Было холодно. Очень холодно. Так холодно, что даже представить себе невозможно, что на свете бывает такой холод. Но, тем не менее – вот он, пожалуйста - нечеловеческий, жуткий холод вкупе с пронизывающим ветром. В свете убегающего дня было видно, как этот самый ветер захватывал с голых полей снежную крупу, твёрдую как дробь и, закручивая её в многочисленных маленьких вихрях, возникавших то тут, то там, швырял как из пращи в лицо Алексею. Во всей этой огромной снежной степи Алексей казался посторонним. Очень неестественно, нелепо смотрелась его одинокая фигура, сгорбленная и застывшая.
Он посмотрел вдаль: повсюду белая пустота. Бесконечная и чужая. Алексей попытался достать скрюченными от холода пальцами сигарету. На это ушло очень много времени. Сжав зубы в бессильной злобе, он оглянулся. Тягач с прицепом почти скрылся из виду. Но всё ещё можно было разглядеть, как тот стоял на небольшом подъёме дороги, на который ему так и не суждено было забраться. «Повезёт же кому-то», - невесело, даже зло, промелькнуло в голове, и он полез за зажигалкой. Сигарета отвлекла от мрачных мыслей. И пока он курил, ему казалось, что вместе с дымом в его лёгкие проникает тепло. Когда это закончилось, и Алексей щелчком отправил окурок в снежную мглу, на него опять навалилась наступающая новогодняя ночь.
Он шёл долго, как ему показалось - больше часа, но вокруг абсолютно ничего не менялось. Конечностей он уже не чувствовал, в груди при каждом вдохе кололо и скребло. Алексей взглянул на часы: оказалось - прошло всего минут тридцать. «Время тоже замёрзло», - проворчал, было, он вслух, но осёкся, услышав себя. Голос прозвучал откуда-то издалека, и Алексей с удивлением обнаружил, что он не узнаёт его. Он произнёс вслух ещё несколько фраз. Нет сомнений - его голос стал глуше и грубее: «Надо же, как интересно… Вроде я говорю, а вроде и не я», – подумалось ему.
Стемнело окончательно. Но абсолютной темноты не было, потому что где-то высоко, за тяжелыми облаками, полными снежной крошки, находилась луна. Она, по всей видимости, и создавала тот самый - нет, не свет, потому что назвать это светом было бы большим преувеличением, а скорее серый фон... И благодаря этому можно было разглядеть несколько метров дороги и даже, если сильно, до рези, напрячь глаза, ощутить безбрежную даль степи, окружавшую Алексея.
Пока Алексей размышлял, что-то изменилось. Что именно - он не сразу понял, а когда сообразил, то еще метров двести дороги осталось позади.
«Ветер стих», - осенило его и он, приободрённый, попытался ускорить шаг. Тут его ждало ещё одно открытие: ноги шли сами по себе, отказываясь слушаться. Алексей попытался ещё раз заставить их подчиниться – напрасно. «А вдруг, я уже давно замёрз и лежу где-то рядом с КамАЗом? И это всего лишь предсмертный сон…», - подумал он, но тут же припомнил, что, замерзая, человек чувствует тепло, а значит, он-то точно не спал. Настолько сильной была стужа, лютая, пробирающая до самых рёбер. Немыслимая стужа. От её дыхания леденело сердце, и мысли в голове замирали, как встаёт вода в реке во время ледостава.
«Ещё идём…», - подбадривая себя, думал Алексей, пытаясь не сдаться. Эта мысль так понравилась ему, что он даже повторил её вслух несколько раз. «Ещё идём!» Степь безмолвствовала.
Но молчание было недолгим. Спустя какое-то время Алексей почувствовал, что он не один. Он остановился и прислушался. Как будто где-то сзади… Действительно, позади послышался тихий хруст приминаемого снега, но как только Алексей остановился, прекратился и этот звук.
«Наверное, мерещится…», - подумал Алексей, напряжённо вглядываясь в ночь. Он простоял несколько долгих минут, и, наконец, смог различить на фоне дороги силуэт какого-то животного.
«Интересно, давно оно за мной идёт? И кто это такой?» - озадачился Алексей, но вслух сказать что-либо побоялся. И тут тучи разошлись. Всё залил мертвенно-бледный лунный свет. На дороге стоял и смотрел на Алексея тощий, как заборная жердь, волк.
«Не боишься? Ну, тогда здорОво, приятель… Хочешь съесть меня? Не выйдет! Ещё идём…»
Волк в ответ не издал ни звука, только смотрел, не отводя глаз, внимательно и даже, как показалось Алексею, с каким-то сочувствием и совершенно точно без страха. Казалось, что у него была другая цель. Странно, но и Алексей не испытывал никакого ужаса.
«Как всё удивительно…», - подумал он. Потом развернулся, и без всякой опаски снова двинулся в путь. Теперь, при свете луны, степь уже не казалась такой чужой и бездушной. Наоборот, в ней проявилась какая-то ранее не замечаемая красота. Снег заиграл миллионами холодных искорок и стал похож на огромный, переливающийся, пушистый белый ковёр, а высоко в небе звёзды вторили ему своим, холодным сиянием. «Как красиво! Хорошо, что я не замёрз раньше и теперь могу видеть эту красоту…»
Алексей обернулся к волку, трусившему за ним следом немного в отдалении:
- Красиво?
Волк опять ничего не ответил и продолжал движение, как ни в чём не бывало. Так они шли очень долго. Дорога оставалась безжизненной. Кроме них двоих не было ни единой души вокруг. Тут силы стали всё-таки оставлять Алексея. Его шаг замедлился, он всё реже и реже оборачивался к своему спутнику, чтобы сказать какую-нибудь пришедшую в голову мысль. Так он продержался ещё несколько часов. Наконец, когда стало совсем невмоготу, Алексей остановился и долго стоял, качаясь в лунном свете на бесконечной, в оба конца, дороге. Волк осторожно приблизился и, тихо скуля, стал носом подталкивать его в ладонь.
«Ещё идём…», - пробормотал Алексей, уже в бреду.
Когда он упал, волк испуганно отпрыгнул и подошёл, только, чтобы обнюхать уже замерзшего человека.
Пройдёт немало часов, до того как волк, перестав ждать, что человек поднимется и продолжит путь, спрыгнет с дороги и одиноко побредёт по степи.
Когда вокруг только холод, очень трудно найти родную душу, и ещё труднее спасти свою.

© Свешников А.Н.

Tweet