Рано утром на улице машин было мало. Осень плакала дождями, было сыро и зябко. Николай завёл свою колымагу и выехал на линию. Тяжко работать в выходной день, клиентов меньше, но ничего не поделаешь. Водителем маршрутного такси он работал уже пол года.
Это было не его призвание, он мечтал стать психологом, или врачом, но провалил экзамены и попал в армию. А после армии учиться уже ломало. Как раз в армии Николай научился водить машину, а потом в друзьями год рассекал по дворам, на отцовских автомобилях. Это было регулярное развлечение. Наконец финансовое положение в семье ухудшилось и Колян пошёл работать в автопарк. Мать недавно вышла на пенсию и ушла с работы. А отца у Николая не было. В детстве мама травила байки, что он лётчик. Что он в командировке, что улетел на север. Мать мечтала, что Николай изучит английский язык, и может когда ни будь, они смогут уехать жить, куда ни будь в Америку. Николай догадывался, что его отец имел с этим что-то общее. Когда Коля учился в школе, он впервые стал догадываться, что лётчик, командировка и север - это всего лишь благородно звучащая отмазка. И однажды, когда перебирая в кладовке свои вещички, он нашёл коробку с какими то бумагами, и среди них несколько цветных фотографий смуглого, хорошо одетого человека в очках. И подборку вырезок из газет, касающихся Олимпиады в 80-году. Когда Коля проходил мимо зеркальной витрины обувного магазина, то вспомнил эти фотографии и понял, что на них был изображен его отец. Отца звали Рикардо Мустдие. По крайней мере об этом гласила подпись на обороте фотографии.
Однажды Коля подошёл к матери, и она смахнув слезу, рассказала ему, что во время олимпиады, ей довелось познакомиться с журналистом из Мексики, а спустя год родился Коля. Отец некоторое время присылал письма, в которых обещал всё уладить и забрать их к себе в Мексику, но мать была против этого и просила Рикардо переехать жить в Союз. После чего Рик прислал тёплые вещи для ребёнка и письмо с фотографией. Это было последнее письмо. Тогда Николаю было 5 месяцев. Мать работала в Институте инженером и ей приходилось трудно одной растить сына. Она писала в Мексику, писала, что согласна на предложение Рика переехать к нему, но ответа уже больше не последовало.
С тех пор, глядя на своих одноклассников с полноценными семьями, Коля начал всё больше и больше ненавидеть американцев. В армию он пошёл уже будучи с конкретно сформировавшимися понятиями национал патриота, дико презирая Генерального Секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева, за то, что тот "продал янкам страну за пачку сникерсов". Так же он ненавидел Бориса Ельцина, за то что он "просто старый долбоёб".
За время работы в маршрутном такси, вспоминая свою страсть к психологии, Николай изучал пассажиров. Вот бабка раскорячившись влезает в полный салон, несмотря на то, что свободного места нет. Более прыткие люди помоложе уже заняли места и нипочём не пожелают расставаться с ним, так как уплатили законные 8 рублей. Бабка покряхтит о своих полагающихся льготах и некоторое время будет ехать стоя раком, пока не освободится место. Такие бабки веселили Николая, когда они находились в салоне, он любил резко ударить по тормозам на светофоре и в салоне начиналась возня.
А вот чувак, примерно его же возраста, коротко стриженый, прилично одетый на Черкизовском рынке. Эти суки постоянно лезут на переднее сидение и суют крупные купюры, особенно тогда, когда нет сдачи. Иногда с ними едет какая ни будь смазливая блядь и всю дорогу обсасывает тающее мороженое или поливает салон кока-колой. Эти бляди постоянно зависают над ручкой открывания дверей, словно это не обычная дверная ручка, а затвор автомата Калашников.
Другое дело молчаливые ухоженные дамы лет 28-32. Эти больше всего нравились Николаю. Они вовремя объявляют свою остановку, точно и удобно расплачиваются. И вообще, приятно ехать по городу, с такими пассажирами. Конечно чаще всего на руке протягивающей купюру, Николай замечал колечко на безымянном пальце. Постоянной девушки у Николая не было, и он представлял, что если придёт время жениться, то он выберет именно какую ни будь такую.
Раздражало Николая, когда он слушал свою любимую радиостанцию, а какие то нагловатые людишки из салона начинали её обсуждать в негативном ключе. При чём довольно громко, давая всем вокруг понять, что их мнение единственно верное и не имеет противоречий. В этом случае он делал звук громче и злорадствовал, когда это производило эффект.
Раздражало, когда с виду прилично одетые люди подолгу ковыряются в карманах, выискивая мелочь, дабы набрать нужную сумму для оплаты проезда. Горсть десятикопеечных монет с рублями, которая постоянно сыпется из его дырявых рук, и этот пидор начинает лазить по салону собирая всё обратно.
Ну бывают и нормальные пассажиры, все разные, одни небрежно дают смятые купюры, другие аккуратно протягивают нужную сумму, предварительно раздав сдачу остальным. Николаю нравилось изучать людей.
Итак рано утром на улице машин было мало. Осень плакала дождями, было сыро и зябко. Николай остановил машину возле остановки включил радио и закурил. Поскольку на улице погода была мерзкая он даже не стал особо широко открывать окно. Через некоторое время, под пение Кати Огонёк, доносившейся из старых динамиков, он слегка задремал.
Вдруг лязгнула и отворилась дверь салона. Николай встрепенулся от сна и в зеркало увидел как в салон влез мужчина в сером плаще. Он сложил свой зонт - трость и стряхнул дождевые капли на пол салона. Затем он обратился к Николаю:
"Страстфутэ! Пошалуйста в центар."
"Что за песдетс!" - подумал Николай. "Такси не идёт в центр!" - сказал он, - "До центра везёт семёрка и сороковая, я иду левее, в сторону!"
"Но почему я не ехать в центр на этот такси?" - спросил мужик в плаще с явным заграничным недоумением на лице.
"Блять, это маршрутное такси, козёл! Я еду в сторону Жулебино! У меня чёткий маршрут!" - Николая раздражал этот пассажир.
"Но там в улица с такой сила дождь! Я бояться опоздать в офис! Я не хотеть туда ехать весь в дождь сыро! Я готов к оплата этот поездка!" - иностранец суетился.
"Ну блять, у меня маршрут, меня выебут, блять, если узнают, иди ка ты нах, и лови другую тачку!" - Николай откинулся в кресле… но слова "оплата поездка" из уст иностранца, яркой табличкой замигали в его мозгу. Человек в плаще хотел было, что-то сказать, но Николай уже дёрнул ручник и недовольно спросил: "Вам куда?"
Иностранец до этого стоявший полусогнувшись, сел в кресло и стал разворачивать мокрую бумажку, где видимо был записан адрес. "Улица Генерала Чуйкова стрит, дом намбэ сикс, о, сорри, шесть, дом шесть! Там офис!"
"Блять, тупая скотина!" - подумал Николай, - "Это совсем в другую сторону, и даже не центр! Понаехали бля! Ну хуй с ним, главное, чтобы никто не просёк!" Он пытался ехать быстро, срезая дорогу через закоулки. "А ведь это не то чтобы далеко! Минут за сорок доедем! А в обратку выскочу на своей линии, если что!"
Примерно на подъезде к нужному месту, иностранец полез в нагрудный карман и достал от туда туго набитый чем-то портмоне. Он долго копался в нём и наконец протянул Николаю свёжую, словно только что с конвейера, пятисотрублёвую купюру. Николай хмыкнул, и взяв деньгу, убрал в карман. Через некоторое время иностранец немного покашлял и обратился к водителю: "Изфените, могу я получать сдатча?" Николай резко затормозил у обочины и повернувшись выпалил: "Ты не охуел ли, я из за тебя маршрут изменил, еду в эти ебеня! Какую тебе нах, сдачу? У самого вон полный лопатник денег!"
"Но ваша поездка стоит 8 русский деньги! А я дать вам пятьсот, это будет…. ээээ, умножить шестьдесят два с половиной поездка more! Many more! Возьмите десять поездка more и два с половина поездка на чай! Это будет right! Кхарашоу!"
У Николая в голове что то щёлкнуло, в нос ударил запах парфюма исходившего от иностранца, а в животе немного забурлил утренний бутерброд с докторской! Он повернулся к иностранцу, извинился и отдал ему четыреста рублей. С утра ещё не было выручки, но Николай зная, что у пассажиров могут быть крупные купюры, предусмотрительно взял несколько сотен рублей разменянные по десять. Иностранец пересчитал десятки и успокоившись откинулся на сиденье. "Далеко ли май остановка?" - спросил он. "Не долго тебе осталось! Уже скоро!" - по доброму так ответил Николай и улыбнулся в отражение зеркала. Проехав метро Кузьминки, и афганского рынка он набрал скорость и помчался по улице Генерала Чуйкова мимо дома № 6. Вдоль дороги тянулись кварталы жилых домов, и вскоре за поворотом пошла вереница заборов, за которыми находились какие то склады, предприятия и непонятные недостройки. Наконец он затормозил машину. Иностранец непонятно озирался по сторонам. "Это разве Генерал Чуйков стрит? Здесь должна быть клиника!" - недоуменно спросил он? "Выходи на хуй из машины!" - сказал Николай. Иностранец побелел и вцепился в старое сиденье маршрутного такси. Николай вышел из кабины и обойдя зашёл в салон. "Выходи на хуй!" - повторил он. "Я требовать ехать в май офис! Здесь не выходить!" Николай схватил иностранца за плащ и начал вышвыривать его из маршрутки. Иностранец упирался, но что мог сделать он в против водилы российского маршрутного такси двадцати трёхлетнего возраста. Николай вытащил его на улицу под дождь и кинул на грязную землю разъезженую грузовиками. Николай выхватил у иностранца дипломат и закинул обратно в салон машины. Затем схватив за грудки, он ударил начавшего кричать о помощи пассажира и принялся выхватывать у него из за пазухи лопатник. Иностранец вцепился зубами Николаю в руку, разозлив его не на шутку. Николай рывком развернул мужика спиной и схватив за шею резко окунул лицом в глубокую борозду дороги. Грязь была густой и вязкой… Иностранец извивался и сучил ногами, Николай сам изрядно испачкался, но не отпускал, а второй рукой ударил по печени. Из под грязи в районе лица пошли пузыри, недолго прошло времени, как мужик дёрнулся и замер, но Николай подержал его ещё немного. Потом перевернув на спину, таки вытащил из-за пазухи пузатый бумажник, а затем повернул обратно лицом в вязкую грязь. "Чёрт, весь в этом дерьме!" - подумал Николай, - "Как так можно работать! Ёбаные омереканцы!"
Николай кое-как отряхнулся, обернулся по сторонам, чтобы убедиться в своей невиновности и сев в машину помчался обратно. В дипломате иностранца, кроме фляги с коньяком, ничего интересного не оказалось, какие то буржуйские бумаги. Коньяк за рулём пить было без мазы, но флягу Николай выкидывать не стал, хули, обычная фляга, без гравировки, такую и в переходе метро купить можно. От остальных трофеев, кроме трёх с половиной штук баксов пришлось избавиться. Николай проглотил пару таблеток валерьянки, на бензоколонке отмыл одежду и с опозданием приступил к своей основной работе. А в голове ещё долго вертелись мысли о фастфуде, Ираке и отце.

Tweet