Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!

Оборотень

  1. Читай
  2. Креативы
Летом, после окончания первого курса, я с парой друзей поехал в село, к нашему общему приятелю, родители которого купили там здоровенный дом, но сами, почему-то в нём не жили, регулярно, однако, ссылая туда своё ненаглядное чадо, присматривать за новоприобретённой недвижимостью. Приятель наш натурально прозябал там с конца мая, дичал, терял навыки письма и речи, обрастал густой шерстью и был несказанно рад любым гостям из большого мира.
А нам, не то что бы вот очень хотелось вкусить прелестей сельского неспешного бытия, и полные студёных рос ковыльные степи, нехотя просыпающиеся под одуряюще звенящим невидимыми птицами летним восходом нас особо не манили. Нет.
Не сильно влекла нас и перспектива всласть напиться парного молока, надышаться девственным кислородом и посидеть с удочкой на тенистом берегу, степенно таская тугих окуньков и осклизлых ершей. Ягодная роскошь лесов и чинный уклад размеренной жизни — это всё не то. В семнадцать лет всего этого ещё не ценишь и не ищешь.
Цель была проста и понятна — максимально отдалиться от пристального взора родителей, которые пусть и не столь рьяно, как в школьные годы, но всё же ещё выполняли воспитательные функции, и там, в благодатной глуши, самозабвенно придаваться беспробудному юношескому веселью, выражающемуся, как правило, в обильном пьянстве, фривольном общении с молодыми крестьянками и удалом схождении в кулачном бою с их суровыми односельчанами.
Мы ехали тусить. Мы ехали за приключениями. Нас ждал пустой, огромный дом, абсолютная свобода и полная неизвестность. Чего ещё желать?
Молодость непрактична и нерасчётлива. Увы! Всё, что было привезено нами из города, было выпито, выкурено и съедено за первые пару дней как нами, так и нашими новыми друзьями-подругами,
по-детски жадными до всего неизведанного, непривычного и бесплатного.
Так что мы безальтернативно были вынуждены перейти на подножный корм, а именно — на провиант местный, весьма аскетично представленный в единственном сельмаге.
Имелись там, и были крайне популярны среди местных донов и сеньорит сигареты «Прима» и «Астра». Присутствовал так же совсем уже невозможный «Памир», блёклый «Полёт» и конечно же «Беломор» Одесской табачной фабрики, кажется.
С фильтром были только сигареты с оригинальным названием «Фильтр», курить которые было крайне затруднительно и, вероятнее всего, грешно, и залётный гость из только что рухнувшего соцлагеря — неповторимые «Родопи», которые аборигены неизменно называли «вкусные» и «блатные», но покупали неохотно, сетуя на дороговизну и слабую забористость.
В жизни не курил я столько «Родопи», как в ту неделю. Вообще начало моего курения практически совпало с массовым проникновением зарубежного табачного разнообразия на развалины союза, и я, как следствие, был избалован «Кэмэлом», «Мальборо» и прочими «Житанами» с «Данхилами».
Но после «Полёта», который мы обнаружили на печке у нашего приятеля и который мы курили потом полдня, поскольку именно столько не было продавщицы, неизвестно куда удалявшейся с рабочего места, «Родопи» были поистине ангельским благословением.
Водки там были тоже — под стать сигаретам, страшные, угрюмые, в тёмнозелёных бутылках, с криво приклеенными этикетками. И это всё немного притормозило наш бессистемный разгул и перевело его в режим более созерцательный и философский, исполненный тягучих дум и взвешенных поступков.
Мы оставили легкомыслие, и более уже не обещали разгорячённым дискотекой девам вечной любви за сельским клубом, и не мерились там же в удали с местными мотоциклистами.
С достоинством и как бы нехотя мы, мерно потягивая тёплую, июльскую водку из железных кружек безрадостно и истово тянули столь уместную теперь «Гражданскую оборону» под расстроенную гитару, и чёрная, жуткая степная бездна вторила нам несчётной ратью сверчков, а местный фрик Вася-Сопля, одетый в умопомрачительной ширины и ветхости брюки-клёш и белую рубашку с невероятно большим воротником, и весь как бы на секундочку выскочивший из семьдесят пятого года, внимательно слушал причудливое повествование, периодически угрюмо сплёвывая через выбитый кем-то передний зуб и, как бы соглашаясь и одобряя, кивал кудлатой головой.
И вот в один из таких вечеров мы, накупавшись и напрыгавшись с тарзанки, шли с дальнего пруда домой и были те самые, бесконечные летние сумерки, когда весь мир — смесь розового и фиолетового, а у неба нет дна, и тонкие щупальца призрачной, всё никак не наступающей ночной прохлады нежно касаются обгорелой кожи, а поздние птицы со свистом прошивают воздух, и где-то далеко-далеко работает мотоцикл и играет радио.
Мы курили «Приму». Ибо запас «Родопи» в селе был скуден и истощился практически мгновенно, мы неспешно перекидывали друг-другу бутылку излишне ароматного, и приторно тёплого самогона, пить который совершенно не хотелось, но каждый понимал, что не пустого развлечения ради вкушается это, а исключительно сурового постижения сути всего сущего для.
Мы шли молча и вселенная была с нами, и мы были вселенной.
И тут мы заметили собаку. Она шла параллельно нам и всё время не отводила от нас взгляда. Никто не заметил, когда она появилась, но все почувствовали её внимание и не сговариваясь стали смотреть на неё. Собака была некрасивая, худая, грязно серая с чёрными подпалинами вокруг глаз, и остро точащими ушами.
Несколько раз мы останавливались. Собака останавливалась тоже. Несколько раз мы пытались подойти к ней — и собака, с глухим рычанием отходила, сохраняя дистанцию.
Стоило же нам продолжить путь, как она возникала из густеющей синевы и снова начинала сопровождать нас.
И как-то незаметно вдруг, в и без того не особо шумном мире наступила кромешная, оглушающая тишина. Мы как во сне шли по короткой, выгоревшей траве, и собака неотрывно глядя на нас бежала поодаль.
Совершенно иррационально стало жутковато и тошно, потом каждый признал это, и неизвестно откуда ветерок принёс призрачный, сладковатый запах падали. Звенел бесшумный воздух и, казалось, мы идём так уже не одну сотню лет. Дышать стало трудно, ноги наливались невыносимой тяжестью и глаза предательски начинали слипаться и слезиться.
Потом на нашем пути внезапно возник небольшой стог сена, вставший на какой то миг между нами и собакой. Она скрылась за стогом и больше не появлялась из-за него.
И словно лопнув, исчез пузырь вязкой тишины, в котором мы шли, как в гипнозе. Спало оцепенение и разом хлынули из ниоткуда привычные сельские шумы — густо мычали вдалеке коровы, мерно урчал трактор, где-то сипло гудели колонки с отборным техно.
Не сговариваясь мы подошли, заглянули за стог и с удивлением увидели за ним хмурого, тощего мужика, который просто стоял там.
Собаки с ним не было. Не было её и вообще где либо. Вокруг была бескрайняя степь и никаких собак в ней не наблюдалось. Убежать так далеко, чтобы скрыться из виду за столь короткое время она тоже не смогла бы.
Мужик, худой, в видавшей вида штормовке, надетой на голое тело, злобно зыркнул на нас и поинтересовался, чего нам тут надо. Мы растерянно ответили, что ничего, и пошли дальше и какое-то очень нехорошее ощущение повисло в воздухе над нами и не отпускало до самого дома.
А ближе к ночи поднялся ветер, внезапно испортилась погода и пошёл шквалистый ливень. Где-то, в всполохах молний жутко выла чья-то собака. Приятель наш, сидя на кухне, не без удовольствия травил нам местный хоррор-фольклор про оборотней, домовых, старух, зазнающихся с нечистой силой и покойного деда Степана, которого, вот те крест, после похорон теперь многие на селе видят по ночам. Мол, дескать, встанешь среди ночи водицы испить, глядь, а он синий, трупный, к окну с улицы привалился и смотри глазищами красными, и улыбается нехорошо, и манит пальцем молча. Вроде как подь сюды, касатик, дам чего! А у самого из пасти что-то чёрное так и течёт по бороде!
В сенях протекающая крыша мерно капала в эмалированный таз, с сухим треском раз за разом разламывал гром невидимую небесную твердь, а мы слушали истории, кисло кривились в ухмылочках, потягивали чай, ибо спиртное почему-то не лезло и каждый, слушая стоны ветра в печной трубе, думал о своём, невольно время от времени косясь на чёрный провал окна, как бы ожидая в нём что-то увидеть.
А где-то в ночи, по пришибленной ливнем степи бежал серый, остроухий оборотень с чёрными пятнами вокруг злых глаз.

soba4ki , 18.03.2019

Печатать ! печатать / с каментами

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


1

Бай Трахула, 18-03-2019 08:10:26

нахуй собачек нечитая

2

Rideamus!, 18-03-2019 08:32:41

ответ на: Бай Трахула [1]

>нахуй собачек нечитая

присоединюсь

3

vova53, 18-03-2019 09:34:23

Собачкиполучились с острыми ушами.

4

vova53, 18-03-2019 09:37:35

В те времена из щобачек шапки шили.
Если цобачка с красивой шерстью, то за шапку  можно было 200 р  выручить

5

vova53, 18-03-2019 09:43:49

я тогда в комиссионке шапку из полосатой кошки  за 50 купил (симпотная)
Потом кошка полосатая у нас по случаю завелась,
так я постоянно путал: кошка на диване или шапка

6

Диоген Бочкотарный, 18-03-2019 10:11:01

Хороший рассказ. Атмосферненько так. Я даже не буду посылать афтра нахуй.

5*

7

Йохан Палыч, 18-03-2019 10:16:09

Хорошо написано. Абзацев бы ещё насыпать для читабельности.

8

вуглускр™, 18-03-2019 14:50:26

ответ на: Йохан Палыч [7]

согласен, что написано хорошо ... только вот - нахуя? о чем? к чему? из разряда образцовой графомании

9

вуглускр™, 18-03-2019 14:51:17

кароче - хуёборотень, блеать

10

Акубаев, 18-03-2019 20:10:13

Баскервилей вспомнил чото...

11

sharandov, 18-03-2019 21:27:28

Первая часть, вот та, что до описания собачки, прям про меня. Один в один!! Афтару виват!!

12

Mangy , 19-03-2019 00:23:31

Классно написано на этот раз.
Местами перебор с сахаром, но очень хорошо.
5*

13

Бобр, 19-03-2019 17:32:13

один хуй пустопорожнее жыдословоблудие... один раз либерасть - всю жызнь либерасть и похуй на сцобачег

14

Непальцев, 22-03-2019 12:36:03

Клиово,

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


«- Называй, называй меня гадкими словами,- сладко потянулась Мальвина- Я так люблю, когда ты меня ставишь на место, Повелитель. Мы женщины- любим ушами.

- Я не хочу, чтобы ты меня любила ушами. Я хочу, чтобы ты меня любила ртом. Короче, отстрочи-ка мне по- быстрому минетик и дуй на кухню. »

«Причём сука иногда глаза не успевают следить – знаете, типа, о блять, какая классная печенька! Щас я её наебну типа - тока подумал, уже сидишь жуёшь, пытаешься на вкус разобрать что это ты только что вточил, печеньку или средство от тараканов, а в руках уже какая-то другая хуйня на очереди. Жуткое короче ощущение – вдобавок вкуса не чувствуешь вообще – это скрытый ахтунг, кстати, можно обожраться какого-нибудь говна, поэтому любой ништяк надо тщательно обнюхивать, но сука времени нет никогда.»

— Ебитесь в рот. Ваш Удав

Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2024 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg