— Я думал, что у них «ничего святого», а у них и этого не осталось. Молодцы, поздравляю.

Семёна в таком состоянии я видел редко. Обычно жизнерадостный и деятельный человек был подавлен. Серость его апатии, казалось, гасила солнечный свет и даже независимый светодиод на телевизоре. Действительно, событие случилось грандиозное — нас хорошенько кинули.



— Сапиенсы настолько усложнили себе жизнь, что Абраму Самуиловичу Маслову пришлось придумать для них пирамиду, — вещал Сёма, разглядывая стрелку Оки и Волги из окна гостиничного номера, — как ты думаешь, какую ступень в ней занимает образование?

— Эм-м-м, — попытался я вспомнить конструкцию, — кажется, третья сверху — «потребность в познании».

— А вот и ни фига! Четвёртая, «потребность в уважении», то есть ступень ближе к земле, а значит — надёжнее. Сам посуди: сейчас информация льётся на индивида изо всех клоак мироздания. Если человек — дебил, и не воспринимает, то образование ему не нужно в качестве познания, а если воспринимает, то не нужно в качестве костылей. Папуасу не нужен репетитор, чтобы выучить английский, если он имеет дело с европейцем. А если не имеет дела, то ему не нужен английский. А вот диплом о том, что он знает английский, ему пригодится — может стать вождём племени. Хотя, скорее, шаманом.

— Ты собираешься преподавать английский?

— И его тоже, — важно кивнул напарник, — на вещи надо смотреть шире. Английский, китайский, психологию, философию, историю, социологию и даже гипноз. А так же астрологию, алхимию и шаманские пляски. Всё, кроме скучных математики, физики, биологии и химии. Мы создадим Первый Свободный Университет, сокращённо «ПСУ». Нет, это слишком вызывающе. Московский Свободный Университет имени Джи... Джава... Джиха... Махатмы Ганди.

— Почему Ганди?

— Что не понятно? Нужно добавить международной экзотики, как в РУДН, для статусности. А имя Неру я не выговариваю. К тому же около МГУ есть памятник Ганди.

— А почему московский? Мы же в Нижнем...

— Эх, брат, — вздохнул Сёма, — потому что Москва — столица. Большинство наших слушателей — домохозяйки при обеспеченных мужьях. Вот и будут понтоваться московским образованием. Ещё будут какие-нибудь менеджеры среднего звена, которым для карьеры понадобится диплом. Мажоры, которым надо перед родителями отчитаться, что он три года учился, а не кокс по шалманам нюхал. Короче, всё как мы любим.

— Что? — не поверил я, — и дипломы будут?

— Почему нет, — пожал плечами коллега, — если проект пойдёт, то вообще можно встать на праведный путь. Тогда будут им дипломы. Им — дипломы, нам — постоянные места жительства и пенсионные отчисления государству. Пусть подавятся.

— Э-э-э... А где? Нужно же помещение, преподаватели, программа...

— Вот тёмный ты человек. Пандемия прекрасно показала, что учить можно «понарошку», то есть дистанционно. Элементарно, Ватсон — поступаешь в ВУЗ, платишь вступительный взнос, оплачиваешь первые два семестра, получаешь обучающий материал, перед сессией — задания.

— Ты сказал «три года»?

— Именно! Или вообще — два. Народ ленив, а темп жизни увеличивается. Потратить необременительно два года вместо трудных четырёх — шести, да за это любые деньги... Осталось лицензию оформить, запилить сайт и рекламнуться. Кустарить не будем — и то и другое доверим профессионалам. Я регистрирую юрлицо, шуршу по лицензии, ты пиши задачи айтишникам и рекламастам. Торопимся. У нас полтора месяца до учебного года...



Это и было нашей ошибкой.

Фирма, которая обещала «Оформление лицензии “под ключ” с полным пакетом документов и внесением в государственный реестр», заказ выполнила чётко. Во время передачи денег продемонстрировали нашу строчку в реестре на сайте Рособра, и дали красивые бумаги. Другая компания разработала нам сайт в кратчайшие сроки — там была предоплата тридцать процентов и семьдесят по факту выполнения работ. Через неделю монитор светился радостью и был пароль к админке.

Обратились в организацию, которая запускает вирусную рекламу. Те взяли предоплату и затихли. Когда поинтересовались у них, как дела, нам ответили, что рекламу они давать не будут, и деньги не вернут. Потому что мы мошенники — лицензии с таким номером в реестре Рособра нет. А если есть вопросы, то они готовы прислать своих представителей в район Сормово, чисто эти вопросы порешать. От предложения так пахнуло невозможностью конструктивного диалога, что мы отказались.

Разумеется, для очистки совести мы посетили офис, где нам выдали лицензию. Офис был на месте, и даже тот человек, который брал деньги. Только фирма теперь занималась недвижимостью, а человек, сурово поправив очки, предложил порешать вопросы в Канавино, напротив вокзала.

От стыда мы решили напиться. Во время тихой попойки в номере Семён полез в ноутбук, чтобы полюбоваться сайтом. Сайт не работал. Представитель айти-компании просто послал нас по телефону нахуй, предложив встретится на Мончаге. Это улица Мончегорская, для тупых, на Автозаводе.



— Стрелка заржавела, — Семён жахнул водки прямо из горла.

— Какая? — меня потянуло глянуть в окно.

— Та, что переводится на праведный путь. Едем дальше по этому.

— Едем, — согласился я, и отобрал бутылку у товарища.

— Это я виноват, — признался тот, — мой южный выговор выдаёт во мне приезжего лоха. Знаю же это. Они ведь передавали нас, походу, прикинь. Тройной кидок — это даже для простого обывателя тяжко.

— А сайт зачем вырубили?

— Не знаю. Наверное, ради гармонии. Поехали туда, где про девяностые уже не помнят?

— Во Фриско?

— В Москву.



***

— Что они делают? — Сёма кивнул в сторону улицы.

Кафе, в котором мы сидели, видимо, когда-то было магазином — овощным или хлебным. А может, аптекой. У этих магазинов наружная стена была стеклянной. Сейчас таких практически не осталось — стекло заменили на кирпич, отрезав зону потребления от зоны передвижения. Эта кафешка как-то сохранилась, не убоявшись боя стекла и других неприятностей. Правильно сделали: это было даже пикантно — сидеть и, чавкая, разглядывать прохожих. Единственно, стёкла теперь были «полупроводники» — снаружи это были зеркала.

Я посмотрел на улицу. Под мелким дождиком бригада армян занималась демонтажём тротуара.

— Как чего? Бордюры выковыривают.

— Зачем? Они же практически новые.

-А! — усмехнулся я, — это городской квест. Замена бордюров раз в полгода.

Вкратце обрисовал коллеге ситуацию с городским благоустройством.

— Я же говорил, — отреагировал тот, что сапиенсы слишком усложнились. Иногда для пищеварения достаточно одного кишечника в сопровождении группы мышц. К примеру, дождевой червь тоже всасывает плодородие — условные деньги или блага, а оставляет после себя песок, — условные плитку и бордюры. Переиначивая классика, скажу: Капитализм — это буржуйская власть плюс бордюризация всей Москвы! Выпьем?

Обычно мы злоупотребляем алкоголем исключительно на отдыхе. И хотя нового проекта ещё не было, всё равно не следовало.

— Давай, — неожиданно согласился я.

Семён поднял руку, подзывая официанта.



— Скажи мне, а куда они девают снятые изделия? Неужели как-то утилизируют?

— Нежнаю, — зажевал я рюмку солёным зелёным помидорчиком, — вряд ли. Я бы их почистил, помыл, и снова поставил. Это если под задницей нет завода, который их шлёпает тоннами. Может, продают. Ну, может, на каменную крошку дробят, и в асфальт вместо песка. Хороший получается, рябой. Вода скапливается в лакунах и с первыми заморозками покрытие быстро лопается. Надо класть по новой.

— А что, асфальт тоже того?

— Ага.

— Великолепно! Просто прекрасно! Гений! Как думаешь, наличка в этих схемах бывает?

— Не думаю. Разве что в виде откатов. Это же не управляющие компании, им бюджет и план на год утверждают. А бюджет надо освоить быстро, иначе на следующий год меньше дадут. Не вариант — денег у них нет.

— Нет денег, — пробормотал Сёма, наливая, — нет денег... нет денег... Тогда мы их им дадим!

Мне показалось, что нижегородский кидок серьёзно подорвал душевное здоровье Семэна.

— Скажи мне, друг мой, у тебя тот чиновник мэрии ещё на связи? — спросил он, — Ну, когда мы от имени мэрии благотворительный вечер устраивали? Надо бы уточнить некоторые детали. Ты пей, пей.



Через два дня, с диким метровым выхлопом я прибыл по первому адресу. Предъявил положение, по которому следовало активизировать благоустройство на вверенной территории. Чиновник изменился в лице на сильный минус. Он хотел сказать «задолбали уже», но сказал «все средства израсходованы». Я предъявил другое положение, по которому из городского бюджета им выделялись дополнительные средства, согласно поданной заявке. Чиновник опять изменился в лице, но уже в плюс. Так как этот дополнительный фонд не совсем гласный (ну, вы понимаете), то заявки принимаются в бумажном виде. Также решение об одобрении заявки будет принято после согласования (ну, вы понимаете). Операционные расходы на согласование — стандартный процент (ну, вы понимаете). Чтобы ни множить сущности, то лучше — в евро, у них номиналы ёмкие (ну, вы понимаете). Зайти через день? Хорошо. Да, распишитесь, что ознакомлены. Дату вот здесь, ага.



— Ни один чиновник, совершая преступные действия, сам никогда не заявит на тебя, тем самым заявив на себя, — объяснял мне Семён накануне, — и уж точно никогда не расскажет об этом начальству, потому что его попрут не как вора, а как дуралея. Ни один человек, а тем более официальное лицо, не поверит, что его пришли обманывать с похмелья. Наоборот, перегар в понедельник у этой братии в порядке вещей, иначе нахрена эта жизнь вообще удалась? И вот точно пациент никогда не усомнится в том, что необходим откат. Вероятность, что тебя пошлют, крайне низка. Мазл тов!

Мы выпили.



***

Всё-таки, у нашего куратора есть чувство юмора — в этот раз он приехал сразу на Скорой помощи. Машина стояла у нашего подъезда. Гадко вякнула сиреной, и нас пригласили в салон, где среди полочек, ящиков и аппаратуры восседал Чисторукий.

— Здравствуйте, уважаемые мерзавцы! — приветствовал он нас, — располагайтесь.

Из двух кресел одно было занято, и Сёма со злым лицом полез на лежак.

— Коньяку хотите?

— Хотим! — рыкнул Семён. Он всегда угрюм, когда предстоит расставаться с деньгами.

— Ну, выйдете отсюда — сходите, купите. Здорово вы людей рассмешили. Они ржали, говорили «во, блядь, стахановцы, во дают!» .

— К-какие ещё люди? — потускнел коллега.

Чекист посмотрел внимательно на нас:

— Что, кошка не чует, чьё мясо спиздела? Ну, вы действительно даёте! Хоть бы догадались поинтересоваться, где схема замыкается, что происходит дальше... Ладно, ерунда. Вы под настроение попали, да ещё и под «ха-ха». Мне за вас даже краснеть не пришлось. И вам, в свою очередь, даже не все деньги вернуть придётся.

— Кому вернуть? Этим раздолбаям?

— Ну что вы, Семён Маркович, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, зачем им? Тем, кому обычно они полагаются. Люди расценили это просто как помощь во внеплановой стрижке баранов. По сути, для них эти деньги — мелочь. Просто порядок надо соблюдать. Так что шестьдесят процентов надо им отправить.

— Что? Мы должны работать за жалкие сорок процентов?

— Это у Остапа с Кисой было за сорок. А у вас — за жалкие тридцать. Вы забыли мои десять, — Холодноголовый смотрел на нас немигающим взглядом.

— Десять от всей суммы? Но если мы получаем сорок, то и десять должно быть от сорока... Арифметика.

— Да в жопу эту арифметику. От всей суммы.

— Но это не справедливо!

— Не справедливо, — согласился Горячесердный и зевнул, — проваливайте. Дел ещё много. Инкассация завтра, подготовьте сумму. И даже не думайте... ну, вы поняли.



Мы вылезли из машины. Она мягко качнулась, прощаясь с нами. Завелась.

— Мне коньяку захотелось, — почесал Сёма затылок.

— Идём, — кивнул я.

Tweet