.
Тут закипел кофе, безучастно вываливая пену на плиту. Это было даже на руку - можно было занять себя еще чем-нибудь, а не просто слушать рогот неизвестно кого и неизвестно по какому поводу.
- Идите вы все в жопу! - рявкнул он в несмолкающую трубку и нажал кнопку завершения связи. После чего бросил телефон на стол, снял турку с горячей конфорки и потянулся к шкафчику за чашкой.
- Так. Так. Так. Так. Успокоиться. Успокоиться. Все хорошо. - кофе уже плескался в чашке, очередная сигарета дымила между пальцев, а Никита пытался привести в порядок свои нервы.
- Ты мне, сука, только еще раз позвони! - получалось не очень хорошо. - Вот еще только раз! Я тебе поржу с этими козлами! Я тебе так поржу! Так, минуточку! Одну минуточку!
Он вдруг вспомнил из-за чего начался весь этот сыр-бор. Из-за стиха. Ведь эта баба; так, стоп,- погорячились, и хватит,- эта девушка прочла ему его же стих. Вернее, просто начала читать. Так. А что она сказала до этого? Что этот стих ей прочитали ее новые знакомые. М-м… И сказали, что их знакомый написал. То есть это как? Это значит, что стих ей прочли мои знакомые, так, что ли?! …Ах ты! Ну козлы! Вот же уроды!
Трубка снова зазвонила. Номер был прежний. Никита сидел и думал, как поступить. Это точно было их рук дело. Их. Показать им, что уже раскусил комбинацию? Или же прикинуться, что до сих пор в непонятках? Второе интереснее. ОК. Так и поступим. Он решительно взял телефон.
- Да! - рявкнул он теперь уж совершенно ясно, что незнакомке. Подговорили какую-нибудь деваху позвонить. Вдвойне козлы!
- Никитосик, здорово! - это был Дима, его наидревнейший товарищ. Никита от неожиданности опешил, он ожидал продолжения розыгрыша. - С наступающим! Классно мы тебя, а? Ну скажи, что классно. И только не дуйся, прошу тебя.
- М-да уж, - после минутного молчания выдавил из себя Никита. - Подонки вы редкостные.
- Да кто бы сомневался? - Дима был явно в приподнятом настроении. - Так что ты там? Пришел в себя? Бодрячок свой выпил уже?
- Пью вот. Нервы успокаиваю. Гады. Кто придумал? Ты же, наверное?
- Ну, конечно, я. Кто еще?
- Гады. А что за девица с вами подписалась?
- Приезжай - познакомишься. Голосочек-то какой, слыхал? Такая конфетка - чудо просто. Тебе понравится.
- Надеюсь. Будет за вас всех, за стеб ваш инфантильный отдуваться. Вину свою замаливать. Так и передай! Строго так передай!
- Хорошо, человечек! Ждем тебя!
- Ладно. Давай.
Никита неторопливо допил кофе, докурил сигарету. Вытер с плиты чуть присохшую уже коричневую массу. Поднялся.
- Сволочи. Сво-ло-чи.
А город ждал.

Шесть

Новый год был совсем уже не за горами. Мелкие пушистые хлопья валились с неба в своем обычном зимнем хороводе, шустрые сквознячки, соблюдая городскую розу ветров, разносили сыпавшуюся сверху белизну куда придется, заглядывали в лица прохожих. Прохожие привычно кутались, не желая замерзнуть и простыть перед самым первым праздником; ведь не дай Бог заболеть в Новый год!
На столбах и окончательно потерявших свою осеннюю привлекательность деревьях, а также на обязательных в эту пору елках очаровательно переливались гирлянды и, податливые ветру, шустрили всем доступным цветовым спектром "дождики". Сновали неторопливые авто по улицам, скучающая молодежь, невзирая на легкую непогоду, как всегда толпилась на своих излюбленных местах, игнорируя все, кроме своей молодости. В общем, все текло по давным-давно накатанной колее, разве что с небольшой поправкой на ХХI-й век.
Никита прогуливался по городу по-хозяйски, как будто по квартире своей бродил. В ушах - очередной убаюкивающий easy-listening из плейера, в желудке - возбуждающий "бодрячок" и согревающая рюмка абсента, решительно выпитая перед выходом, в душе - легкие и незатейливые мысли, переливающиеся из ниоткуда в никуда слова, которые даже не задерживаются в подкорке, в легких - дым любимых сигарет. Невыносимая легкость бытия, одним словом. И Новый год скоро. И Новый год.

Пять

Пи-и. Пи-и. Пи-и. Хш.
- Кто там? Никит, ты?
- Нет, блин. Мое бренное тело. Открывай давай.
- Ага.
Пи-и-и-и.
Подъезд, лестница, е-мое, опять лифт не работает, четвертый этаж, дверь, квартира, привет, Димыч.
- Ну, привет, дорогой друг. Заходи.
В квартире царила банальная для вечеринок такого рода катавасия: люди беспорядочно перемещались по доступному уютному пространству, разговоры лились безостановочно, в уши ненавязчиво долбил приятный музон. Парни, девушки, алкоголь, сигареты, чай черный, зеленый, кофе, смех, воодушевленные глаза, а за окном снова темно, лишь горят фонари и проносится, жужжа, редкий транспорт. Привет, привет, и ты привет, и ты, и тебе, и тебя, и здравствуй-милая-давно-не-виделись. Лишь одного человека из присутствующих Никита не знал.
- Привет, Ник! - этот голос спутать было невозможно. - Ты, правда, не обиделся? Все-таки жестковато было. Наверное.
- Никита, познакомься, - перебил Дима. - Наша новая знакомая. Просто Мария.
- Ну, здравствуй, просто Мария.
- Маша. Ма. Ша. - девушка стрельнула в стороны Димы глазами. - А ты? Все-таки Никита? Или Ник?
- Как хочешь. И Ник. И Никита. И Никитос. И Найк. И еще кто-то. Как больше нравится.
- Понятно. Извини нас, ладно? Меня хотя бы, в частности.
- Да проехали уже. Время стирает города и цивилизации, но оно не властно, - указательным пальцем Никита постучал себя по виску, - над истинными ценностями. Инцидент исчерпан, - он взглянул на часы, - примерно полчаса назад. Давайте лучше, что ли, выпьем. За знакомство. А, Маша? Дима, разливай.

Четыре

Через полчаса, а может через час или полтора - время в таких местах и с такими людьми забывает само о себе - после неопределенного количества выпитых бутылок, выкуренных сплифов и не сосчитать скольких сигарет, после неизвестно, на сколько лет продолженной смехом жизни:
- И тут моя девушка мне говорит…
- Что?! Твоя девушка умеет разговаривать?!
Или:
- В больницу поступила бабка с диагнозом "Полный ушиб бабки".
- Ага, а в наркологическое отделение той же больницы поступила еще одна бабка, с диагнозом "Полностью убитая бабка".
И ха-ха-ха-ха!..
…В общем, когда все присутствующие вновь ощутили и почувствовали, какой же безмятежно прекрасной может быть во многом остальном безрадостная и напрягающая своей реальностью жизнь, Никита, улыбаясь, сидел подле новой своей знакомой. И, беззастенчиво приобняв ее одной рукой (в другой - бокал с вином; девушка - как будто не против; вокруг - милые перекликающиеся беседы знакомых), усердно расточал витиеватые формулировки своего отношения к литературе или чему-то там еще - он и сам не очень хорошо понимал, куда заехал в своем монологе:
- …И вот эти люди, люди эти, да они же ну ни капельки не понимают ни в слоге, ни в построении. Они живут одним лишь главенствующим понятием своей жизни - нравится-не нравится. Для них что Фицджеральд, что Кундера, что Макъюэн - все едино. И самое интересное, что так быть и должно. Лишь 5-10 процентов населения нашего голубого шарика имеют большую часть денег этого мира. Еще 5-10 читают хорошие книги и смотрят хорошее кино. А еще меньшее количество людей все это пишет, снимает и все такое. И никуда от этого не деться. Это как расставание - никому не хочется, но так уж получается. Любим, любим, страдаем, ревнуем, а потом бац! Расстались, выжгли внутри все чувства, что были еще так недавно, и полетели дальше. И все, все до одного уже давно плюнули на попытку изменить этот мир, плюнули даже на попытку поменять себя. - Никиту несло, как яхту попутным ветром. - Обидно же, черт побери, так жить. Не хочется. Массой вот этой на все забившей быть не хочется.
Маша сидела, опустив свои роскошные глаза и сжав двумя руками недопитый бокал.
- Банальности банальностями, - продолжал Никита, - но меня все это жутко злит. Бесит. Как подумаешь, что вдруг придется рано или поздно ходить подобно большинству на опостылевшую и неинтересную работу пять дней в неделю, видеть любимого человека только в промежутке между этой работой и сном, выживать, так сказать, то руки просто не то, что опускаются, а свисают безвольными плетьми куда-то гораздо ниже плинтуса…
- Эй, товарищ! - прервав свой отвлеченный треп сотоварищи, вклинился в удушливый поток сознания Дима. - Ты чего? Зачем человека грузишь? Смотри, что ты с девушкой сделал!
- Да нет, все нормально. - Маша встряхнула волосами, поправила непослушный локон и потянулась за сигаретой. - Тоскливо, конечно, под конец, но нормально. Должен же хоть кто-то иногда так думать.
- Похоже, мой черед просить прощения. - Никита привычным жестом дал собеседнице прикурить. - Да, погнал немного. Бывает. Каюсь.
Он наклонился к Маше и на ушко прошептал:
- Извини и спасибо.
- Ничего страшного, - в ответ шепнула она. - А спасибо за что?
- За поддержку. Просто Дима бы сейчас начал тут морализаторствовать, - все так же тихо продолжал Ник, - распекать меня за несвойственные всеобщему веселью разговорчики. Так что - спасибо.
Он легонько чмокнул ее в ближайшую щеку, на секунду заглянул в глаза, улыбнулся, поднялся с дивана, на котором все это время сидел, бодро выкрикнул "кураж!", залпом опустошил бокал, закурил и со всем своим природным изяществом и с негаснущими чертиками в глазах принялся покачиваться в такт звучащей музыке, а гул льющегося рядом общения друзей лишь дополнительной ноткой присоединялся к исторгающейся магнитофоном мелодии.

Три

- Ник, слушай, - чуть погодя подошел к танцующему Дима. - Мы тут про Новый год все думаем и решаем. Неделя осталась. Вроде как в клуб какой-нибудь сходить как в прошлый раз собирались. У тебя-то какие планы?
- Планы? Да самые что ни на есть обширнейшие, - с самым серьезным выражением лица ответил Никита. - Шишки, как правило.
- Ха-а-а! - только и смог выдавить из себя Дима, и, корчась, повалился на ближайший стул.
- …Убийца. Ты - убийца. - через несколько минут истеричного хохота он вернулся к разговору. - Ху-ух… Так это, я серьезно. Что делать собираешься?
- Тебе соврать? Или честно?
- Правду мне, правду.
- В общем… Ко мне тут поступило одно предложение… М-м…
- Ну?
- Ну, короче, на Новый год я буду собственно работать. Часов так до трех ночи.
- Что за бред? Работать? И кем же?
- Ты не поверишь.
- Я? Не поверю? Если это правда - то поверю. Ну?
- Не поверишь. Дедом Морозом.
- Не верю. Ты меня разыгрываешь. Люди! - Дима обернулся к остальным гостям. - Никитосик говорит, что будет на Новый год дедом Морозом работать! А я - Снегурочкой! А-а! - он вновь в изнеможении опустился на стул; со всех сторон послышались недоуменные "что?", "кем?", "Никита?" - Не, вы только представьте нашего Ника! Старик, да ты же гонишь со страшной силой! Признайся!
- Да серьезно я. Серьезно. 70 долларов за пять часов. Мне уже и костюм шьют. Так что я не шучу. А потом, может, и к вам присоединюсь. Встреча первого рассвета там, afterparty. Или еще что-нибудь.
- Ну и дела… - только и смог промямлить Дима. - Ну и дела… Ладно, я требую продолжения банкета. Кому чего налить?

Два

Гости разбредались заполночь. Усталые, довольные, потихоньку приходившие в себя. Снег уже перестал сыпать, и спокойно, размеренно, этаким завсегдатаем лежал на всем, к чему успел прикоснуться за отпущенное к данному моменту природой время. Было спокойно и безветренно. Чуть ли не тепло. Этакое зимнее уличное счастье. Под ногами чуть слышно похрустывало, свежий воздух бодрил затуманенный разум, его хотелось резать ломтями и жевать, словно торт. Так завершалась еще одна пятница. Еще одна милая и непринужденная пятница. Всем хотелось спать.
Мужчины вели девушек под руки, старательно удерживая на скользких участках дорогих им существ. Никита неторопливо шел с Машей. Наговорились и нахохотались так, что открывать рот - и то было тяжело. Но он все-таки спросил:
- А ты как праздновать будешь? Если не секрет.
- Не знаю еще.
- Что так?
- Просто не мой праздник, - она помолчала. - Все всегда так парятся на этот счет, а я… Честно говоря, я только в самый последний момент на что-то решаюсь. Или не решаюсь совсем. Не люблю загадывать.
- А как же "как встретишь - так и проведешь"?
- Да ну. Ерунда. Не от одной ночи зависит целый год. Ты и сам, я думаю, знаешь.
- Мгу.
- Ну вот. А ты серьезно работать будешь? Или это у тебя шутка затянулась?
- Буду-буду. Если честно - деньги просто нужны. Хотя кому они не нужны? Разве что Биллу Гейтсу. И то вряд ли.
Почти пустой троллейбус быстро домчал до метро, шумное метро понесло дальше.
- Я сейчас выхожу. Пока?
Пока, пока, счастливо, классно погудели, увидимся.
- Пока. Я тебе позвоню? А? Ты же со своего телефона звонила?
Она согласно кивнула и выпорхнула из вагона.

Один

"В жизни как-то быстро ко всему привыкаешь. Расти, ходить сначала в ясли, потом в детский сад, в школу, в Вуз, наконец. Приобретать друзей, хватать сперва девчонок за косички, а потом признаваться им в любви, есть, когда проголодаешься, курить, выпивать, терять друзей, забывать тех, кому признавался в любви. Работать, отдыхать, работать, отдыхать. Спать, беспорядочно заниматься сексом, кончать, начинать. Читать, смотреть, слушать. Нести чепуху, врать, опять спать, опять пить. Короче, привыкаешь жить.
И так странно никуда не уходящее желание обременить себя еще одной привычкой, еще одной любовью, еще одними очередными обязанностями хотя бы ненадолго, пусть и хочется как всегда на всю жизнь, что просто диву даешься, - а нафига?
Fucking human nature… И только.
И пустота. Пу. Сто. Та-та-ра-та-та".

Ноль

Дети были в восторге. Родителям вроде бы тоже понравилось. Наливали, угощали. Дальше бегом в машину, и дальше, к другим детям, другим родителям, другой елке. Время пробежало незаметно. Уложились даже быстрее, чем предполагали. Дед Мороз свое отработал на все сто. Да и Снегурочка тоже. И как-то даже не устали и не напились. В общем, молодцы, конечно. Так держать.
На часах было два ночи, когда костюмы отвезли, наконец, на склад, получили причитающийся гонорар, а водила, сославшись на семью, быстренько так на своем авто улизнул. Выпили. Закусили. Стали потихоньку подъезжать прочие дедушки со Снегурками. Директор мероприятия был явно на подъеме:
- Ребятки, вы - супер! Я - рад! Я реально рад! С Новым годом! Ура!
Никита выпил очередную рюмку и отошел в сторону от шумной компании коллег. Достал телефон, поколдовал над клавишами:
- Алло? Маша, привет… Как там у тебя праздник?.. А что так?.. У-у… Да, отработали уже… Да вот думаю. Как-то и хочется, и колется… Может, за тобой заехать, если ты не против?.. Ну, а там придумали бы что-нибудь. Или ничего бы не стали придумывать. Музыка, винчик, разговоры… Нет, не устал. Просто надоели эти вечеринки. Там же народу сейчас, небось, такая тьма, что ну его куда подальше. Хочется обычного спокойствия… Да, именно человеческого… Хорошо. Одну минуточку, - он поискал глазами ручку, нашел, оторвал от какой-то коробки маленький кусочек. - Пишу. Ага. Ага. 87? Хорошо… Думаю, где-то через полчасика. Ну, пока. Володя! - Никита подошел к директору. - Ты мне костюмчик мой до завтра дашь придержать?
- Не понял. У тебя что, халтура в обход меня? - нахмурился Владимир, хотя глаза смеялись. - Не ожидал.
- Какая халтура? Человечка одного хочу развеселить, а то дома сидит в одиночестве, грустная какая-то.
- А-а… Так бы и сказал. Бери. Только до полудня. Максимум до часу. Сторожу отдашь, я предупрежу. Красивая?
- Не то слово.
- Давай-давай. Гарцуй, пока молодой!
Таксист не удивился. Их вообще сложно чем-нибудь удивить. Тем более дедом Морозом в Новый год. Пусть даже и трезвым.
По дороге Ник заехал в магазин, купил там чего-то выпить, чего-то закусить. Долго стоял у цветочного отдела. Выбрал, наконец, маленькое зеленое и живое в горшочке. Пьяная продавщица откровенно флиртовала. Не тут-то было. Доехал, расплатился, в который раз поздравил с праздником, сказал "спасибо" на ответные слова, вышел.
Пи-и. Пи-и. Пи-и. Хш.
- Кто там? - пропел в домофон мягкий голос.
- Дедушка Мороз, - нараспев ответил Никита.
- Ну, входи. Входи, дедушка-ха-ха! - смеясь, она открыла дверь.
Пи-и-и-и.

Пуск

Когда Маша проснулась, дедушки Мороза не было. Лишь подушка еще слабо отзывалась ароматом его туалетной воды. Часы лениво отмеряли третий час дня.
- Что ж ты, паразит, меня не разбудил перед уходом, а? - ворча, она сначала приподнялась на локтях, потом, зевая, потянулась. - Вот так дедушка. - и, вспоминая время начиная с его приезда до сна, с улыбкой добавила. - Чудо-дедушка!
На кухонном столе стоял маленький горшочек с чудесным живым и зеленым, рядом лежал сложенный вдвое лист бумаги. Маша присела, развернула его, начала читать:

"Привет. Выспалась? Здорово.
Не стал будить, потому что сон был хорошим, ты улыбалась оттуда.
Ты вот, кстати, сейчас спишь, а мне подумалось - может все-таки правду говорят, что как год встретишь, так и проведешь? Пусть и с опозданием на каких-то пару часиков? По крайней мере, лично мне так захотелось. И думать, и просто захотелось.
А, я уехал, чтобы костюм отвезти. Ну и еще тут есть пару небольших дел. Ненадолго. Думаю, ты прочтешь эту записку немногим ранее моего очередного звонка в твою дверь.
И еще.
Давным-давно я как-то написал.
Один стих.
Юный такой, зеленый писал. Никому и в никуда. Долго потом думал, - а зачем вообще написал? А сейчас вот думаю - тебе. Те-бе:

Произнесла: "Я люблю твои руки. Я люблю ноты твоего голоса".
Туман - опускались облака,
только где-то далеко сверкало фейерверками ночное небо - был праздник.
Туман, и все вокруг словно вскользь,
город - перевернутый бокал.
Здесь ты и я. На остальное плевать. Лишь бы не сглазить.

Целую. До встречи.

Подпись неразборчива. ;-) "

Один…

- "Один мальчик очень любил бегать голым по Красной площади, размахивая саблей и ругаясь матом. Милиция ловила мальчика, била тяжелыми сапогами по почкам и сажала на 15 суток. Так они и жили", - улыбаясь, Никита закрыл журнал "Хакер" двадцатилетней давности и отложил его в сторону.
- Представляешь, заяц, - продолжал он, - двадцать лет назад, когда мы познакомились, я около полугода работал в Подмосковье на шабашках. Я тебе, впрочем, рассказывал. Так вот. Не знаю, как, но купленный в тот период вот этот вот журнальчик каким-то чудом среди всего моего журнального старья завалялся. Забавно.
- Да, забавно. - Маша сидела напротив Никиты за накрытым на двоих новогодним столом. Ждали боя курантов. - Интересно, как там наши девчонки?
- Раз не звонят, значит нормально. Взрослые уже. Да и знакомым их я доверяю, хорошие, вроде, ребята. Не обидят.
Часы начали отбивать новогоднюю полночь.
- С праздником тебя, милая.
- И тебя, мой хороший.
Кратко прозвенели в очередном начинающемся году наполненные шампанским бокалы, рука мягко прикоснулась к руке.
- А помнишь?.. - спросила Маша с улыбкой.
- Помню. Конечно, помню, - ответил Никита.
И они вместе, глядя друг другу в глаза, беззвучно рассмеялись.

Максим НАХВАТ