Ну, за сим «вернёмся к нашим долбоёбам», как обычно говаривал зам.командира полка по общим вопросам майор Шашкин, поймав очередного солдата срочной службы на своей половозрелой дочери.


      Итак, на земном шаре имел место быть месяц май, когда все вокруг цветет, пахнет, раздевается, отдается и как сказал великий японский поэт 17 века Мацуо Басё по этому поводу:
Как у нас в саду шпионы
Оборвали все пионы
И насрали в сапоги
Сталин прав — кругом враги.


        И в этот момент волевым усилием майора Долбоёбова, превращение охраняемого объекта в Идеальный Охраняемый Объект было прекращено, и с инспекцией на заставу изволят прибыть Высокое Начальство в лице Комиссии по Оценке и Надлежащему Подведению Итогов. А именно: ком.полка, зам.по тылу и зам.полит. И все как на подбор подполковники. А зам.полит говном полит, но это конечно же шутка. Просто он от природы (замполит) сука и родился в левом сапоге но с какардой во лбу.


      А у нас все готово, дерево раскрашено под кирпич, кирпич раскрашен под бетон, бетон выкрашен зеленым и сверху уложен дерн для маскировки, и даже служебные собаки на блок-постах одеты в масхалаты и им в секретное место вставлен ультразвуковой свисток для отпугивания нарушителей с тонким слухом. А на боновых заграждаениях у моста, впервые за время существования объекта выставлен часовой с биноклем, чтобы была возможность темной ноченькой разглядеть в толще воды диверсантов из китайского спецотряда «Тигр».


      Надо тут доложить, что в караулке у нас был кроме того, особый предмет зависти чужих и одновременно гордости местных воинов внутренних войск. Два подстаканника из серебра, с профилем Сталина, цифрами 1947 и буквами НКВД. По причине раритетности сии подстаканники хранились в комнате хранения боеприпасов караула, и передавались из смены в смену под запись в журнале и с придирчивым осмотром – не накарябал ли кто на них слово «хуйпезда» или «ДМБ-90». Когда в караулку прибывало Высокое Начальство, ну или например майор Долбоебов, ему подавали крепчайшее заваренную махорку именно в стакане с таким подстаканником. Говорят вкус заварки от этого подстаканника увеличивался на 15 пунктов и добавлялось +5 к карме. Но это все слухи, как там дела обстояли с кармой никто, включая маёра Долбоёбова не знал.


    Ну и значится, прибыла Высокая Комиссия на заставу, попутно проверила солдат на предмет вшивости, энуреза и политической грамотности, перевернула к ебаной матери все матрасы с целью проверки наличия подматрасников и запрещенных к продаже предметов, и отправилась в караул. А в карауле! А там «Егоза» на солнце блестит, ДОТы ждут китайских диверсантов в полном вооружении, ходы сообщения подметены и застелены ковровыми дорожками, а секторы стрельбы расчищены так – что при желании можно из любого оружия стрелять и минимум пять китайских нарушителей границы в радиусе 15 км обязательно сдадутся в плен на полное советское соц.обеспечение и гарантии личной безопасности в виде рисовой каши с мясом.


    Значит строит командир полка, смотрит командирским взором на  всех свободных от несения службы караульных и начинают им разные вопросы по существу службы задавать, типа – а когда портянки в последний раз менял? А в бане когда последний раз был, а кто у нас генеральный секретарь ЦК КПСС и почему курить на посту нельзя, а в караулке, хотя и вредно но иногда можно?


    Солдатики отвечают достойно, гордо и с присущей им природной смекалкой перенося тяготы и невзгоды воинской службы, происходящих от непреходящего долбоебизма начальствующего состава. Кроме, ясенхуй рядового Турсунбекова, который каким-то хитрым хуем оказался не спрятанным в стоге сена рядом с заставой, где ему и полагалось пребывать до отъезда Высокой Комиссии, а стоит по стойке а-ля хуйпобедишь рядом с курилкой, в рабочем камбезе, весь грязный как жопа и привлекает внимаение Высокой Комиссии.

    -Ты боец! Ты почему такой грязный? - утыкается в рядового Турсунбекова обличающий взгляд замполита.
    Турсунбеков оглядывается по сторонам, смотрит под ноги и естественно произносит то самое носогорловое труднопроизносимое, придавая ему невыносимо непонимающий оттенок.
    -Отвечать как положено солдат! Когда последний раз мылся? – продолжает упорствовать замполит.
    Тут маёр Долбоёбов бледнеет лицом и цветом фуражки, начальник караула лейтенант Закиров начинает понимать, что вся комбинация летит к черту и делает шаг вперёд.
    Ну и докладывает по полной форме с деепречастиями и наречиями в именительном падеже, мол сей солдат прикомандирован от хоз.взвода, косит сдобренную анашой траву для коровы Зорьки, чтобы на столе у солдата был всегда свежий мармелад и к караулу сие существо отношения не имеет потому что дурак от рождения и грязный тогда же, а щаз у него перекур.

    Ну ладно! - решают члены комиссии и требуют чай. Замполиту и комполка естественно в подстаканниках, а остальным в армейских кружках без сахара, но чтобы у зам.по тылу не меньше чем китайский фарфор из французского города Севр.

    Ну и один из караульных свободной смены несет естественно чай, а на лице у него написана угроза миру и преддверие Апупаликсиса в острой форме с перетонитом.
    И точно, стоят на подносе оба стакана в подстаканниках и сияют вместо благородного серебра коричневой краской ПФ, свежеспижженой на мебельной фабрике с целью обновления цвета пола в караульном помещении.

      Майор Долбоёбов бледнеет как полярный енот во время спаривания и немедленно начинает потеть непосредственно прямо в китель, а члены Высокой комиссии удивленно рассматривают сии изделия народного промысла и задают вопрос, а какого хуя?


      На что у лейтенанта Закирова оказывается есть ответ, и он с трудом сдерживая рвущиеся наружу междометия, тычет пальцем в сторону рядового Турсунбекова, которому он оказывается утром поручил привести эти подстаканники в божий вид. Что собственно рядовой Турсунбеков и сделал, в полном своем представлении о Прекрасном. А прекрасней краски ПФ с его точки зрения ничего нет. Вот он в её подстаканники и покрасил.


    Тут зам. по полит.части обращаясь к командиру полка едко замечает, что мол, на этой заставе не то что чай попить… на ней и толком задачу солдату поставить не могут… и мол смысла в дальнейшем осмотре он не видит… и вообще не понимает как тут ещё солдаты собственный хуй масляной краской не покрасили и не дезертировали на Аляску к Супостату, раз такое распиздяйство в природе и энтропия политической воли и полная безответственность переходящая в измену Родине. Но в этот переломный момент силы разума у майора Долбоёбова в голове берут вверх над силами торможения, и он начинает издавать ртом головы странные кашляюще-гавкающие звуки, сопровождая сие действо не менее странными жестами в сторону караульного помещения. И оказывается что Высокое Начальство прекрасно разбирает и эти звуки и жесты. И вроде как хуйсним, соглашается посмотреть как там и что…


      Происходит быстрая смена декораций, членов комиссии ведут на осмотр караульного помещения, а в это время лейтенант Закиров, при помощи пинка вручает рядовому Турсунбекову ведро с известкой, и мотивируя двумя подзатыльниками, и добрыми напутственными пожеланиями отправляет его красить прибрежные камни на противоположный от караульного помещения берег реки Китайская Дыра. Как оказалось именно это и сыграло роковую роль в дальнейшем развитии событий. Если бы… Но не будем прерывать повествование теориями альтернативной истории. «Если бы» не случилось и рядовой Турсунбеков отправился при помощи малярной кисти и разведенной известки менять судьбу. В этот момент Синоним Боеприпаса был прекрасен и величественен как статуя Командора в сарае на окраине Хацепетовки. Я искренне считаю, что узнав именно об этом случае, писатель Лукьяненко и придумал повесть про Мел Судьбы.

    А в караульное помещение тем временем заносят кошелку с водкой и прочими сладостями, необходимыми для досконального осмотра. А мы все ждем результатов в караульном дворике, изображая суету и наведение должного порядка. Такие армейские обычаи значит, иначе нещитова.


      И вот спустя некоторое время, выходит начальство из караульного помещения, такое... еае бы уже порядочно осмотревшееся, с более-менее приятным румянцем на роже лица, и произносит в воздух примерно следующее – мол типа караульное помещение заебись, мол типа мы сами ахуели товарищь майор насколько у вас караульное помещение заебись, и мол если сейчас, осмотрев  с вышки окрестности объекта не найдем до чего доебаться, мол – как минимум в число призёров мы входим.


      Ну тут у майора, лейтенанта и меня соответственно опять прорисовываются перспективы на, а у жены лейтенанта ещё и удостоверение вдовы героя с полным гос.обеспечением. И вот члены комиссии поднимаются на вышку, осматривают ДОТы и СПМы, что то там обозначают пальцами в воздухе, типа вот оттуда полезет враг, а тут его защитники Родины хуяк-хуяк и пиздец. Короче, в отсутствии персональных компьютеров и игры «Калл оф дьюти», происходит типа такая мини-командно-штабная игра на свежем воздухе с напитками и закусками.


    И в этот момент, когда уже казалось что всех пронесло, а майора Долбоёбава аж два раза, замполит полка наводит бинокль на противоположный берег реки Китайская Дыра, и замирает. Отрывает бинокль от глаз. Мотает головой. Снова приставляет. Снова отрывает. И молча передает бинокль зам.по тылу. Тот смотрит. Примерно минуту. Потом произносит «Нихуясебе!» и передает бинокль командиру полка. Тот смотрит, передает бинокль майору Долбоёбову и спрашивает голосом Ильи Эринбурга из статьи «Убей немца!»
    -ЭТО ЧТО?
    Майор Долбоёбов смотрит в бинокль, открывает шыроко рот, начинает потеть фуражкой и испускать кокардой в ментальное пространство и ноосферу различные лексические мемы, одновременно багровея как барсук на партсобрании.

      А на противоположном берегу реки, с чувством исполненного долга стоял рядовой Турсунбеков, докрашивая известкой тщательно выложенные на песке камни. Камни сложенные в примерно трёхметровые буквы, соответственно складывались в знаменитое, и любимое рядовым Турсунбековым слово ХУЙ…
     

ЭПИЛОГ

      Лейтенанта Закирова, за неумение ставить задачи подчиненным сняли с высокой должности ком.взвода, вывели в резерв, и он благополучно, буквально через месяц уехал служить в Ростов, в дивизию «Дон», где уже через год командовал ротой.
      Генералом он так и не стал, мадам Закирвой тоже не сильно повезло с вдовством, потому она щаз жена полковника в отставке.

      Майора Долбоёбова за систематический долбоебизм, переходящий в похуизм и пренебрежение техникой безопасности отправили командовать только что созданным батальоном СМЧМ в Благовещенск, где он – вовремя что-то брякнув 19 августа 1991 года какому-то демократическому корреспонденту сделал карьер аж до полковника в каком-то хуйпайми управлении в Москве. И ушёл на пенсион полковником, от чего сам стремительно ахуел и спился до смерти уже в 93-м.

      А меня, как непосредственно виновного в существовании на этом свете рядового Турсунбекова отправили к ёбаной матери, то есть в части по охране особо важных и стратегических объектов (на сленге внутренних войск «пром.части» или «промышленники»). Откуда с первым сводным отрядом и был отправлен в стремящийся к демократии и общечеловеческим ценностям Узбекистан. И непосредственно уже в Ферганской области получил в тыкву кирпичом и понял что не все так радужно на фронте борьбы за демократию и против долой дурман во всем мире и даже зарубежом.
      Но это уже более другая история.

Конец.

Tweet