Отступление (для тех, кто любит точность, складность и обладает навыками сыщика)

…Пока Семёныч совершал свои манёвры, корёжа ВАЗовские болиды, Андреич достал сотовый и набрал шефа.
- Алё! Это я! Вроде всё в порядке… Что? Да! Почти всё! Как? Десятки не хватает – похоже, куда-то уже успел потратить. Нет, нет... Я чо званю-то – мы до завтра пока на даче у меня побудем, а к вечеру подъедем… Менты? Возможно, возможно…
- Николай Андреич? А откуда этот Толян взялся? У нас же всех проверяют, когда на работу берут? – решился задать Семёныч мучивший его вопрос.
- От верблюда! – зло выкрикнул Андреич. – Кент мой привёл, сказал, типа знает его давно, отвечает… Доотвечался, бля!
…Машина вывезла коллег на окраину, свернула на шоссе, ведущее в сторону дачного посёлка Пряткино и растаяла в сером асфальте…

Продолжение без отступлений (для тех, кому похуй)

…Вася отдал авоську Кольке (пакетов он не признавал: они могли порвацца и драгоценный груз мог разбицо – что уже случилось раза два или три), открыл дверь и шагнул в свою берлогу. Тут же он немедленно споткнулся о стоящее около двери ведро с мусором, кучно и легко упал на рассыпавшиеся по полу мусорные запасы и заорал:
- Верка, сцукаблять, ёптваю! Какого хуя тут ведро делает?! Хули ты его тут поставила?
Через пару минут из кухни выглянула Верка – жена Васи, лицо женцкого пола в засаленном халате, когда-то бывшим махровым. Она намётанным глазом опеределила содержимое авоськи по характерным выступам, и, поняв, что друзья еще не пили, уверенно и визгливо ответила:
- Нехуй орать! Не глухая! Собрал всё быстро, козёл и мусор вынес, ясно?! Распизделся тут! – для убедительности Верка вытянула из-зи спины свою гордость – сковородку Тефаль. Против такого аргумента трезвый и больной Вася ничего не мог противопоставить, поэтому сел на корточки и начал шарить по полу, собирая мусор и бубня при этом:
- Нехуй орать… Нехуй орать… Совсем ахуела… Сцука, не может в подъезд выйти, целыми днями дома сидит, а мусор не может выкинуть… Тут бля, целыми днями ебашишь, ебашишь как ебнутый, а ещё дома гамно выкидывать.. Пиздец, бля!
Колька стоял и наблюдал за Васиным позором. “Ибануцо! Просто я ибаю! Я бы сразу уебал бы!”, - Колькины мысли по приходе к Васе домой никогда не отличались оригинальностью.

Через пять минут после Васиной капитуляции друзья уже сидели на кухне и разливали вотку по стаканам. Верка примостилась с ними, периодически похотливо поглядывая на Кольку и громко смеясь его незатейливым шуткам. Почему-то Колька ей казался очень интеллигентным и воспитанным, наверное потому, что он в основном молчал и бережно пил вотку, иногда немного закусывая (точнее, украдкой занюхивая). К тому же на неё никто давно не обращал внимания – друзья Васи, такие же синяки, как и он сам, мало интересовались её женцкими прелестями, предпочитая им её кулинарные таланты и принесённые с собой легкогорючие жидкости. Колька же изредка задерживал взгляд на её бюсте, который давно никто не использовал в качестве сексуального объекта. Сама она использовала его как копилку-портмоне для различных некрупных предметов и мелких купюр (благо Васе не приходило в голову шарицо в этом Клондайке). В общем, в её голове родился некий смутный план, которому мешало только одно – Вася мог пить очень долго без потери кондиции и совсем не спать, а он был нужен пьяный и спящий. Поэтому она терпеливо сидела с ними на кухне, потихоньку выпивая, хихикая и изредка задевая Кольку ногой под столом.

Вася уже совершенно выздоровел и весело блестя пьяными глазами, радостно гоготал и время от времени пытался оживить обстановку путем попыток включить разъёбанный им на прошлой пьянке китайский магнитофончик, стоявщий на кухонном столе. Он выпивал вотку, немного-блаженно смарщивался, хитро улыбался, брал аппаратик в руки, нисколько не боясь какой-то телевизорной пнемнонии (гыгыы! всем носить китайский адидас! /прим. автора/), открывал заднюю крышку, вынимал из него кишечки, проводки, внимательно разглядывал их и аккуратно укладывал назад (каждый раз по-разному). Потом он включал его в розетку, нажимал “Play”, прикладывал ухо к динамику и напряжонно слушал. Кассета крутилась, но звука не было. Никакого. Тогда он махал рукой, ставил его обратно и говорил:
- Бля, вот жалко… У меня кассета песдатая есть, там “Владимирский централ” – ахуенно! Тока не до конца записано – до середины, но всё равно заебись! Слышал? Да? И нравицо? Дааа, мне тожы… Ну ничо, я его починю щяс – послушаем! Наливай!
В общем, пьянка удавалась. Было выпито уже половина запаса и бутылка пива. Тут вдруг обнаружилось отсутствие курятины. Вася вызвался сбегать, собрав с компании наличность. “Ага!”, - подумала Верка, - “Щяс проверим Кольку на изгиб и кручение! Так сказать, составим эпюру моментов крутящих и изгибающих…”, - из всего курса техникума она почему-то запомнила только эту фразу из прикладной механики. И то потому, что торчащий на эпюре из стены штырь с жосткой заделкой неизменно вызывал у неё ассоциацию с хуем.

…Дверь хлопнула, замок поскрежетал и затих. Колька машинально налил вотки и, не подозревая подвоха, предложил выпить.
- А давай на брудершафт? – Верка уже изогнула калачиком правую руку и интимно смотрела на Кольку. “Ёп! Чо-та хуйня какая-то мутицо”, - Колька почувствовал призрак засады, но тем не менее руку подставил. Выпив, они легонько чмокнулись, Верка запила пивом и метнулась в кухонному шкафчику. Открыв дверцу, она протянула руку к самой верхней полке, замерла, повернула голову и сказала Кольке:
- Ой, не могу достать! Достань мне воооон ту баночку, я совсем забыла, мне тут надо…
- А чо там? – Колька поднялся, подошёл к Верке, протянул руку и, взяв требуемую пустую пыльную склянку, ощутил, что его схватили за хуй – уверенно и умело. Колька моргнул, сглотнул, посмотрел на Верку, смотревшую снизу вверх на него глазами, в которых не было ничего, кроме желания немедленно ибацо и произнес:
- Ээ, ты чево? А? – после этих слов он произвел рокировку, поставив Верку раком к кухонному столу, поднял на ней засаленный халат, под которым ничего не было, расстегнул ширинку, с трудом вынул вставший хуй и приготовился к быстрой ебле…

… Ебля затягивалась, как Нюрнбергский процесс, грозя принести схожие последствия. Тем не менее, новоявленные любовники никак не могли остановицо, при этом Кольке почему-то постоянно лезла в голову фраза “Взял мяч – и хуячь!”, всё время его отвлекая…

- Вы чооо!!!! Аххх вы сцуки!!! Ну всё, пиздец!!! – раздался рёв раненого носорога. Веркина матка от страха опустилась и судорожно сократилась, сжав головку Колькиного хуя и намертво приковав к себе незадачливого любовника. Колька дёрнулся, пытаясь освободиться, но хватка напоминала о том, как крепко гадюка вцепляецца в вымя коровы. Вася же тем временем с быстротой молнии и реакцией разъярённого слона схватил кухонный нож с наборной ручкой, собственноручно выточенный им из напильника и прыгнул прямо на ебущихся людей. Колька отклонился назад, оголив свои мудя и Вася тут же, вспомнив Чапая, рубанул полутупым ножом освободившееся между Веркой и Колькой пространство. Колька медленно упал на спину, лишившись единственной поддержки и заливая фонтаном хуевой крови Васю, Верку и кухню. Верка тем временем уже получила два удара ножом в печень и один в шею. Колька начал поднимацца с пола, но страшный удар ногой в лицо опрокинул его назад и он, ударившись затылком о железную ручку шкафчика, потерял сознание…

…Вася замотал трупы в полуэтилен (полу!), затем с трудом затолкал их в большие мусорные мешки с работы и положил в комнате. “Завтра машину подгоню да и свезу козлов в последний путь!”, - с этими мыслями он помылся, прибрал на кухне и через час уже принялся за вотку и за магнитофон, изредка бормоча себе под нос и закуривая купленную “Приму”.

… Спустя две недели дверь в Васиной квартире вылетела от мощного удара снаружи и в квартиру вошли люди в форме, поморщивщиеся от запаха
- Ну чо, сержант? – обратился один к другому, - давай, погляди тут, а я пойду покурю..
- Блять, а чо я-то? Заебали! – высокий худой небритый сержант Похуянов начал осматривать Васино жилище…

…Через час он уже курил в УАЗике, стоящем возле подъеда и смеясь, говорил:
- …Да, ты прикинь, хуй прямо в ней, а у одного отрезан. Первый раз такие поебушки вижу! …А третий траванулся суррогатом – эксперт остатки взял на пробы, говорит, скорее всего метиловый…

…Смена Митиной мамы в продуктовом подходила к обеду, когда подошёл приличный с виду мужчина и попросил вотку, колбасу, сок, сигареты, что-то по мелочи и, порывшись в портмоне, протянул ей десятидолларовую купюру.
- Извините, нет рублей, не поменял.. Возьмёте? – он протянул денежку.
Она рассмотрела купюру – она была не фальшивой, только в уголке на ней было бурое пятнышко. “Может, кровь?”, – подумала она, но деньги взяла (а чо, без сдачи! Разницу доложу, а баксы домой!). Придя домой на обед, она сунула купюру в ящик тумбочки, перекусила и пошла в туалет, прихватив любимую “Засранку”.

…Митя собирался гулять и исследовал мамину тумбочку на предмет интересных штук, которыми можно будет поменяцца в песочнице. В верхнем ящике он увидел денежку, которую сразу вспомнил. “Моя денежка!”, – он сунул её в кармашек, собрался на улицу и крикнул маме через дверь туалета: “Мама, я гулять пойду!”. Спускаясь в лифте, он радостно подумал: “Щяс сразу за жувачкой!”…

2003 (с) Мустанг