Наташе снился сон. Мама печет на кухне пироги. Пышет жаром плита, из печки выкатывается противень с раскаленными булками, их смазывают маслом и макают в миску с зелеными маковыми зернами. По всей кухни стоит сладкий запах свежих булок и травянисто-зеленый аромат мака.
Потянувшись за редким лакомством, Наташа поняла это сон. Открыла глаза, но запах не исчез. Он шел с дачной кухни. Немного повалявшись в теплой ото сна кровати, пощурившись на уже яркое летнее солнце за дырявой стеной елок, и решила встать. Сунула ноги в тапочки, и как была в ночной рубашке прошла на кухню. Мама, как всегда, недоверчиво улыбалась ей:
- Доброе утро, доча.
- Ага
- Я пирогов напекла, одевайся, отнесешь бабе Кате.
- Че она сама не может зайти?
- Отнеси, она старенькая уже. Ей приятно будет. Да и сама прогуляешься, а то сидишь дома целый день как старуха.
- Да че тут гулять то! (Баба Катя жила в соседнем доме)
- Делай, что тебе говорят! Толку от тебя никакого, выросла! Только и умеет что огрызаться!
Было видно, что мать хотела добавить, что-то еще, но сдержалась. В семье повешенного не говорят о веревке. Давай, скажи, что я наркоманка и блядь, подумала Наташа, уходя с кухни. Ей было уже 20, но родители возили ее на дачу силком, где она все лето прибывая в изоляции от своих городских знакомых, под присмотром родителей и не имела доступа к наркотикам.
Ровесников и подруг на даче не было, редко, кто приезжал на выходные, да и то своими веселыми компаниями и водкой, которую Наташа никогда не пила и начинать не собиралась. Если и организовывалась вечером "на бревнах" какая-то тусовка, то это были парни и девчата из соседней деревни и немного малолетних дачников и дачниц. Они то и прозвали Наташу "Красной шапочкой". За рыжие, почти красные волосы, которые в силу непритязательной дачной моды, да и отсутствия потенциальных ухажеров прибывали в несколько "свободном" состоянии.
До бабкиного дома идти пять минут. Или меньше. Но это если по дороге. Наташа вышла из дома, весело помахивая лукошком и направилась в совершенно противоположную сторону. В лес.
Обходя скрытые от невнимательного взгляда кучи говна, которые невоспитанные дачники оставляли в лесу просто в невообразимом количестве, она постепенно углублялась в чащу.
Спустя некоторое время, она выбралась на давно знакомую полянку и присела на поваленное дерево. Это было ее место. Она часто приходила сюда помечать или вмазаться, если было чем. Иногда ее друг Колян тайком приезжал на дачу, привозил разкумариться и они проводили день на этом месте, а вечером он уезжал назад в город. Здесь, она впервые дала Коляну. А когда он через полтора часа, наконец, то кончил, испытала такое облегчение, что ошибочно приняла его за оргазм.
Содержимое маленькой корзинки, по пути пополнилось тремя великолепными мухоморами. То ли дачники так удобряли лес, что это шло на пользу грибам, то ли лето выдалось удачное для грибов, но росли они в изобилии и были такими ядреными, что красотой своей затмевали всех представителей невзрачной среднеевропейской флоры.
То, что мухоморы вставляют, рассказал ей тот же Колян. Правда, сам он их ни разу не ел, но где-то про это читал. Сегодня она решила попробовать. Если вставит, то ей будет потом чем похвастаться и можно даже будет пренебрежительно сказать Коляну, когда он станет робко пробовать на вкус свой первый в жизни мухомор - Да не ссы, Колян! Смотри как надо!
Грибы были, как ни странно совершенно безвкусные, если не считать легкого грибного привкуса. Очень хотелось посолить их. Странно, она думала, что они должны быть очень горькими на вкус. Съев три штуки Наташа испугалась. А вдруг это очень много? Но пока ничего не происходило. И спустя час все еще не было никаких ощущений прихода или отравления. Надо идти, подумала девушка, фуфло какое-то. Она встала, немного закружилась голова и перед глазами роем пронеслись черные мушки. От того, что долго сидела, решила она. Направившись к выходу из леса и в душе ругая Кольку за дезу по поводу грибов, она прислушивалась к внутренним ощущениям, но решительно ничего не происходило.
Когда уже до выхода на дачную дорогу оставалось метров двадцать, что-то заставило ее оглянуться на широкую тропинку, петляющую между елок. В метрах пяти позади на дороге сидел и смотрел на нее янтарными глазами волк.
То, что это волк она поняла, хотя живых волков не видела ни разу. Он был черный, желтые зубы, слюна капала из пасти оставляя на пыльной тропинке маленькие кратеры.
Правое ухо слегка надорвано. То, что это именно волк, а не волчица тоже было заметно.
Мне пиздец, поняла девушка. Сейчас бросится! Волк глухо прорычал что-то и бросился. Онемев от ужаса, Наташа даже не подумала о том, что можно закричать или побежать. Она даже не видела прыжка волка, просто вдруг поняла, что тот стоит над ней
уперевшись лапами в грудь из пасти у него страшно воняет, этот запах и вернул ее к реальности. Самое большее, на что хватило ума это хрипло промямлить …. Не ешь меня, пожалуйста! А есть ее волк и не собирался, понюхав ее волосы он стал медленно отступать, немного задержал морду между ног, принюхался, облизнулся и медленно пятясь, отошел, потом повернулся и затрусил по тропинке в лес.
Наташа встала и подивившись тому, что не осбоссалась она бегом бросилась в сторону дачного поселка. Поселок она не узнала. Пряничные домики стояли на аккуратной улице, напоминая пластмассовые постройки для железной дороги производства ГДР. Как ни странно это ее не смутило, она увидела свой дом, но добежала до следующего, бабушкиного. Толкнув никогда не закрывающуюся дверь, скинула босоножки и влетела в комнату. Переводя дыхание, оглянулась. Бабки, похоже, дома не было. Наташа поставила корзину с пирогами на стол и перевела дыхание …. Случай с волком казался каким то сном. Никто же не поверит, думала она. Воспользовавшим бабкиным отсутствием она открыла верхний ящик комода, где та хранила свои лекарства.
Осмотр аптечки принес четыре упаковки фенозепама и еще какие-то таблетки, которые показались Наташе ценными. Засовывая пакет с колесами назад в ящик, она нащупала в тряпках еще что-то твердое. Вытащив находку наружу торчекозница невольно присвистнула! Это был довольно объемный и увесистый резиновый хуй. Никогда раньше девушка подобного не видела, тем более так близко. Сжав его в руке, она ощутила сильнейшее желание попробовать его на себе. С предвкушением чего-то очень приятного, Наташа зашла в полутемную бабушкину спальню. Стоя раздвинула ноги и отодвинув в сторону мокрую полоску трусов, она плавно ввела его в себя. Теплая волна прокатилась от полости внизу живота до самой головы. Она слабо простонала. Хотелось еще. Надо было срочно лечь. Взгляд ее упал на кровать. Глаза уже привыкшее в темноте, рассмотрели что-то, что она не заметила, когда вошла в спальню. Бабушку. Она лежала поверх покрывала, в ночной рубашке и белом чепце. Из того места, где раньше было горло на одеяле растекалась огромное черное пятно. Одновременно с этим она услышала, как кто-то вошел в дверь. Как была с торчащим между ног протезом, она попятилась к большому шкафу, открыла дверь и потеснив бабкины вещи, спряталась внутри.
Вошедший, прикрыл за собой дверь и громко сопя, подошел к спальне. Остановился. Наташа поняла, что он что-то почуял. Стараясь не дышать, она присела и аккуратно вытащила из себя ставшую совершенно неинтересную игрушку. Только не шуметь. Открылась дверь. Тот, кто вошел, был тяжелым. Доски скрипели под его ногами. Наташу сковал ужас. Сжимая в руке резиновый хуй как оружие она оторопело ждала, сидя в темной духоте. По звуку было понятно, что этот некто подошел к кровати и что-то делает с телом. Создавалось впечатление, что таскают мешок с картошкой. Потом послышалась возня, и быстрыми шагами гость вышел из комнаты, мгновение спустя хлопнула входная дверь и проскрипев крыльцом он вышел из дома.
Выскочив из своего укрытия, Наташа как пантера одним прыжком пересекла спальню стараясь изо всех вил не смотреть по сторонам. Выскочила из дома и пробежав двадцать метров заскочила в калитку своего дома. Скорее домой. Очень хотелось увидеть родные лица и почувствовать себя под защитой. Уже в дверях она поняла, что до сих пор сжимает в руке свое "оружие". Засунув его в карман материного пальто в коридоре, она немного отдышалась и прошла в кухню.
На кухне мать, шепталась с бабушкой. Та, в свою очередь очень живо кивала, кивнула она и вошедшей Наталье. Остановившись в дверях и потеряв дар речи та долго переводила взгляд с бабушки на маму и обратно. Они переглянулись. Бабушка шумно втянула воздух и сделала шаг в сторону девушки. Половицы скрипнули. Наташа даже не сопротивлялась. Ее силой уложили на кровать. Кто-то держал ее руки и ноги. Кто-то прижал подушку к лицу. Было уже все равно. Бежать все равно некуда и сил уже нет. Даже раньше, чем ей стало нечем дышать, она провалилась в какую-то теплую и пьяную дрему.
Пробуждение было ужасным. Все тело нещадно ломило, как будто ее пинали всю ночь.
Голова не болела, но жутко тошнило. Ноги не слушались. Наташа ощупала свое лежбище и поняла, что провела черти сколько времени лежа на сыром бревне. Был ранний вечер. Слабо просвечивало солнце сквозь редкий забор елок. Надо было идти домой. Как она оказалась на своей полянке она не помнила, думать про это не хотелось. Потом. Скорее бы домой.
Наташа, никому про свой сон не рассказывала. Правда, спустя неделю она все-таки нашла в кармане старого пальто в коридоре свое "оружие", что было необъяснимо, но скрашивало одинокие девичьи вечера еще довольно долго. До конца дачного сезона.
Зимой на даче застрелили волка. И от лютого голода в скудном подмосковном лесу он вышел в дачный поселок и стал бродить по участкам. Тут его несколько раз видели деревенские жители. А потом участковый застрелил его из Макарова. Волк настолько ослабел, что позволил подойти почти вплотную. И только после этого стал медленно отступать к лесу. Откуда тут мог взяться волк, выяснять не стали. Участковый очень боялся, что волки все-таки занесены в красную книгу и за его убийство ему влетит. Он отнес волка в лес и закидал ветками и снегом. Повинуясь странному желанию, он водрузил над импровизированной могилой маленькую корзинку, которую кто-то из дачников забыл на поваленном дереве.

Tweet