Когда у тебя куча денег, самая трудная задача — не спиться.

Нас учат, что компьютер — просто приспособление, человеческую мысль усиливает, но и глупость тоже. С деньгами нечто подобное: если ты был жмотом и скрягой, наличие денег не сделает тебя меценатом. Если ты откровенный дурак, то с появлением богатства дурость вскипит и польётся на кухонную плиту человеческого социума.

А я — алкоголик. Вернее, геолог. Вообще-то это синонимы. Что странно: на вахте «в поле» сухой закон, и даже мыслей не возникает выпить, благо свободного времени немного. А вот по возвращению, трезвый геолог — это оксюморон. Каждый день в сопли и пленных не брать.

Сокровища несметные свалились на меня в командировке заграницей. Там я изучал новое программное обеспечение для оборудования, которое нам поставляли западные участники освоения недр. Просто с похмелья купил билет.

Нельзя сказать, что я внёс в тихий и уютный Абердин культуру нажирательства, скорее наоборот — подстроился под ландшафт. Ночью, после закрытия питейных заведений, посетители просто валялись на улице в состоянии тяжёлого опьянения. И если у нас это называется нарушением правопорядка, то там это называется «свобода и неприкосновенность личности». Короче, всем наплевать. В Нижневартовске с таким подходом будет куча мёрзлых трупов, а тут ничего, только намокнуть могут.

Долгое время я заходил в магазинчик, что располагался недалеко от домика, в котором у меня была служебная квартирка, и облизывался на любимое пиво — ценник был зубодробительный, не по командировочным. Но потом я узнал, что это цена за полдюжины, и с удовольствием перестал выделяться на общем фоне. При покупке очередной порции живительного утреннего напитка, на кассе прицепил лотерейный билет за два фунта. И этот клочок бумаги отредактировал мою дальнейшую жизнь — билет оказался потным. Джек-потным.

Мне предложили на выбор: ежегодные выплаты равными долями в течение двадцати пяти лет, либо единоразово, но половину. Я, было возмутился, — это наша национальная традиция, ибо на каждом шагу пытаются наебать, — но мне предложили спокойно перечитать оферту. Ну да, тут в суде можно больше потерять, а уж репутационные потери означали бы просто закрытие проекта.

Деньги я выиграл в Шотландии, но жить собирался в России. А в нашей стране планировать свою жизнь на четверть века не только глупо, но даже аморально: после трёх обесцениваний сбережений и трёх пенсионных реформ, такие планы будут оскорблением для Правительства. Новый год на Родине отмечается параллельно с Днём инфляции.

Да и двести четыре миллиона фунтов я даже тупо раздать не успею. Только пропить и просрать. То есть, вложить в производство или отдать в благотворительный фонд.

Взял половину.



Я знал три основных способа избежать синий ямы. Первый — кодировка. Способ крайне ненадёжный и очень временный. Второй — не вылезать из-за руля. Но в современном мегаполисе машина попросту не нужна — общественный транспорт быстрее, а поездка на такси иногда дешевле, чем на своём авто, в зависимости от марки и амортизации. И третий — жениться на трезвеннице. Этот способ самый железобетонный. Никакой дофамин после принятия алкоголя не компенсирует последующее выгрызание мозга. Потому и развёлся.

***

План был прост и суров.

Первое — уволиться нахрен.

Второе — закодироваться. Это поможет мне тормознуться хоть на какое-то время, пока я не решу вопрос радикально.

Третье — залезть в социальные сети и на сайты знакомств, искать себе невесту. А лучше — невест, чтобы не сваливаться в разгильдяйство с проститутками, где можно опять начать пить. Мужскую полигамию никто не отменял. Кроме того, самый главный враг трезвенника — скука, а в коллективе хрен соскучишься... Что? Тема верная: три женщины в разных городах, желательно «с прицепом», чтобы исключить аморальное поведение на их территории — при ребёнке «ай-ай-ай». Два месяца я как бы на вахте, месяц — дома. Телефонной связи нет, интернет изредка появляется для отправки текстовых сообщений... Нет, три месяца на вахте, — нужно немного личного времени, для приведения себя в порядок и смывания парфюма очередной жены. И график должен быть рваным — решается проблема с присутствием на праздниках и торжествах. По очереди. Меня поймут те, кто родился, как я, двадцать девятого февраля. Думаю, и женщины поймут. Гостевой брак сейчас вообще в тренде, да и как писал один средневековый поэт — «Разлука — это ветер, раздувающий костёр любви». Хорошо же всё: не надоедает, внимательный, ребёнка любит, деньги приносит, машину купил, опять же. С моряком и дальним плаванием вариант не очень хороший, хотя тут можно расширить гарем — всё-таки шесть-восемь месяцев. Просто костёр любви может превратиться в пожар грязной ебли налево. Это у мужчин полигамия, у женщин — гадкая измена. Моряки и геологи в чём-то похожи — могут ходить под любым флагом и в интернациональной компании, но нет.

Отдельное внимание следовало уделить предпочитаемым местам отдыха будущих подруг. Одна чтобы любила Таиланд, — таких лучше искать в Сибири, там путёвки дешевле, — вторая — Турцию с Египтом (Европейская часть страны), а третья любила помидоры. Поковыряться в земле на даче мне тоже полезно.

Четвёртое — сделать три дубликата паспорта для штампа в ЗАГС. Вряд ли загремлю по статье многожёнство: в системе — бардак. Да и статья декриминализирована — откуплюсь за малый прайс. Ну, и логичным финалом, череда весёлых свадеб, когда хочется убить тамаду (фальшив и гнусен), нагрубить новым родственникам (а чего они?) и насрать в праздничный торт (сладкое — вредно).

Пятое — через несколько лет, когда уживёмся, перезнакомить жён. Это, возможно, всё равно, что рубить сук, на которых женат. Но, скорее всего, прокатит — живут же люди. Долго в таком режиме нелегалом я не протяну.

Шестое — жить долго и счастливо. С уютной недвижимостью на берегу тёплого моря и хорошим образованием детей.



Исполнение плана началось гладко. Уволился быстро и незатейливо — желающих на моё место было достаточно. Лишь светленькая сероглазая кадровичка Марина посмотрела на меня как-то странно. Милая она, но в план не помещается.

Второй пункт тоже не был шершавым — прослушав лекцию о вреде пьянства, получил желаемые два укола и «провокацию» — немного пятипроцентного раствора спирта внутрь. Слабость, тошнота, головокружение, потливость, онемение конечностей, озноб — все прелести тяжелейшего похмелья, от которого нельзя избавиться. Реклама пива, закамуфлированного под безалкогольное, вызывала судороги. Хороший препарат. Таким пытать можно. Жаль, что вымывается как и любая аптека.

Начался третий, самый ответственный этап.

***

Одиноких женщин в сети много. Причём, красивых женщин. И даже очень красивых. Что у них не так в личной жизни — одному Богу ведомо. Сам я не то, чтобы красавец, но и не урод. Как говорится, «не страшнее обезьяны». Тяжёлый труд, постоянные переезды и нездоровый образ жизни не дали мне набрать лишний вес, но зато дали широкий кругозор и умение общаться с людьми.

Пару дней я просто мониторил породы. Потом начал бурить поисково-разведочные скважины. Охват должен был быть максимальным, чтобы сформировать сначала лонг-лист невест, далее шорт, а там уж и пьедестал.

Для этого я зарегистрировал три аккаунта — московский, уральский и сибирский. Чтобы не путаться, а также передать избранницам радость от общения со мной, в Москве, Екатеринбурге и Барнауле я жил на одной и той же улице, с ванильным названием «Восьмого марта». Если с московским и свердловскими адресами было просто (в Москве этих улиц несколько, — выбирай, а в Екате она длинная), то с алтайским адресом мой риэлтор упрел. Сначала долго меня отговаривал, но исполнил. Улица была короткая, зажатая между Обью, с которой дуло, и Вагоноремонтным заводом, с которого шумело. Еле нашёл опрятную двушку в пятиэтажке — ему пришлось кого-то отселить из неё со значительным улучшением условий. Сейчас там делают ремонт с надбавкой за срочность. Принимать буду сам.

Завёл себе три телефона, по одному на территорию.

Основной номер и нижневартовская квартира — для души, друзей и отдыха. Хоум, свит хоум... сомтаймс.



Уже через неделю я выклянчил у тридцати дам адрес доставки и отправил им по букету цветов.

Через месяц я начал объезд субъектов будущего счастливого брака. На тест-драйв. Их осталось пятнадцать. По месяцу на каждую пятёрку. Для остальных — я на вахте, опробовал схему заодно.

Само постоянное перемещение меня не пугало — мало того, что объездил полмира, так и бывали поездки что-то вроде «Самолёт (четыре часа), поезд (двенадцать часов), автомобиль (восемнадцать часов), вертолёт (один час)». Так что метнуться, к примеру, в Краснодар, всё равно, что в соседний двор зайти. Но, тем не менее, я не рисковал — не более пяти в месяц. Это денег у меня много, а здоровья мало. И физического и душевного. Поэтому по пятёрке, и с одной ночёвкой.

После квАртала скитаний, я остановился на трёх — Иваново, Златоуст, Ачинск, и решил с ними прожить месяцок до заявления в ЗАГС. У всех был достаточный набор нужных мне качеств: они были если и не яркими красавицами, то милыми, они были чистоплотны, у них было по одному ребёнку дошкольного возраста, они категорически не принимали алкоголь, они хотели вырваться из тех задниц, в которых жили и они были достаточно глупы, чтобы не создавать проблем. Ну, или прикидывались — о, женщины, имя вам «коварство».

Страничка Ольги из Иваново пестрела фотками из Турции — ездила каждый год, несмотря на то, что в городе невест экономическая депрессия. Ирина из Златоуста имела приданое — гектар хреновой земли на склоне сопки, где пыталась выращивать экологически грязные овощи. Елена из Ачинска, который лидировал в Красноярском крае по потреблению алкоголя, гордилась фотками единственной поездки в Таиланд.

По сути, я транслировал свою лотерейную удачу и на них.

***

— Дядя Женя, а вы меня бить не будете? — пятилетняя Карина смотрит на меня огромными карими глазами. Лет через десять конец мужикам, у них будут челюсти трястись, как у кобелька, почуявшего течную суку. Красавица растёт.

— Нет, что ты, малыш. Разве можно?

— А папа меня бил! — ребёнок надувает яркие губы. Ага, ей и помада не понадобится.

Что за ирод такой её папа? Так... У мамы глаза голубые. У папы вроде тоже светлые — они одноклассники, видел на школьной фотографии. У ребёнка тёмные. Ну, этот признак может передаться и через три поколения. Но редко.

— Я не буду тебя бить. Это не хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю!

— Тогда дай шоколадку!

Надо же, будет красавица с претензиями. Классический набор стервы. Да уж, придётся отправить в какую-нибудь школу-интернат. Во Францию, в католическую. И язык выучит, и в коллективе поживёт, и монашки розгами угостят.

— Мойте руки и идите есть, — кричит Лена с кухни.

— Перед едой нельзя, — огорчаю девочку. Пусть привыкает к отказам.



Мы лежим, отдыхаем. Разошлись по углам после раунда секса. Тянусь к стакану с минералкой, который стоит на прикроватной тумбочке.

— Дай попить, — просит Елена. Передаю стакан ей.

— Ты меня действительно любишь? — она возвращает мне стакан.

— Очень.

— И ты женишься на мне?

— Обязательно.

— И увезёшь нас из этой дыры?

— Разумеется.

— Тогда хочу сделать тебе подарок, — невеста прижимается ко мне.

— Какой?

— Скажи, а ты любишь разнообразие... ну... ну, в постели?

— Ты о чём?

— Хочешь втроём это сделаем?

— Мммм... А? — чуть не поперхнулся водой. Бисексуальная жена — это же подарок. Можно общую любовницу иметь. Как говорил Фрунзик Мкртчан в бессмертном фильме «Мимино» — «да-пал-нитэльно».

— Сосед по площадке. Давид. Он молодой, красивый, тебе понравится. Точно знаю, он будет не против.

— Блядь! Что?

— Что случилось?

— Да, что сейчас случилось? Что за херь ты мне предлагаешь?

— Да что с тобой? Если тебе не нравится, то не будем...

— Да, не будем...



Курю на кухне, смотрю билеты до Красноярска. Поезд, автобус, что угодно... Господи, да тут же совсем рядом — сто шестьдесят километров. Вызываю такси. Начинаю искать билет на самолёт из Кырска. В Ачинске аэропорта нет, только аэродром.

***

— Наша картошечка, — Ира суетливо ставит на стол тарелки с жареной картошкой. Поливает еду кетчупом. Кладёт рядом с тарелками вилки. Картофель пожарен целиком, потому что мелкий. В супермаркетах его называют «Бэби», а нормальные люди — «горох». Потому что на этой почве крупняк не растёт.

У Ирины всё небольшое, компактное. Маленькая квартирка, мелкие овощи, небольшая грудь. Это меня не смущает — у второй оставшейся невесты твёрдая четвёрка. Эклектика. Маленький ребёнок. Не в смысле возраста, — ему пять, — а в смысле размера, — выглядит, как трёхлетний. Вряд ли будет играть в баскетбол, когда вырастет. Но, сообразительный, как Форест — младший. Его мама, кстати, очень похожа на Дженни.

— Ешьте, — командует мама. Себе она тарелку не поставила. Сосредоточенно начинает забивать косяк.

— Знаешь, — говорит Ирина, делая первый напас, — для меня травка, как воздух. Когда курю, прям дышать начинаю. Сейчас докурю, подожду немного, на жор пробьёт и тоже поем.

Сын Витя смотрит на неё злыми взрослыми глазами. Молча ест.

— Трава тоже наша, — продолжает Дженни, — и мне хватает, и на продажу. На жизнь хватает.



Когда я приезжал к ней на смотрины, то думал, что травку подруга раздобыла в честь меня — богатого жениха, чтобы поразить меня своей раскрепощённостью. Как же я забыл, что надпись в профайле «синька — чьмо» делают обычно любители веществ.

Сегодня, когда вручал ей цветы, спросил, знает ли она, что такое тройничок? Оказалось, что это «для розетки чтобы чайник, утюг и плитку сразу». Успокоился. Зря.

Девушка гладит меня по руке:

— Не волнуйся, милый. Есть ещё марка и пару таблеток, я у тебя богатая, ха-ха. Но это на вечер, перед трахом. Кстати, в жопу дам только после свадьбы, ха-ха.

Виктор стучит вилкой по тарелке и переминается — для того, чтобы нормально есть, он забрался на стул с ногами и стоит на коленях. Перед тарелкой, как перед иконой.

Милота Дженни как-то растаяла. На лице выступили пятна. Её смех звучит, как щелчок рубильника.

— Ты прав, — затягивается она и коротко сухо кашляет, — ты прав, валить отсюда надо. Работы практически нет, кто работает на ЗМЗ, ещё что-то получает. Считай, они и кормят город. Остальные, кто не свалил, перебиваются кто чем. Оружейники ещё ничего, а так, — Ира разгоняет дым перед собой ленивым движением руки. Такое ощущение, что отдаёт пионерский салют — рука в запястье не сгибается.

— Ё-бург? Была там один раз. В Челябинске — три раза. Ё-бург ничего так, весёленький. Только надо с делянкой что-то решить. Нет, продавать больше не хочу, раз ты нас кормить собираешься, нефтяник, ха-ха, для себя. Для себя у меня расход где-то пять стаканов на месяц. Ну и заготавливать лучше здесь, туда уже готовый продукт везти.



Представляю, как меня берут с пакетом марихуаны где-нибудь на вокзале. Посадят вряд ли — откуплюсь, но УНОН меня выдоит как Робинзон Крузо единственную козу. Да и в СИЗО посижу изрядно.

— Ещё тут можно фена достать, — продолжает моя любовь, — один башкир варит, прямо с производства, ха-ха. Хочешь фена? Ха-ха-ха... а-а-а-а.... Извини-и-и

Её начинает мелко трясти, она сгибается в спазме смеха

— И-и-и.... Башкир феном для башки сушит фен... Блядь, как так? Его же сду-е-е-т, а-а-а-а!

Знаю этот эффект — девушку пробило на ха-ха. В прошлый раз вместе ржали над какой-то чушью.

— А ты не хочешь отдать сына в какое-нибудь училище?

— Ы-ы-ы-ы... в Суворовское, блядь, в Суворовское, а-аха-ха




Под её истерику вызываю такси до Челябинска.

Витя смотрит на меня с надеждой. Так смотрят детдомовцы.

***

Ну, хоть с Ольгой всё нормально — не пьёт, не курит, не употребляет. Постоянно весела и жизнерадостна. Тройничок — это две женщины и один мужчина. Есть подруги на выбор. Иваново же, девок много, а мужики пьют. Замужем никогда не была, но есть сын, скоро в школу. Ребёнок у бабушки. Когда переедем в Москву — можем взять с собой, можем оставить. Где ты раньше была?

— Здесь! — смеётся Оля, — тебя ждала.

Она очень любит секс. Это я заметил ещё по первому знакомству. И сейчас она меня фактически загнала.

— Ты хочешь тут месяц прожить?

— Да.

— Зачем? Поехали к тебе, а? Тут делать нечего. Заодно твою холостятскую берлогу в порядок приведу.

Там всё в порядке. Единственно, где я тупанул — эта улица Восьмого марта находится в посёлке Внуково. Посёлок с некоторых пор уже Москва. Думал, что будет удобно добираться в аэропорт и обратно. Но, во-первых, из Внуково не так много рейсов, а во-вторых, самолёты взлетают и приземляются. Уровень шума, конечно, не такой зверский, как в остальной России, но всё-таки. Ещё бы у железной дороги поселился, слушать, как через твою жизнь проходят вагоны с углём и цистерны с мазутом.

— Отдохнуть хочу. Скоро на вахту...

— Ну, давай съездим куда-нибудь. На Хайнань там. Или в Таиланд. Ты мне купишь новые купальники и летние платьишки?

Чёрт! Это могло стать попадаловом.

— А ты что, в отпуске? Тебе на работу не надо?

— У меня сезонная работа. Сейчас в отпуске. И я увольняюсь.

— Сезонная? Где это?

— Ну... в Турции.

Хренасе! Челноков уже давно нет. Аниматором что ли?

— Аниматором что ли? — спрашиваю рассеяно.

— Ну, да... анима... анимаротом.

Начинаю догадываться. Девушка понимает, что я понимаю. Гладит меня по груди:

— Да ладно, что ты? Ну подумаешь? Тут же мужиков мало, а там хоть натрахаешься. Ну не куксись! Говорят, из нас получаются самые верные и хорошие жёны. А знаешь, как я готовлю? Я даже конкурс городской выиграла!

— Да, с такими талантами любой конкурс...

***

Пью третий день. Нижневартовск, несмотря на новые разноцветные дома, сероват. И это мне нравится — спокойно, размерено и надёжно.

Алкоголь прочищает мозги — смывает ту срань, которую накопил за последнее время.

Делаю выводы. Первое: не то что среднесрочное, но и короткосрочное планирование — это не про меня. Из целого взвода баб, я умудрился выбрать шлюху, полинаркоманку и проститутку—нимфоманку. Планы были наполеоновские, но, как и Наполеон, я обосрался. Второе: ревизор из меня — тоже полная херня. Рифма. На месте не смог определить качество выбора, торопился. Третье: сам, похоже, страдаю сатириазисом. Четвёртое: закон сохранения распространяется не только на материю и энергию, но и на счастье. Если где-то что-то убыло, то где-то что-то прибыло. Ломоносов. Универсальный закон сохранения.

Кто виноват, понятно. Что делать? Поехать в Минск и просрать все деньги в казино? Или сразу в Вегас, чтобы с пафосом? Надо Витька пристроить, жалко парня. Может, просто выкупить его у матери? Точнее — обменять на квартиру в Свердловске и машину для доставки травы. Всё равно Ирку скоро возьмут. Денег у неё нет, поэтому будет двести двадцать восемь в полный рост. А пацан пойдёт в детский дом, где ему просто конец. Сам помню, как чмырил воспитанников с физическими недостатками. Некоторые даже вешались. Или вскрывались. Не хочу, чтобы и он...



Рингтоном на незнакомые номера у меня установлена композиция московской группы Кончились люди «Беспросветное говно». Потому что на девяносто девять процентов это — спам.

— Ал-лё?

— Привет, Жень. Это Марина из отдела кадров. Ты в городе? Вернулся?

— Да. В городе. Да, а как ты узнала мой... а, ну да.

— Что делаешь?

— Пью,- честно признался я.

— А пригласи меня на свидание?

— Пьяным? Куда?

— Пойдём в парк, на каруселях покатаемся?

— Карусели? То-то я там прекрасно всех забрызгаю... А знаешь что? ...И-и-ик!...Идём!

Tweet