из ненаписанного друзьями
(совместно с Виктором Швагерусом комрад Свежый)

Раиса Тихоновна устало вошла в свой двор, где в последнее время её нервировало практически всё. Бабки с пронзительным скрежетом, волохающие свой насест перед ползущей по двору тенью. Нерасторопные гастарбайтеры, все на одно лицо, с глазами оленей, услужливо со всем согласные, но по итогу, - без толку. Вороны, которые устроили гнездо в развилке ветвей клёна, противно каркали на весь двор по утрам, а днём с хозяйским видом таскали вонючую бабкину рыбу из кошачьих мисок. Наглые кошки, расплёсканные там и сям, не обращали ни на ворон, ни на рыбу, ни на Раису Тихоновну никакого внимания, вызывали недовольство своей вальяжностью. Эта ненавистная липкая июльская жара, которая душит город и днём, и ночью. Ох… А ещё новый жилец -  китайский тенор,- любитель распеваться перед открытым окном. Он же постоянно фальшивит в классическом «Я встретил вас»! Что там в консерватории, не дают слушать Козловского?

В общем, лишь врождённая интеллигентность не давала Раисе Тихоновне согласиться с немногими позитивными последствиями изобретения напалма. И даже вечер пятницы не добавлял оптимизма.

На самом деле.
Если честно.
Я думаю, Раисе Тихоновне было невыносимо осознавать, что жизнь начала катиться к закату и стала напоминать какое-то суетливое топтание на месте, а мысли всё больше стало заполнять пустое желчное раздражение, зачастую по незначительным поводам. Давнее любимое хобби, — изготовление бумажных цветов не приносило успокоения, как раньше. Даже обыденных маленьких радостей, становилось всё меньше. Не говоря уж об давно исчезнувшем счастье. Да и было ли оно? Одиночество — это расплата за независимость? Мысли ползали внутри Раисы Тихоновны, требуя выпустить их на свет, но не получая желаемого, зарывались всё глубже, точили ходы в голове, оставляя после себя полупереваренную едкую горечь разочарования. Она чувствовала, что меняется, но ничего не могла поделать с этим. Возможно, легче принять то, кем стал, чем забыть, каким был. Но тут я могу ошибаться. Я же не психолог.

Запах от собственных подмышек выводил Раису Тихоновну из терпения неимоверно.

Раиса Тихоновна остановилась напротив новых стеклопакетов, привезенных для ремонта подъездов.  В черной глубине стекла отражалась немолодая женщина с одутловатым без макияжа лицом и грузным телом. Платье, которое по идее должно было подчеркивать фигуру, подчеркивало только волнообразные излишки полноты. Круглые очки и канотье лишь усугубляли впечатление несуразности и неповоротливости. 
Внезапно что-то замельтешило перед глазами. Раиса Тихоновна напрягла зрение, скосила глаза до рези и её передернуло от гадливости. Толстая гусеница зацепилась за поля шляпы, неторопливо покачиваясь на невидимой нити медленно крутилась вокруг своей оси. В этом году было какое-то нашествие этих личинок, они облепили всю листву на липе, клубками копошились в ней, лениво, но продуктивно пожирая молодые побеги. «Дрянь какая!» Раиса Тихоновна махнула рукой рядом с носом, чуть не сбив очки с лица. Гусеница, беспомощно извиваясь, упала на землю, Раиса Тихоновна брезгливо раздавила её, и несколько раз шаркнула туфлей, чтобы стереть с подошвы ядовито-зелёные остатки плоти. Настроение, и до того не очень-то хорошее, испортилось окончательно.

«Чёрт побери! И откуда идёт этот мерзкий кислый запах?!! Ах да… Подмышки… И воду, как назло, отключили с этим дурацким ремонтом! Что теперь в такую жару кастрюлю греть? Или не греть? Или просто вытереться мокрым полотенцем и ходить голой среди бумажных цветов?»
На мысли этой Раиса Тихоновна подзависла, а злое знойное солнце продолжало выдавливать капли пота из её утомлённых шляпкой висков.
Из ступора её вывел хриплый скрип железной двери, резко распахнутой Виталием, который привычно и целеустремлённо вынырнул из парадного, пригнув голову, ибо дверной проём был для него низковат. И не успел он даже распрямиться в свою привычную сажень, как увидел из-под козырька своей белой кепки запылённые черевички Раисы Тихоновны.
«Боже ты мой, что, если бы моя жинка надела такие черевички!» - подумал Виталий.

Конечно, я шучу. Он подумал совсем другое, ибо, узнав черевички, мгновенно понял, что все его срочные и даже до некоторой степени приятные дела и хлопоты этой вот обувью сейчас будут безжалостно отброшены на какое-то время в сторону. Разговоры с одинокой чопорной дамой в возрасте, всегда были наполнены тягомотным подобием смысла. И если ты уже попал в прицел её круглых плюсовых очков, вырваться было практически невозможно, оставалось принять фирменное занудство стоически.

- Добрый день, Раиса Тихоновна! – Виталий аккуратно коснулся рукой козырька кепки.
- День-то, конечно, добрый, Виталий, – проворчала дама, - Но хотелось бы, чтоб и ночь была не хуже…
Виталик прикусил язык, чтоб не ляпнуть, что не один раз замечал, как Пётр Ефимыч-отставной бобыль из парадной напротив, иногда украдкой разглядывает в артиллерийский бинокль, прозрачные тюли на окнах Раисы Тихоновны, но вежливо поинтересовался:
- Так, а с чего же ей быть хуже-то?
- Давно хотела вам сказать. Громко вы там в подвале отдыхаете. Нарушаете тишину.
Виталий удивлённо приподнял брови – их двор был одним из самых тихих на районе, и скорее напоминал маленький оазис в сравнении с соседними дворами, изрядно подпорченными выросшими, как поганки, хостелами и зассаными углами.
- Я видела, как к вам разные незнакомые мужчины ходят. А в дворовом чате пишут, что вы ещё и выпиваете. Прошлой ночью еле смогла уснуть… Невозможно шумно…А ведь у нас есть семьи где маленькие дети.
- Да Бог с вами, Раиса Тихоновна, какие же они незнакомые? – попытался съехать с темы про шум Виталий, - Я всех их с детства знаю, кого со школы, а с кем и в детсад даже ходил, или еще как пересекались. Все парни с района. Проверенные. А, кстати, китаец этот намедни в десять часов вечера задумал распеваться. Всех ворон перепугал, что те аж закаркали. А они тоже жители двора, между прочим. И у них тоже есть дети.
- Даже если и так,- пропустила иронию Раиса Тихоновна, - Но он ведь музыкант! Слуга искусства! И по закону можно до 23х. Но вы ведь галдите даже после нуля часов! Люди- то пишут.
-Раиса Тихоновна, это Пётр Ефимыч ему по трубе отопления монтировкой минут пятнадцать стучал, чтоб тот наконец заткнулся. А вы поменьше читайте дворовый чат на ночь. Завистники же пишут, брюзги и лицемеры. Мы даже замеры звука проводили. Сводчатые потолки девятнадцатого века. Там расчленять кого будешь - не услышат!
Раиса Тихоновна шутки снова не оценила, лишь чуть брезгливо дернула губой. Бисеринки пота скатились по недовольным морщинкам.

Надо сказать, что пару лет назад в подвале, пользуясь некоторыми негласными привилегиями, Виталий не без помощи тех самых «разных незнакомых мужчин» оборудовал бильярдную, которая с тех пор превратилась в некое подобие мужского клуба со всеми вытекающими и сопутствующими. Но, поскольку все члены «клуба», благодаря истинному питерскому воспитанию и установленному в соседнем «кошачьем» подвале писсуару, вели себя пристойно, вопросов ни у кого из адекватных жильцов не возникало. Даже у котов.  Тем более правила в клубе были строгие, как в Лиге Чемпионов. Устное предупреждение, штрафной, желтая карточка и красная с дисквалификацией. Особо отъявленному бузотёру, можно было и прямую красную схватить. Чего греха таить, бывало и такое. К тому же, ещё несколькими годами ранее Виталий героически вернул в родную гавань чуть больше десятка квадратных метров от соседнего двора, который на заре разгула демократии в девяностых, поставил железные ворота с внешней стороны, а не со своей внутренней. А это, как не крути, пара парковочных мест под аркой дома. Виталий перевесил железные ворота обратно с внутренней стороны на внешнюю, и сказал всем со сталинской прямотою: «Нам чужого не надо, но и своего не отдадим.», что сильно укрепило его авторитет среди соседей и тех, и этих.

- Раиса Тихоновна! А позвольте спросить, как вы на своём четвертом этаже можете слышать то, что происходит в подвале? – без особой надежды на удачное завершение переговоров поинтересовался Виталий.
Дама пристально и пренебрежительно посмотрела на него и медленно разжала губы, чтобы продолжить. Виталик мог побожиться, что видел, как на её клыках выступили капельки яда… Видимо чары.
Но тут случилось нечто… За плечами Раисы Тихоновны из въездной арки, танцующей походкой загулявшего аристократа во двор вошёл Мишаня,- один из членов «клуба». Не буду вдаваться в излишние описания этого персонажа. Скажу лишь то, что он принадлежал к так называемой «творческой среде». Подвизывался на теме кинематографа и театра. Король эпизода и звезда интерлюдии. Но сегодня он выглядел, как мировая суперзвезда. На нём были обтягивающие чуть в клеш бежевые брюки, какие носили в 70ые, рубашка в бирюзовую полоску, короткая джинсовая куртка и шифоновый платок на шее. В нём проскальзывала грациозная наглость Бельмондо и усталая утонченность Ален Делона. Подмышкой у Мишани был чёрный зонт тростью, который в данном случае скорее был похож на шпагу. Шёл Мишаня неторопливой уверенной походкой. И если бы он вел сзади под уздцы гарцующего коня, Виталий нисколько бы не удивился.

Мишаня, словно вальсируя, ловким дрифтом обошёл беседующих по малой дуге и, солнечно улыбаясь, предстал перед Раисой Тихоновной во всём своём великолепии. Чуть поиграв двумя пальцами краем шифонового палатка, проникновенно посмотрел на женщину. У той удивленно округлись глаза. На неё давно никто так не смотрел. Уж Раиса Тихоновна естественно читала Чехова и скорее всего помнила «Руководство для желающих жениться».
-А, вот, кстати, и один из «незнакомых мужчин», возможно, нечаянно нарушивших Ваш покой. Разрешите представить моего друга.
- Добрый вечер, мадам, - сказал Мишаня невесть откуда взявшимся у него чарующим баритоном и даже будто щёлкнул воображаемыми каблуками кроссовок.
Он протянул даме правую руку ладонью вверх, а левой продолжал придерживать у бедра воображаемую зонт- шпагу. Женщина чуть испуганно положила свою слегка вспотевшую ладошку сверху. Ошарашенно произнесла:
- Раиса Тихоновна…
Мишаня прикоснулся губами к её руке…. придержал  поцелуй и посмотрев ей снизу пламенно в глаза произнёс, даже скорее глубоко выдохнул.
-Михаил…,- затем проникновенно добавил через паузу. 
-Несколько извинений, Раиса Тихоновна, выглядят менее убедительно, чем одно. В этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Поэтому я искренне спешу принести это единственное извинение Вам.
Конечно, это была фраза из какого-то диалога очередного сериала, но сыграла она замечательно.
Зрачки Раисы Тихоновны расширились. На лице за доли секунды сменилось множество оттенков от пурпурного до бледно голубого, и Виталик за те мгновения, что она кончиком языка смывала яд с клыков и увлажняла обшелушившуюся помаду, увидел в оживших вдруг глазах её и первый вальс, и первый неловкий поцелуй в пионерлагере, первое самостоятельно купленное на первую зарплату платьишко в горошек, которое подчеркивало тогда ещё упругую фигурку, первую любовь, первый секс, и те пару недель в санатории под Анапой.. Он увидел, как выпрямилась её спина, напряжённые плечи расслабленно опустились, а необъятные бубсы предательски затрепыхали.
- Прекрасного вам вечера мужчины, - почти прошептала она и, придерживая ридикюлем готовое вырваться наружу сердце, медленно поплыла в сторону парадной. Вдруг у самой двери картинно загнула ножку в черевичке, повернула голову и игриво засмеялась, как не смеялась, наверное, лет тридцать.
Виталий облегченно вздохнул и даже не подумал ответить ей, а только изумленно посмотрел на Мишаню. Тот развёл руками, и они отправились размяться в пул в ожидании иных «незнакомых мужчин».

Раиса Тихоновна закрыла дверь в квартиру, скинула с себя в прихожей всю одежду кроме шляпки, затем прошла в комнату, достала из ящика нежную китайскую бумагу и за несколько минут вырезала ножницами прекрасную шафранную бабочку. Покрутила её в руках, задумчиво улыбаясь, подошла нагая к зеркалу, вызывающе приосанилась и прикрепила бабочку к тулье.  «Где-то же была записная книжка с телефонами всех соседей?»  подумала она. Вскоре с первыми руладами китайца дали горячую воду. Раиса Тихоновна, подпевая бесстыдно лажающему певцу отправилась в ванную. Затем достала с полки припрятанную баночку маринованных белых, взяла телефон, но передумала набирать Петра Ефимыча. Решила действовать внезапно и стремительно. От этого неожиданного дерзкого решения Раиса Тихоновна вдруг почувствовала внизу живота, давно забытый трепет крыльев бабочек и пьянящий, бесшабашный восторг.
***************

По городу грохотом крыш вдруг покатился проливной дождь, давший столь долгожданную и благодатную прохладу. Перед уходом Раиса Тихоновна решила открыть окна на лоджии, чтобы впустить свежесть от ливня в окаменевшее от жары и желания прохлады жилище. Она накинула полупрозрачный короткий пеньюар на голое тело, распахнула створки и лишь на мгновение глянула вниз, очарованная струями дождевых потоков. Внезапный и шальной порыв ветра дернул с головы шляпку с прекрасной бабочкой. Раиса Тихоновна, неуклюже подпрыгнула, попыталась схватить шляпку за поля, но та лишь косо скользнула куда-то вверх к липе…

***************

Пётр Ефимыч только секунду назад в возбуждении наслаждался шестого размера белыми грудями Раисы Тихоновны, проступавшими сквозь тонкую ткань, которые так соблазнительно подскочили … и  вдруг перепорхнули за парапет балкона,  только и выругался, выронив бинокль.

-Ну, ёб твою мать.….так и не трахнул….какая баба пропала, блядь…

***************
-  Скажи, Мишаня, только серьезно. Ты «слуга искусства»?
Мишаня облокотился на кий и ненадолго задумался.
- Да хрен его знает. Вряд ли. А ты чего вдруг спросил?
- Да так. Ничего. Откуда у тебя весь этот карнавал?
- Аааа….так это реквизит со съемок! Отличный да?
-Ладно, бей давай.
Мишаня прицелился в один шар, но со смачным звуком разом забил двух случайных «дураков». Звонкий щелчок наложился на очередной раскат грозы и на удар тела об асфальт.
-Да, Мишаня, ты не «слуга искусства». Ты - практически «бог», - улыбаясь сказал Виталий и многозначительно поднял палец вверх. Друзья рассмеялись. Последнего вскрика Раисы Тихоновны они естественно не услышали. Сводчатые потолки девятнадцатого века имеют интересные звуковые особенности.

Tweet