После.

После детского сада
будет, конечно, школа.
После начальных классов
будет первая драка
во время летних каникул
после третьего класса
в кровь разобью себе руки
после стакана кваса.

После начальных классов
будет средняя школа
вплоть до девятого класса
буду учить уроки,
после чего, конечно,
буду гулять до ночи
и улыбаться миру,
щуря под ветром очи.

После этого чуда
я захочу уехать
туда, где белые ночи
и на каналах барки,
туда, где мосты похожи
на разводные арки...

***

Каждый год все сильнее
небо в окне синеет.

Яростней с каждым годом
каждый мельчайший атом.
Все это мимоходом
мы называем адом.

Четко тикают стрелки.
В мойке горой тарелки.

Нет причин для усилий,
и не поднять домкратом
этот кошмарно-синий
купол над нашим адом.

Быстро кончилось лето.
Скоро пройдет и это.

Можно достать до верха
двадцать первого века.

***

До чего же это непросто
нависающий, как короста,
чудо-мир за моим окном.

Мне его и даром не надо.
Я повязан петлей каната,
как какой-то ничтожный гном.

Мне не вырваться, не сорваться
меня крепко держит за яйца
этот странный такой канат.

Я болтаюсь, как погремушка,
я летаю, как легкая мушка
слава богу, все еще над.

***

Если долго ехать на Север
постепенно исчезнет клевер
и засветит иное Солнце,
потому что другое небо.

Среди этих карельских сосен
по-другому приходит осень,
потому что иное Солнце,
потому что другое небо.

А когда пропадут дороги
и сольются с травами тропы
можно будет вспомнить о Боге
и забыть про закат Европы,
потому что иное Солнце,
потому что другое небо
серой тучей в меня прольется
неожиданно и нелепо.

***

Обустроенный, как попало
шел канун выпускного бала.

Много пива, вина и водки,
и на память вот эти фотки

на одной я немного пьяный,
на другой я целуюсь с Яной,

а на этой грущу в окошко,
и на этой уже немножко.

Фотографий всего четыре.
Я смотрю их, сидя в сортире

выводя на мятой бумажке
полудохлым зеленым стержнем
эти буквы, почти букашки

становясь на мгновенье прежним.

***

Мечта.

Перед тем, как покинуть город,
накаливший под вечер крыши,
я, скорее всего, расслаблюсь,
погрузившись в сознанье Кришны

не совсем еще буду мертвым,
но уже и не слишком с телом.
Надо мной засияют звезды,
разбегутся тени по стенам.

Я хочу умирать без боли,
я хочу умирать без раны
чтоб спокойно светили звезды,
чтоб работали рестораны,

чтобы это было нескоро,
чтобы это случилось сразу,
чтобы я ни за что на свете
не рождался больше ни разу.

***

Если бы я жил век назад,
если бы я жил сотню лет
мог бы уже вырастить сад,
чтобы зафиксировать след.

Или мог в Великой войне
мины класть во вражеский тыл.
Вот бы было здорово мне,
если бы я так наследил.

Если взять с другой стороны,
чтобы еще раз посмотреть
лучше жить без этой страны,
чтобы не фиксировать смерть.

Впрочем, это только фасад.
В мире черных дыр и планет
не бывает века назад,
потому что времени нет.

***

Купание.

Знойным июльским утром
я выходил на сушу
этаким самодуром,
спрятавшим в плавках душу.

Солнце палило жарко,
и никого не жалко.

В быстротекущей речке
шумно плескались детки
маленькие человечки
мальчики и нимфетки.

А над водой стрекозы.
Солнце печет, как топка.
Девочка это косы,
жесткое тельце и попка.

Я скинул быстренько плавки,
сунул задницу в воду
и выпустил столько газа,
что мальчик, игравший ближе,
чуть было не задохнулся,
когда порывистый ветер
окутал его туманом
вырвавшегося на волю
вонючего облака гари,
которое я припрятал
на этот пикантный случай.

Солнце палило жарко,
и никого не жалко.

***

Листья шелестят вдоль шоссе.
Падает на голову дым.
Я иду куда-то туда,
где спокойней дышится мне.

Мимо прошмыгнул грузовик,
следом два маршрутных такси.
Я иду куда-то туда,
где спокойней дышится мне.

Я иду в поля и леса,
чтобы там играть на траве,
чтобы собирать зверобой
на закате ясного дня.

Надоело это шоссе.
Не хочу маршрутных такси.
Ничего почти не хочу.
Я устал от этих машин

гадят постоянно они.
Падает на голову дым.
Люди, как сомнамбулы, все
потому что много хотят.

...иногда нас давит шоссе,
как слепых и глупых котят.

***

За дверью.

В очередной разок
я посмотрел в глазок.

Там уже кто-то есть
со стороны, как шерсть,
и через чур большой,
пахнущий анашой.
Кто это может быть?
Несколько пар копыт,
крючкообразный хвост.
Этот кто-то не прост.
Этот кто-то ко мне.
Он совершенно не
кажется простаком.
С ним я не был знаком.
Помню наверняка
даже издалека
видеть его не мог.
Может быть, это Бог?
Или кто-то другой
в дверь мне скребет ногой,
лапой своей скребет?
Я отстраняюсь от
выпуклого глазка.

Я догадался вдруг
это пришла тоска.
...знаем мы этот трюк.

***

Надо бы постирать.
Необходимо ведь
не на чем больше спать.
Не на чем будет впредь,

если не постирать
нынче хоть что-нибудь.
Я не могу не спать.
Надо бы мне уснуть,

чтобы чуток поспать.
От одеяла вонь.
Надо бы постирать
или кинуть в огонь,

чтобы все это сжечь.
Сам уже провонял.
Не на что мне прилечь
нет у меня одеял,

нет у меня простыней.
Серое все, как тень.
Грязь. Я лежу на ней.
Вот что такое лень.

***

Потому что закончилось лето
и озимыми сеют пашни,
мне совсем надоело это
от Чукотки до Спасской башни.

Надоело мне все и всюду
телевизор, радиоточка,
то, что надо помыть посуду,
то, что пишется эта строчка.

Люди ходят, машины ездят,
постоянно одно и то же
с одинаковой силой бесит
от усталости и до дрожи...

Лучше было бы из пистолета,
в крайнем случае из берданки.
Мне совсем надоело это.
Где же вы, мои белые танки?

***

В электричке.

Итак мы едем на дачу:
двое, вдвоем с женой.
С нами еще в придачу
едет батон ржаной,

рядом с которым банка
сгущенного молока.
Над головой полустанка
вялые облака.

Что это за остановка?
Что это за мужик?
Где ты, моя винтовка?
Где ты, мой острый штык?

Я бы их всех на месте
каждого есть за что.
Мне не живется вместе
с ними, как не крути.

Вот они хам на хаме
жрут без закуси хань.
Я бы их всех ногами,
если бы не жена.

Она, как обычно, против
моих радикальных мер.
Мне остается только
тупо смотреть в окно
и претворяться глупым

самым глупым из всех.

***

Рассвет.

Сумерки тихо стекают
на оконном стекле
мимо всего, что было
в жизни моей со мной
будто ничто на свете
не может их удержать.

Сумерки это значит
довольно тяжелый день
мне предстоит сегодня,
чтобы вот так всю ночь
просто валяться голым
и смотреть в потолок.

Сумерки эти слишком
давят на бедный мозг,
который вот-вот растает,
поскольку почти всегда
на подходе к рассвету
со мной происходит так.

Сумерки как-то сильно
давят со всех сторон
хоть притворяйся спящим,
хоть претворяйся сном
лишь бы не слишком глупым
выглядеть со стороны

в сумерках этих бледных.

***

После бабьего лета
наступит эпоха пледа

холодно станет очень.
Заморозки не шутка.
Заморозки, между прочим
это довольно жутко.

Люди оденут шапки,
деревья будут, как палки,
зябко будет лошадке,
которая в зоопарке

щиплет подгнившее сено.
...я совершенно голый
выйду на эту сцену
с шариком и кока-колой.