- Ты откуда?
- Из Подмосковья
- А точнее?
- Из Балабаново
- Где спички?
- Где спички.
- Так это же Калужская область…
-  Ну, так теперь Москва в неё упирается.
И не поспоришь – действительно Подмосковье. Я вытер сопли рукавом. В руке держал пистолет, чуть не выстрелил, проклятый грипп.
- Хорошо, девочки, - я кашлянул, - давайте подумаем, чем нам заняться.
- Может, потрахаемся? – предложила одна.
Почему проститутки такие некрасивые? Наверное, что всех ликвидных разбирают в ЗАГСе.
- Предложение не принято. Я вам не сексуальный маньяк, а офицер полиции, провожу среди вас разъяснительную работу. Тебя как зовут?
- Виолета, - дёрнула толстыми щёчками шлюха.
- А по паспорту?
- Снежана.
- По российскому паспорту?
- Антон Сергеевич.
- М-да…То-то смотрю, с кадыком. Вот что, Виолета, ты репертуар Шаинского знаешь?
- Н-нет.
- Плохо, очень плохо. Надо знать творчество легендарных личностей. Ну, там, «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку». Не?
Девочки зашептались. Мамка прокашлялась, и не отводя взгляда от пистолета, прохрипела:
- Эту песню мы знаем.
- Отлично! – повеселел я и чихнул, - строимся.
- Чего?
- Что непонятного? Построились!
Дамы встали, стуча каблуками.
- Песню, за-а-а-певай! – скомандовал я.
Барышни молчали, как убитые, только переминались, как будто хотели писать.
- Понятно, - загрустил я, - кого из вас первую… первого пристрелить?
- Антошка, Антошка, пойдём копать картошку, -  отчаянно заголосил Снежан и дал откровенного петуха, что ему и подобало.
- Отставить! – это было невыносимо.
Оглядел публику. Шесть страшных девок, трансвестит и мамка, женщина с усами - обоймы хватит. Запасную я забыл в опорном пункте.
- Какие таланты у вас есть? – встал и потянулся. Многозначительно хрустнул шеей.
Неприятно запищал телефон, который в руках держала сутенёрша.
- Алло? Кого? Нет, Виолета сегодня не работает. Ну, как почему? Не может. Ну, дела у неё, дела. Что значит, какие? Месячные. Да, такое бывает. Роллов наелся.
- Теравик Вазгеновна, я вас не отвлекаю?
- Извините, господин полицейский. Зовите меня Вика. Мы знаем песню «Гуд бай, Америка, О!»
Прошёлся вдоль строя. Почему-то вспомнил старую порнуху «История О».
- Хорошо. Пойте. Только пританцовывайте при этом.
«Гудбай Америка, О-о-ооо» - нестройно затянул хор. В их глазах я прочёл вселенскую тоску – им очень хочется в Америку, но они достаточно развиты, чтобы понять – этого никогда не будет. Прослезился. Из песни дамы знали только припев, что было удовлетворительно.
- Отставить! – чихнул три раза подряд, аж голова закружилась.
- Будем играть в дочки-матери. Ты, - я ткнул стволом в сисястое недоразумение, - будешь мамой. Ты, - указал я на тщедушное тельце, - будешь дочкой. Сосать маме сиську.
Остальные будут петь. Вопросы? Жалобы? Предложения?
Костлявая подняла руку.
- Слушаю.
- Можно, я буду мамой, а она дочкой?
- Можно за хуй подержаться. В наших кругах принято слово «разрешите»
- Разрешите?
- Разрешаю, подержись. Но предложение не понято – у тебя единичка, у неё пятёрка. Как-то пухленькая дочка получается.
- Я старше её, и мы любим друг друга.
Ох. Что за день? Я повернулся к Вике:
- Простите, а у вас тут без гомосексуализма что-то бывает?
- Конечно! – оживилась мамка, - вот Василиса, Вася. Она гетеро. Хотите?
Посмотрел на Василису. Анемичка, кожа блёклая, как будто не вылезала на свет Божий из борделя уже год. Кажется, под героином.
- Хочу ли я девочку Васю? Да вашу же мать! Хорошо, меняйтесь ролями. Раздевайтесь. Всем остальным вспомнить песню из «Спокойной ночи, малыши!».
Любовницы начали суетливо раздеваться. Лучше бы они этого не делали – есть не смогу ближайшие три часа. У маленькой был пирсинг на половых губах, у большой – в сосках. Соски были с блюдце, если бы она была в горизонтальном положении, а так – дотягивались до пупка, звеня металлом.
- Напомните, пожалуйста, - попросил Виолет.
- Спят усталые игрушки, - голосом Маяковского начал декламировать, - книжки спят. Одеяла и подушки ждут ребят. За день мы устали очень, что ж, братан, давай подрочим, глазки закрывай, сразу в рай.
- А можно ещё раз? – басом попросила дочка номер пять.
Я оглядел кворум:
- Никто не догадался включить диктофон? Вика, я же знаю, что ты меня пишешь. Вон и камера в уголке. Будь добра, отмотай назад. Я вам не попугай.
Краснеющая армянка – это забавно.
- Наши записи только для эксклюзивных клиентов.
- А я кто? – тихо поинтересовался, и направил пистолет в живот.
- Девочки, поём! – сменила красный цвет на зелёный.
«Спят усталые игрушки, - мерзко завыла стая шлюх, - одеяла и подушки ждут ребят».
- Отставить! Кто-нибудь ходил из вас на курсы вокала? Мама с дочкой, вы там чем занимаетесь? Команды лизать друг другу я не давал.
- Это рабочая инициатива, - поделилась своим мнением Теравик.
- Спасибо, - задумчиво протянул я, - снимай штаны.
- З-зачем? – испугалась мамка.
- Любить тебя буду. Ну, считаю до раз. Раз!
Вика начала судорожно снимать штаны, путаясь в ногах, даже грохнулась, шумно приложившись лбом в дешёвый кавролин.
- Больно? – заботливо спросил я и взял её брюки. Как и ожидал, по карманам были распиханы деньги.
- Раз, - считал я, - два. Три. Всего шестнадцать. На ночь с твоей красавицей. Телефон давай.
- Зачем? – просипела дуэнья.
- Кассовые чеки меня не интересуют, а вот поступления безнала – очень. Пароль?
- Вы его не запомните.
- Сударыня, если что-то мне надо запомнить, - вздохнул я,- то получается. Однажды на спор запомнил таблицу умножения, но бутылка портвейна в качестве приза была оскорблением. Теперь помню только нужное. Пароль?
- Девочки без еды останутся, - некрасиво захныкала армянка
- Хорошо. Если мои доводы и погоны вас не убеждают, то становитесь раком.
- Зачем? – женщина посмотрела на меня с интересом. Видно, что у неё плохо с личной жизнью, даже гарем не спасает.
- Вставай, дура!
Господи, какая у неё грязная задница!
Я вытащил магазин из пистолета, дёрнул затворной рамой, нажал на спусковой крючок. Оттянул затворную раму, зафиксировал. Вставил оголённый ствол в задницу прошмандовки.
- Если задумаешь пёрнуть в табельное оружие, то пуля вылетит у тебя из языка. Пароль?
- Пошёл на хуй!
- С пробелом, или с двумя пробелами?
- С одним пробелом.
- Хорошо. Банк какой? Пароль, как понимаю, тот же…Ещё цифра в пароле обязательна. Что за цифра?
- Сбер. Двенадцать.

***
Утро было свежим, прекрасным. Московские рассветы замечательны тем, что оставляют в душе умиротворение.
- Да, товарищ полковник. Да, пресёк. Да, всё как вы сказали. Сейчас перечислю. Нет. Стёр записи.

Tweet